Я каждый день спешу к тебе, как к другу

Предисловие
   Осенью 1986 года произошло разделение цеха «Сварочный 2». Половина цеха опустела. С перемещённой половиной оборудования в МСК 1 оказался и я. Разместили нас на втором этаже. В нашу бригаду добавили некоторое оборудование, на одном из добавленных станков мне пришлось поработать. Я не сразу обратил внимание, что станок этот выпуска 1937 года, а родина его – Германия.
Поначалу, когда станок работал нормально, всё ладилось, технологическая цепочка не давала сбоя. Но через очень не продолжительное время начались проблемы с качеством  продукции, да и количество деталей годных к дальнейшему использованию стало резко снижаться. Как всегда, руководство стало искать причины сбоев в рабочих. Начались придирки: не так резцы затачиваете, не так то и это делаете. Был момент, когда даже сам начальник цеха стал за станок, желая преподнести урок, как он считал – нерадивым работничкам: мне и Петьке Горохову. Но хватило начальствующего энтузиазизма не надолго. Через несколько десятков минут, после явного провала показушного рвения, хотя надо отдать должное проявленному им  нерастраченного физического и профессионального мастерства, начальник со словами, не свойственных русскому литературному языку, в которых он излил всю свою натуру в нецензурной форме, обращённую к станку, механикам и известной ему матери, покинул рабочее место. А мы с Петькой ещё долго испытывали терпение своих коллег по работе. Тем не менее, у меня оставались нерастраченные чувства к старому, изношенному оборудованию, немало поработавшему на своём веку, в том числе, по понятным причинам, против моей страны. Я даже посвятил ему стихи.

Я каждый день спешу к тебе, как к другу,
овеянному славой трудовой.
Твоё стальное сердце ждет напругу,
чтоб вновь согреться в песне боевой.

Ты поработал за свой век прилично.
Твои друзья давно списались в лом.
Среди собратьев новых, симпатичных
ты смотришься, дружище, стариком.

Мой старый друг, полвека - это дата! 
Ты, как солдат, доживший до седин,
из боя в бой. Но вот за всё расплата –
пятнистый маскхалат - костюм один.

Работа через край – тебе привычно.
Звучал приказ: Давай! И ты давал,
и на износ работал, как обычно,
забыв про качество, но помня лишь про вал.

Когда ж ломался ты – в горячке буден,
"возмездьем Гитлера" тебя я называл.
Но остывал и как бы ни был труден
путь к примиренью – преодолевал.

Ещё крепка душа из шестерёнок,
но охает тайком стальная грудь,
коль из фанерных, обнажась, пелёнок
токарный с ЧПУ в цех метит путь.

И замечтался, глядя на новинку,
представив, как ты вдруг помолодев,
заходишь в цех, сдувая с плеч пылинку,
костюм по моде новенький надев.

В тебя вонзилась мысль о переплаве.
Уж, холодком взялась стальная грудь...
И я, мой друг, возможно, не во славе
на переплав уйду когда-нибудь...

Но хватит грусти! Сохраним надежду,
что жизнь над смертью отстоит права.
С резца летят без устали, как прежде
корявые,
                горячие
                слова.

                1987 г.

                В ЛАД И МИР