Я заболел... венок сонетов

Друзья мои, я заболел стихами!
Меня сжигает сладостный недуг,
То изъясняюсь странными словами,
То в разговоре замираю вдруг.

Растерян я: зачем все это мне?
Я вроде жил спокойно и неспешно,
Не хуже всех, живущих на Земле,
Но и не лучшим образом, конечно.

И вот – откуда взялся этот вирус?
Внезапно мозг иглой пронзает боль,
Какие-то неведомые силы
Играют и смеются надо мной.

Вдруг в надэфирной спектра полосе
Открылся мир во всей своей красе.



Открылся мир во всей своей красе
Так ярок день, так рос жемчужна россыпь!
Я – мой народ, и я же – Моисей,
Во мне и страх, и твердой веры поступь.

Я не ушел, не канул в никуда,
Я продолжаю жить в обычном мире,
Я вижу то, что видел и всегда,
Но по-иному: ярче, гуще, шире.

И темной, нелюбимою зимой,
Когда тоской по лету изнываю,
Я по-другому слышу ветра вой,
И боль его, и ярость понимаю.

И, детски восхищаясь мелочами,
Простыми наслаждаюсь я вещами.



Простыми наслаждаюсь я вещами:
Огонь в печи со мною говорит,
В углу стола ворчит сердито чайник,
Картошка на сковороде шкварчит.

Я в лес иду. Найти пытаюсь рыжик.
О белом не мечтаю я, ей-ей!
И вдруг – торчит! Такой крепыш и пыжик!
И нет его мне в этот миг милей.

Я возвращаюсь. В доме правит печка.
Тепло. Снимаю старый кожушок.
Мне ехать в город. И сейчас, конечно,
Под хлебушек сто грамм, на посошок.

И, мОя руки в утренней росе,
Цвета и звуки впитываю все.



Цвета и звуки впитываю все:
Багровы облака на небе синем,
И по прибрежной рыжей полосе
Рассыпан белой пеной чаек иней.

Унылый скрип на пристани цепей,
И добродушный шлеп воды по днищу,
И долгие беседы голубей,
Уютно примостившихся под крышей.

Темно-зеленый бас шмеля гуденья…
Я растворяюсь, больше нет границ!
Я слышу красный вопль наслажденья,
И розовое чвирканье синиц…

И в этом погружении глубоком
Откуда-то в мозгу всплывают строки.



Откуда-то в мозгу всплывают строки
Почти неразличимые пока,
Какие-то обрывки, перескоки,
Уже строка, а вроде не строка.

И вдруг - ударил яркий отблеск грани,
Из вороха не слишком ясных фраз
Прорезался и засверкал огнями
Невероятной прелести топаз.

Держу благоговейно Божий дар,
Найти ему пытаюсь обрамленье,
И начинаю ощущать я жар,
И боль, и лихорадку вдохновенья.

Спасения не чаю и не жду
Ночами просыпаюсь я в поту.



Ночами просыпаюсь я в поту:
Поймать, не потерять то Божью милость,
Что только что во сне или в бреду
Двумя-тремя словами мне открылась.

Строку смакую, пробую на звук:
Ответила прекрасным чистым звоном,
И слезы к горлу подступили вдруг,
И грудь отозвалась восторга стоном.

С большой любовью, очень осторожно
Красавицу драпирую стихом.
Я знаю, как легко испортить можно
Шедевра красоту одним штрихом.

А утром- чай. Успеть стараюсь к сроку.
Сажусь в трамвай, задумавшись глубоко.



Сажусь в трамвай, задумавшись глубоко,
И, примостившись где-то в уголку,
Надев очки, и в лист упершись оком,
Опять ловлю заветную строку.

Мне полчаса «пиликать» на трамвае,
Момент я этот очень берегу:
За это время парочку рубайи
Иль полсонета выдать я могу.

Неспешен путь. И строки лезут сами.
И брезжит иде-фикс, смешно сказать:
Когда-нибудь, коль разживусь деньгами,
Куплю трамвай! И буду в нем писать!

Стоим. Не ново: пробка на мосту.
А ручка снова тянется к листу.



А ручка снова тянется к листу
Тут слово изменить: торчит из строчки,
Тут вновь поверить формы чистоту,
А тут – собрать структуру из кусочков.

Стих нужно причесать, махры убрать,
Что вылезли в минуты вдохновенья,
И кропотливо, медленно читать,
Звучание поймать, убрать сомненья.

И ласково строку полировать,
Разглаживая чуткими руками,
Чтоб мягким светом жемчугу сиять,
Чтоб вспышками кристаллы засверкали.

И хоть ловлю я мастерства систему,
Я очень не люблю писать «на тему»



Я очень не люблю писать «на тему»
Друзей – когорта, родственников – рать.
И все-то ждут: «Поэт – ты должен всем нам!»
Не хочется, а надобно писать.

И вот она, оценка для поэта:
Вдруг голос удивленный прозвучал:
«Ты это сам? Или из Интернета
Красивых строк по случаю скачал?»

Я  - ЭТО - САМ! Слова идут от сердца.
Вторично ремесло, первичен дух.
В сомнении пытаюсь оглядеться:
У большинства на «off» и мозг, и слух.

Пока они судачат и  жуют,
Мои стихи и плачут, и поют.



Мои стихи и плачут, и поют:
На строки плавно возлагаю руки,
Перебираю слоги - и плывут,
И полнят мир чарующие звуки.

Оленя крик – заплакала строка,
Отцвел урюк – зурна поет печально,
Лицо прикрыла веером танка,
И звякнул кубком рубайи случайно.

Из глубины всплывает менуэт,
Играя легким клавесинным ритмом,
И выступает царственный сонет,
Посверкивая филигранью рифмы.

Не нужно здесь искать симфоний темы –
Мне чужды грандиозные поэмы.



Мне чужды грандиозные поэмы,
Эпических полотен не люблю,
Не рвусь в ряды писательской богемы,
Колоссы не ваяю, не творю.

Пишу стихи. Пишу о том, что вижу,
Что чувствую, о чем болит душа,
О том, как воздух вечером недвижен,
Как вербная сережка хороша.

Пишу о том, как тихий летний дождик
Приветливо листвою шебуршит,
Как шелестит трава, как пахнет кожа,
Как губы мягки, как фонарь не спит.

Не мастер я в созданье глыб и груд,
Мое призванье – камерный этюд.



Мое призванье – камерный этюд:
Увидел куст – и он расцвел цветами,
И волны мне вопросы задают,
И мост раскинул плечи над брегами.

Язык мой скуп: всего лишь пара строк,
И исподволь рисуется картина:
Еще два слова. И еще мазок.
Кусочек света, жизни половина.

И вот, раскрылась! Где полутона?
Безумные контрасты Пиросмани,
Изломленная ужасом стена,
Цветок нарцисса, хрупкий в каждой грани...

В душе пожар, который не унять.
Болезнь иль Божий дар: тут как считать?



Болезнь, иль Божий дар, тут как считать?
Страданье или счастье – где граница?
Уже люблю я строки собирать
И с рифмой неподатливой возиться.

С недавних пор ценю я тишину,
И научился вслушиваться в мысли,
И долго караулить ту, одну,
Что время наполняет новым смыслом.

…Собака перегавкнула строку.
Чут-чуть отвлекся – и уже не вспомнить.
Пойду домой и заварю чайку –
Ведь надо вечер чем-нибудь заполнить.

И вновь. С порога. Мне не привыкать.
Дай Бог мне долго продолжать писать.



Дай Бог мне долго продолжать писать,
Низать на нить рассыпанные строки,
И умирать, и снова воскресать,
Припав к вселенской мудрости истокам.

Порой я целый мир могу обнять,
И звездный хоровод кружить заставить,
А иногда я грудь готов разъять,
И сердце трепетать в руке оставить.

И странный блеск в глазах моих увидев,
Друзья глядят тревожно: что с тобой?
Случилось что, иль кто тебя обидел?
Какой-то ты сегодня сам не свой!

И я шепчу бескровными губами:
Друзья мои! Я заболел! Стихами!


Магистрал

Друзья мои, я заболел стихами!
Открылся мир во всей своей красе,
Простыми наслаждаюсь я вещами,
Цвета и звуки впитываю все.

Откуда-то в мозгу всплывают строки,
Ночами просыпаюсь я в поту,
Cажусь в трамвай, задумавшись глубоко,
А ручка снова тянется к листу.

Я очень не люблю писать «на тему»,
Мои стихи и плачут, и поют,
Мне чужды грандиозные поэмы,
Мое призванье – камерный этюд.

Болезнь иль Божий дар – тут как считать?
Дай Бог мне долго продолжать писать.