Коллекционер Душ

Сегодня Коллекционер Душ был печален. Он обещал зайти к Сайрусу на чай, и ему пришлось это сделать, даже несмотря на свое душевное состояние. Просто они всегда выполняют обещания.
 - Что с тобой? – спросил его Сайрус, наливая в маленькую черную чашечку терпкий зеленый чай.
 - Сайрус, скажи-ка мне одну вещь… – медленно проговорил Коллекционер, глядя в зеленое болото чая – что такое любовь?
 - Любовь? – Страж ворот задумался, выпутывая из длинных черных волос сиреневую светящуюся бабочку – не знаю… верно, что-то прекрасное… что-то от чего хочется взлететь, от чего появляются крылья…
 - Да? – Коллекционер душ, казалось, помрачнел еще больше и вскоре засобирался домой.
Он вообще чувствовал себя странно в последнее время.
 Он шел домой своей задумчивой лунной дорогой и все размышлял о том вопросе, на который никто из них ему ответа дать не мог.
 - Что же… что же это такое, любовь? Какая она на вкус? Чем она пахнет? Как-нибудь вообще ощущается?
;;;
 Недавно он увидел прелестную огненную бабочку – она танцевала свой безумно-марцепановый танец в лучах заходящего солнца, в пожаре, в диком, неистовом пожаре, вроде тех, что иногда случаются после грозы, когда молния случайно ударяет в полувысохшее старое дерево – и после которых, увы, остается голое черное пепелище, еще долго зияя ядовитым мертвым пятном посреди леса. Она танцевала, не ведая, что за ней наблюдают. А Коллекционер Душ, уютно устроившись на ветке какого-то дерева неподалеку (оно почти сразу высохло, отдавая все жизненные соки этому повелителю) смотрел на нее, смотрел и смотрел, и готов был не отрывать взгляда вечность. Он не хотел прерывать ее беспечного танца, но все же она заметила его и подобравшись поближе к сухим корням, запрокинув голову вверх, она рассмеялась сухим, трескучим, но странно переливчатым смехом.
 - Как твое имя, незнакомец? – донеслось до него из уст юной саламандры – Ты здесь, чтобы играть со мной?
 Она начала свой танец, исполненный пылающей страсти и детского веселья; две несочетаемые вещи – наивность и искушение сочетались в движениях ее тонкого горящего обнаженного тела, и только искры летели, когда она слегка касалась сухого дерева, столь радостно готового вспыхнуть под ее объятиями. И она дошла, добежала до него по горящим под ее легкими полупрыжками-полушагами ветками.
 - Эй, незнакомец, скучный-скучный незнакомец – ее тонкий пальчик дотронулся до его носа, обжигая – ну давай поиграем…
 - Мое имя – Коллекционер Душ – медленно ответил он, не в силах оторвать глаз от красновато-рыжего танца бабочки.
 - Ах, так ты из этих – притворно надулась она – Так значит я не могу с тобой играть… о, это слишком скучно. Ты же не можешь пылать!
 А Коллекционер Душ поднял взгляд на темное ночное небо, думая о дожде и о смерти. Что происходит с огненными бабочками, когда пожар кончается? Они умирают так же как и рождаются – в неистовом танце, всегда, до последнего вздоха.
 И он забрал ее с собой. Это было неправильно, они не имеют права так делать, но Коллекционер Душ всегда был одиноким, да и она была так прекрасна…
 - А ты… ты знаешь что такое любовь? – спросил он у нее, поймав и посадив в большую трехлитровую банку. Сначала она рвалась на волю и билась об стекло, но вопрос заставил ее задуматься.
 - Не знаю… может, тоже игра? Но, наверно, это сжигающий тебя изнутри огонь, рвущийся наружу, к тому, к кому это испытываешь – немного успокоившись, она свой танец продолжила и в клетке – ну отпусти меня, противный повелитель, я ведь умру тут…
 Но он не ответил, просто принес банку домой и выпустил ее в огромный черный камин. Там было просторно, вот только огненные бабочки очень свободолюбивы. Но она почти смирилась. А он каждый вечер сидел рядом и смотрел на изящный танец своей прирученной саламандры.
;;;
А когда он спросил о любви у Повелителя Кошмаров (что само по себе было глупостью), тот лишь хихикнул в ответ, его рот растянулся до ушей, обнажая неровную кромку игл-зубов:
 - Ах, любовь? Ну, нечто такое мерзко-ужасное – он помахал в неопределенности перед собой длинными костлявыми бледными пальцами, заканчивающимися черными как смоль когтями – нечто такое, что высасывает душу и выпивает кровь. Больно очень, наверное…
 - Больно? – задумчиво переспросил Коллекционер Душ, подперев голову рукой.
 - Угу – кивнул король мрачных снов и отправил себе в рот новую порцию улиток, которыми как раз питался, когда Коллекционер Душ подошел к нему со своим странным вопросом – Впрочем – он еще посыпал их толченой лунной пылью – я не очень разбираюсь в этой ерунде. Сходил бы ты к Сказочнику – он ведь должен все знать здесь, он же все это придумывал…
 Повелитель Кошмаров довольно хихикнул вслед уходящему существу, кидая в свой растягивающийся до каких угодно размеров рот новеньких свежих улиточек, светящихся от волшебной серебряной пыли луны.
;;;
- Ну хоть ты, скажи мне, что же это такое – любовь? – обратился он к несчастному человеку на крыше.
 - Любовь? Какая к черты любовь?.. Н-нет… нет любви… - человек отнял руки от лица, и Коллекционер Душ увидел, что в его глазах стояли слезы. И несчастный потерянный человек прыгнул вниз, прямо в объятия Ловца Пустоты. А Коллекционер Душ остался на крыше, потрясенный и растерянный. С Ловцом Пустоты он не был в дружбе, да и все равно, тот тоже не знал ответа на мучившее его. Поэтому Коллекционер вернулся домой, к теплому свету ворот, которые бережно оберегал Сайрус, окруженный вечным сиреневым облаком бабочек. Он впомнил про совет Повелителя Кошмаров, и, недолго думая, направился прямо к нему.
;;;
 Сказочник, как обычно, спал, обложив луну своими мягкими серыми прядями. Коллекционер Душ не хотел его будить, но Сказочник просыпался очень редко, - собственно, когда его кто-нибудь поднимал с постели. Рой мотыльков, встревоженных появлением духа, взвился над ними.
 - Кто здесь? – ласково спросил Сказочник – Коллекционер Душ? Что у тебя случилось? Что заставило тебя прервать мой сон? Кажется, ты омрачен чем-то и тебя что-то беспокоит? Не хочешь ли ты цветочного чаю?
 Повелитель отказался, в чае у Сказочника слишком часто плавали мотыльки и моль – их Коллекционер не особо любил, они на вкус отдавали грустью забытых вещей, их воспоминаниями и их бесконечными историями, которых он почему-то боялся.
 Да и бесконечная пыль, окружавшая покой созидающего, немного мешала спокойствию чаепития.
 И поэтому он только сказал:
 - Я хочу знать, что такое любовь.
Сказочник огорчился:
 - Не следует это знать тем, кто крадет людские сны и души… и тебе никто не даст ответ кроме тебя самого, но если ты так хочешь, я могу сказать тебе – это самое величайшее счастье и несчастье одновременно, печаль и радость, боль, которая может доставить наслаждение, рай и ад в одном бокале, перемешанные в разных пропорциях – для каждого свои. Невероятно серьезная вещь, которой так легко играть, самая нелепая, смешная, пафосная – она величественна, всепокоряюща, вечна. Лучше не думать тебе о ней, она может убить даже сотворенного из лунного света, даже того, кто должен бы, по сути, не уметь любить… Хотя знаю я вас, никогда меня не слушаете – и он нежно, по-отцовски улыбнулся, а потом повернулся на другой бок и заснул.
 От Сказочника он вышел еще более потрясенным и уже совсем ничего не понимающим Ему оставалось только вернуться к своему черному жаркому очагу, и мысли об этом теперь не покидали его.
†††
 Черный камин был пуст… а его дом был погасшим черным пепелищем, выжженным и страшным, как душа негодяя. Все его души из коллекций, бережно наколотые на булавки, были в порядке – они хранились в подвале, глубоко-глубоко, в самом темном и сыром месте дома – души там и должны хранится, иначе они высохнут и испарятся, или, еще того хуже, сбегут по лунной дороге вверх, наедятся лунного света и станут безумными духами, смеющимися, танцующими и пугающими смертных по ночам. Но сейчас Коллекционера они не волновали – все помыслы были только об одной изящной ораньжево-желтой тени, смеющейся рассыпчато и танцующей на жизни дерева ночами напролет.
 Где она, его ненаглядная огненная бабочка?
Может быть, она уже потухла где-то в глубине их странного мира? Или танцует перед каким-то несчастным идиотом, очаровавшимся соблазнительными линиями ее силуэта?
 Коллекционеру Душ стало холодно и больно, и так некстати он вспомнил слова Сказочника. Поздно, слишком поздно было сожалеть о чем-то, он потерялся в тот момент, когда его околдовал танец игривой саламандры, не ведавшей глубоких чувств. И, взявши в руки бокал адленого изумрудного-полынного напитка, он поспешил по ее следам, еще надеясь схватить, поймать, запереть ее тонкое огнистое тело где-нибудь далеко, чтобы сидеть подле нее и любоваться – вечность.
 Он желал, чтобы пламя принадлежало ему, и сам становился изумрудным пламенем, чувствуя жгущие волны божественного напитка в своем горле. И до его измененного рассудка докатывались мысли, что теперь он знает, он получил ответ на вопрос, и да, вот она, желанная и далекая, болезненно-приятная, жгущая, зелено-черная абсентовая …!
 Коллекционер Душ, конечно, нашел ее – она была в порядке, все так же счастливо танцуя и смеясь.
 - Нет, нет, противный повелитель! – вскричала она, завидев его – я не вернусь в ужасный черный гроб! Уходи! Или я… я сожгу тебя – смеясь прокричала она, убегая – тебе никогда не поймать дух огня!
 И он в бешенстве любовной лихорадке, разбрызгивая случайно изумрудные капли, сжег себя и ее в абсентово-черном пламени своей нелепой страсти.

Его оплакал Сказочник во сне, и Сайрус вздохнул над чашкой чая в молчании, Повелитель Кошмаров хмыкнул печально и отдал последний поклон (театральный с виду, но на самом деле, чем театральней жесты короля страшных снов – тем искренней его чувства), и даже Ловец Пустоты пророкотал что-то в глубине холодной тьмы. Потому что у них просто не принято умирать…
…и потому что им никогда не узнать что такое ….
1:19 12.06.2009