8. Онегин в первый раз увидел Таню. Фраг. романа

              *         *         *
Онегин с Ленским, соревнуясь,
Чья правда выше, чья возьмёт,
В своих желаньях разминулись…
Онегин в чувствах – ярый мот.
У Вовы – всё наоборот,
Но… видит око – зуб неймёт.
(А вЫ что думали?! Да  нУ вас!)
Разврат у Вовы не в чести,
Но как  ОнЕгина  спасти,
Коль друг на   рИфы  стал грести?
Как оградить от злого рока?
Тянуть его из лап порока
И тем  врагА  в нём обрести?

– Я, Жень, горяч с тобой, прости! 
    Твоя  накАтана  дорога, –
    Стал Ленский ментором до срока
    От частых с другом передряг. –
  Но ты закончить можешь плохо…
  Учти, ты – гость, а не варяг!
  Тебе понятна подоплёка,
  А мой прогноз не без упрёка…
 – Руками машешь, как ветряк!
 – С твоим цинизмом мне морока
  Начнётся, чую, аж в дверях!
 – Да, не такой уж ты добряк…
 – В гостях держи себя ты строго! –
Владимир в ходе диалога
Понизил ё…ря в правах. –
  Девичье царство не берлога –
  Уж как-нибудь  свяжи  три слога,
  Чтоб без  скабрёзности  в словах!
 – Змей не о трёх  я головах,
  Чтоб дев пугать аж от порога…
  Скажи, а Таню, хоть немного,
  ВлечЁт  к парням иль дело швах?
   Ведь есть же  вкУс  у недотроги? –
Пристав к приятелю в дороге
И ставя Вову выше свах,
Онегин, словно на гвоздях,
Нетерпеливо ёрзал в дрожках. –
  Я в нетерпении! Глянь,  дрОжь как
  Уж пробирает!
                – Я гляжу,
   Что не привык ты к терпежу.
– Пусть приукрасишь, пусть  соврёшь как,
   Но расскажи-ка мне о ножках.
– Коль будешь смирным, я немножко
  О ней как другу расскажу.
  Брильянт  – тебе я доложу!
– Худа, как при плохой кормёжке?
– И  тУт  тебе я услужу…
  Стан, грудь, прелестнейшие ножки
  В ней есть. Я словно бы ряжу
  Её в прозрачную одёжку.
  Но знай, увы, не понарошку
  С собачкой комнатной Жужу,
  Пушистою такою крошкой,
  Сойдётся Танечка  скорей,
  Чем вдруг с кем-либо из парней.
– И у неё совсем нет друга?
– В том убедилась вся округа.
  Пока  в ней, как сказала мать,
  Ни для соседа, ни для друга,
  Желанья  нЕт  хвостом вилять.
  Из-за какого-то, видать,
  Её душевного недуга
  Сойтись ей с другом будет туго:
  Им для неё не  прОсто  стать.
   Как знать, найдётся ли лекарство? –
Поведал Ленский без лукавства. –
  Быть может, чья-то удаль, стать,
  Ум, обаяние иль опыт
  Девичью замкнутость растопят.
  Такому другу исполать!
   Других не надо и желать…

Читая Женькины желанья,
Владимир самообладанье
Ещё в дороге стал терять:
Не навредить бы Оле, Тане…
Жуир своё предначертанье
Нигде  не мОжет не внедрять…
Поэт в плену предубежденья:
Всерьёз звучат предупрежденья,
Чтоб гость, решивший поиграть,
Сестёр не смел бы задирать.
Чем слаще время провожденье,
Тем круче меры осужденья…

Как ни манящ вкус наслажденья,
Жуиру есть чего терять:
Ему от Вовы снисхожденья
Не  будет  в час разоблаченья.
Вражда подводит к рати рать
Не только  латами  бренчать…

Как подобает от рожденья,
Поэт умеет обличать.
Он полон к другу отчужденья:
В глазах юнца  не снисхожденья –
Негодования печать,
Как будто каждым словом, жестом
Друг  Вову гладил против шерсти…

Ведом дразнящим  дУхом  женским,
Благообразен, как кулич,
Спешил Онегин вместе с Ленским
Гостиной  Лариных  достичь.
«Даёшь» – наружу рвётся клич
(Уже  слюну  пустил сластёна),
Но ловелас благопристойно
СкрывАл  неистовства росты.

Охоч до свежей красоты,
Как волк, он вторгся к тёлкам в стойло
Иль, как корсар на женский пляж,
Лелея собственную блажь.
Совсем неважно, холостой ли
Или женатый был корсар –
Он ощущал до срока жар,
Он пик  блажЕнства  предвкушал.

Как ни покажется вам рано,
Он и о  том  уже гадал,
Кто из сестёр сильна в сопрано,
А кто в «игре на флейте» рьяна.

Беспамятливого барана
Неловко выказать собой,
Но память Женькина на грани
Провала – допустила сбой.
(Не зря назвали страсть слепой.)
Что если страсть его нагрянет
По отношенью только к той,
Что стала  Вовкиной  судьбой?
И гость пойдёт не той тропой?!

«Ни памяти уж ни  чутьЯ нет…
Как нынче в Ольге и в Татьяне
Узнать малышек прежних лет?
Младенчества простыл и след.
Они как образ из преданья:
Я то ли знал их, то ли нет.
Их лица в памяти как бред…
Из них которая же Таня? –
Гадал Онегин неустанно. –
Как  быстро  девушки растут,
Чтоб я не счёл потом за труд
Преподнести им позанятней,
Что быть не девушкой приятней!

При росте чувственных затрат
Для чувств и страсти нет преград:
Схожусь с подругой многократно.
На время  каждой  буду рад,
Пусть на неделю-две подряд,
Но баб, уж коль мы не с востока,
Враз не должно быть вместе много.
Нет, чтобы выстроиться в ряд –
Вступить в  права  все норовят!
И оглянуться не успеешь –
Уж  претендЕнтки  есть на пенис:
Все  самолично  жаждут впредь
Претенциозно им владеть…
Да, память мне уж не указка…
Вот для мозгов ленивых встряска!
Вон  та   что ль, в облике сыча,
Татьяна  будет? Неувязка…
На штурм! Не Пенелопа, чай»…

Поэт, о сёстрах хлопоча,
Сам Женьку выручил подсказкой,
Ему напутственно шепча:
– Смотри, не кинься сгоряча
  На Оленьку. Моя невеста
  Ведь даже  встАть  боится с места,
  С испугу пьёт аперитив.
 – Уловка эта мне известна…
  В лукавстве нас опередив,
  Нас водят за нос повсеместно
   Все дамы. И твоя невеста.

Какого рода тут фиеста
С ним затевалась, гость не знал,
Царём зверей вступая в зал.
Друзья, кто по дрова, кто в  лес, но
Критиковать их бесполезно.

Меж тем Онегин продолжал:
– Как кто б меня ни обожал
  Единолично иль совместно,
  Кокетство Ольгино мне лестно…
– А  что  успел ты полновесно
  В ней оценить?
                – Лицо и лиф.
– Ты и под  лИф  бы ей  залЕз, но
  Не только  Оля  тут прелестна…
  Тогда уж будь ко  всЕм  ретив,
  Своим  внимАньем  им польстив.
  Глаз класть на  Олю  лишь – бесчестно
  И, уверяю, бесполезно.
– На вид холодный, как мастиф,
  В душе ты всё-таки ревнив.
  С ревнивцем мне тут будет тесно.
  Но Ольга не  моЯ  всё ж песня…
  Во мне надменность укротив,
  Во мне  влюблЁнность  зародив,
  Её  сестрА,  вполне уместно,
  Даст для сближения мне мотив.
– Найдёшь ты, воду замутив,
  В девичьей обороне  брЕшь, но,
  Чуть вкус победы ощутив,
  Плоды  повЫтопчешь  небрежно.
– Как дамы  судят? Примитив!
  Каков их мыслей лейтмотив:
  Тебе –  «на», но ведь и  себе ж – «на»?!
– Характер Танин не строптив:
  Поддастся Таня неизбежно.
  Но цель свою преследуй нежно.
  Будь с ней горяч, но и учтив…
  При всей  галАнтности,  конечно.
– Бесцеремонно буду льстив.
– Ах, если б и благочестив!
  Своим участием любезно
  Нас от тебя отгородив,
  Бедняжка Таня, заблудив,
  Узнает, как зияет бездна!
(Друзья шептались, перекрестно
Друг друга  шУткой  угостив.)

– Мне ни к чему твоя невеста, –
Онегин стал циничней жеста. –
         Займусь Танюшей – сразу даст.
   По отношенью к ней глазаст,
           На пЕрвый взгляд (замечу честно,
  С неё сняв мысленно весь пласт
  Того, что выглядит в ней пресно),
  Она во многом интересна.
  Чуть диковата, но прелестна.
  Такой увлечься я горазд.
  Увидеть этот взор, хоть раз –
  Так впечатлений хватит  нА год!
  А смущена-то!  СмущЕна  как!
  Взор этих глаз меня потряс.
– Ты  симпатичен  ей…
                – Не сглазь!
  Меня сегодня ждёт пожива!
  Я приручу дикарку живо!
  Ну, может быть… за пару дней.
  Не извиняться ж перед ней,
  Что я всем бабам мил на диво,
  Неискушённым особливо…
  Представь меня ей поскорей!
– Танюша часто молчалива,
  В общении чуть-чуть пуглива.
  Будь с ней помягче, поскромней,
  Как если б ушлый Гименей,
  К прелюбодейству внешне строгий,
  Вас караулил на пороге…
– Зачем, не понял, хоть убей,
  Нам у дверей твой Гименей?
– Чтоб затянуть, и посильней,
  На разгулявшихся те узы,
  Название которым брак.
  А ты боишься сей обузы
  Почти панически, ведь так?
– Как ты занудлив!
                – Сам чудак!
  Да ниспошли, Бог, брачный  клад двум
  Скитальцам по земле страстей!
– Скажи уж прямо, без затей.
  С меня потребуешь ты клятву
  Вовеки не искать путей
  К Татьяниному  искушенью,
  Когда я встал на путь сближенья?
  Вдова дрожит за дочерей…
  А всё ж из нас, из двух гостей,
  Лишь  тЫ  хозяйке станешь зятем,
  Женившись на меньшой дитяти.
  Куда уйдёшь ты от сетей,
  Что приготовил Гименей?
  Ты не уйдёшь от «благодати»,
  Меня  ж поймать – куда трудней,
  Чтоб сделать ближе и родней.
– Самодовольный обладатель
  ДевИц  доверчивых! Скромней
  ЕдвА  ли станешь ты с годами,
  Чтобы потрафить мудрой даме.
– Да, ты меня предостерёг.
  Не ищем от добра  добрА мы…
  Пускать на  собственный  порог
  Не  стАну  скромность я упрямо,
  Ведь для меня она – порок.
– Вот как ты принял мой упрёк!
      Впредь  воздержУсь  от назиданий…

Стол был накрыт без ожиданий.
Лжетаня  удИвилась  втайне:
Лженастин навык применим…

В плену своих предначертаний
Поживой лакомой маним,
Франт озабочен был одним…
Смоляне, чай, не пуритане!

Расшифровав молчанье «Тани»
Как знак  смущенья  перед ним,
Не властен над её устами,
Жуир пластичен был, как мим,
Болтлив – как кавалер при даме,
Его пленившего грудями.

Лжетаня быстро увлеклась,
Как будто ушлый ловелас
Из-за  неё  лез вон из кожи –
Холопки юной и пригожей.
Из-за него в короткий срок
Она бы явно впала в шок,
Будь даже  просто  он прохожий.
И без того пунцовых щёк
Не пожалел подкожный сок
И с головой бедняжку выдал.
Лжетаня вовсе не для вида
Тряслась от Женькиных острот,
Ему заглядывала в рот.
Гость, вдохновлён таким началом,
Дал волю всем амурным чарам.
Свой шарм он вынес на простор,
Хоть нёс подчас банальный вздор.
(Всё слушать – даже  мы  устанем.)
Мужской энергии напор
Плоть раскалил «обеим Таням».
«Служанка» Таня, чьим стараньям
И чьей работе непростой
Обязан был накрытый стол,
Была готова провалиться
Сквозь пол, увидев, как резвится
Пред бедной Настей ухажёр.
Успела Таня убедиться,
Что гость во флирте не стажёр,
Причём обжора из обжор,
Коль называть так сердцеедов.

Без права поддержать беседу,
Как безъязыкий инвалид
(Прислуге статус не велит),
Молчала Танечка, терзаясь.
Ей измотала душу зависть,
Что гость не  ей  в глаза глядит,
Утратив к яствам аппетит;
Не  ей  кладёт он на колено
Ладонь, суля всю сладость плена
В своих  объятиях  мужских,
Пусть даже полуворовских;
Не для  неё  звучит, играя,
Сей голос ангела из рая.
Блаженства мир, счастливый быт
Расписан им без норм и края.
Увы, когда в игре другая,
То для  другой – весь  колорит;
Лишь ей же льстит его флюид.

Лжетаня подлинно сомлела:
Она от лести захмелела.
Не каждый барин норовит
Превозносить её столь льстиво:
По барски тонко и учтиво.
Уж коли Бог благословит
Пожить ей в роли щекотливой
Под маской  барышни  пугливой,
То как же ей  преодолеть
Любви расставленную сеть?
Настасья не  монашка  ведь,
Чтоб сохранять век Богу верность…

Когда банальна повседневность,
Спят чувства, а в груди – гранит,
Внезапно вспыхнувшая ревность
В душе любовь воспламенит.
Вживаясь в роль, отбрось небрежность!
Но Таня  жертвой  себя мнит.
В её душе как неизбежность
Тревожный  кОлокол  звонит.

Но вот негаданно нежданно
Судьба наметила кульбит,
И в поле зренья донжуана
Вплыла природная Татьяна.
Жуир отвлёкся раз, другой,
Потом бросать стал чередой
На Таню взгляды неустанно.
Сперва приятно удивлён,
В душе почувствовал вдруг он
Такое, словно первозданно
Определился, что влюблён.

Любви не свойственны шаблон
И маринованные чувства.
Мол, где ждёт кайф, я  покручУсь там
И…  вспЯь  сам – умиротворён…

В неведомое устремлён,
Влюблённый терпит власть течений –
Потоков страсти и мучений.
Плот не позволит плыть назад,
А вместо паруса – азарт.
Исканья – вместо развлечений…

Как вывел Женю рок на старт
Амурных новых приключений
И развернул  лЮбви  штандарт,
Так заимел гость веер карт
Со всеми четырьмя тузами,
Чтоб стать  счастлИвей  во сто крат,
Чем пару лишь часов назад.
На Таню он косил глазами,
Не заподозрив маскарад.
Как оптимист он встрече рад...
                *          *           *