Ваня

Приближался дождь и на дворе Ивана Дмитриевича, ветерана Великой Отечественной Войны, царил хаос.
-Заноси! Заноси!-кричал Иван, глядя, как его дети, внуки и правнуки, сгибаясь под тяжестью мешков с цементом, заносят их в полуразвалившийся сарай, преодолевший непреложные законы физики и державшийся на одной единственной жерди. Жердь была гнилая и подточеная временем, личинками короедов и псом Будулаем.
-Заноси цемент! Промокнет!-надрывался Ваня, прикусывая от огурца и наливая себе новый стакан.
-Да чего ты ерепенишься, не на твои деньги смесь купили,- примирительно заявил Владимир, старший сын Ивана Дмитриевича.
-Ага! Снова деньги! Я вас знаю , волки! Вам моя пенсия нужна! А она у меня п'тнадцадь тищь!-самодовольно закричал Ваня.
Потомство его было привычно к этому делу, и на том конфликт был бы исчерпан, если бы изрядно захмелевший ветеран не произнёс:
А я вас сегодня с домом спалю! Подопру дверь поленом и спалю! А сам жить в бане буду! И ничё мне не сделают! Да я... Я... Отца не уважают, фашисты! Тва-а-а-ари... Паганы... Да, Кланя?
Его соседка Кланя, сухонькая старушонка, а по совместительству и деревенская сумашедшая, одобрительно закивала головой:
-Жги, Ваня, жги! Ничего, Вань, не сделают, ты же Родину защищал...
Родственникибыли не только привычны к такому поведению их предка, но и были наслышаны о боевой его славе, как то; зарубил человека косой, бил человека головой о стену сельпо, итд,( не считая пяти судимостей за тунеядство и алкоголизм), поэтому благоразумно погрузились на старенькую ладу и уехали.
Ваня же ходил по огороду и вопил:
-Уехали, скандалисты! Дочерьё! Бросили меня!
Ваня сел на лавочку, отхлебнул из бутылки и заплакал:
-Один Иван! Совсем один!На глаза ему попалась собака.
-Будулай, а Будулай! Вот скажи, я плохой, а?
Будулай замахал обрубком хвоста, кончик же он отгрыз зимой с голодухи. В глазах его читалось: Целый вечер Ваня бродил по огороду, крича на всю деревню, что 'эти мародёры' и вобще никто его пенсию не найдёт, потому что он закапывает пенсию у бани под пугалом и это 'никто и никогда не узнает'.
Пошёл дождь. Крупные тяжёлые капли падали на неубранные мешки с цементом. Небо потемнело и со стороны Москвы раздался гром. Где-то у Коломны полыхнула молния. В домах начали загораться окна. Ваня устал. Не обращая внимания на крупные капли, он лёг на грядку с морковью и заснул тихим сном. Изредка его иссохших губ касалась дождевая влага и он бормотал нечто похожее на 'тва-а-а-ари'.
На землю спускалась ночь. Будулай носился по огороду, подкидывая в тёмно-синее небо тёмно-синюю кепку Ивана Дмитриевича.