Где-то рядом

За московской линией Маннергейма стоит золотой теремок, на нем висит амбарный замок, в три погибели клонит иву. Какие поставить клейма, филологам нужен ток крови живой по выцветшему курсиву. «Вот и я обладаю же дивным даром, но это моя вина» - подумает Брейгель, кожу Марсия вешая на просушку. Древние римляне пили истину, полный запас вина опустошает душу, отягощая кружку, тянет на философию, но не могу уснуть, что ты здесь ходишь плотью на тонких лапах, можно мне тоже красного, каждый достойный путь, в воображении сальных фиалок запах. За московской линией Маннергейма всегда продается гжель, иногородним народникам скидки, в свои мотивы иногда не можешь вложить просроченную метель, как обидно, что все так искренни и красивы. Ну подумаешь, кто-то тебе свой досужий дар отдает вот так, по лености хоть задаром,  не какие-нибудь откровения Анны Мар – отравление стронцием, смерть под хрустальным шаром. От всего ты открестишься, равный среди богов, типографские прихоти здесь не находят места, за московской линией Маннергейма сеют болиголов и пекут голубков из крапленого кровью теста.