Cказки-бусины. 6. Автобус с номером бесконечность

  Она снова ехала в стареньком, похожем на буханку хлеба, ЛиАЗе, снова мимо мелькали силуэты домов, стекла заливал дождь. За конец августа и незаметно прошебуршавшую большую часть сентября стремительные, летящие шаги прохладных капель стали ей совсем как родные, она даже по-своему полюбила их... Дожди... Грибные, слепые, спорые, окатные и грозовые, ливни, ситники, бусь, - много еще каких... Но это..., то, что пришло в Город сегодняшним утром, было совсем иным: словно вечность коснулась его лица, будто задернулся тяжкий глухой занавес; тоска, ожидание, - сейчас, когда головная боль прошла, она чувствовала это в полной мере. Плотные, падающие из непроглядной пропасти неба потоки размывали очертания, звуки, краски, саму реальность...
  - Вот, чёрт, - ей пришлось даже встряхнуться, чтоб разорвать наважденье. - Муть какая-то. И оглядевшись по сторонам, добавила: - Сколько ж времени? Темно, как ночью.
  Немного поерзав на потертом коричневом кожзаме сиденья, вновь огляделась: она сидела в левом ряду на возвышении заднего колеса, в салоне было все также пусто, а еще тепло и уютно на удивление, от сырой одежды поднимался еле заметный парок. "Дождик, дождик, перестань, я поеду... Я поеду, я поеду..." - повторила она несколько раз про себя, но дальше вспоминаться никак не хотело.
  - Этак я до зимы доеду. Всю осень насквозь проскочу.
  Восьмерка мчалась все дальше и дальше, только ей ведомым маршрутом, и, похоже, даже не думала отпускать свою гостью. Монотонный шшшорох. По стеклам хлестал ветер, темнота за окном вновь притягивала взгляд, суля, по меньшей мере, ответы на все невысказанные вопросы. Ей не хотелось признаваться, но происходящее доставляло какое-то странное удовольствие, похожее на то, когда ковыряешь корочку на не до конца зажившей ссадине.
  - После поиска Семи приходит Восемь. Восемь - это куб, совершенная устойчивость, четырехкратное равновесие, спокойствие - она повернулась к окну и стала размышлять (ей хотелось верить, что так быстрее пролетит время и хоть что-нибудь изменится).
  - С другой стороны, восемь, словно лента Мёбиуса, бесконечная замкнутая цикличность, которую еще изображают в виде Змея кусающего свой хвост. Уроборос - символ соединения прошлого и будущего, начала и конца, символ времени, которое течёт, течёт, течёт...
  Незаметно для самой себя она погружалась все глубже и глубже в состояние полудремы. Вода непереставая зигзагами струилась по стеклам.
  - Сереброчешуии змейки, откуда вы? Изгиб..., изгиб..., изгиб... - палец неторопливо вырисовывал на стекле волны, круги, восьмерки.
  - Скажите, кто разбудил это... холодное, влажное, нескончаемо долгое?
  Мимо окна пронеслись разноцветные листья, исчезли в темноте. Ей показалось, что в нитях дождя скользнуло длинное гибкое тело. Совсем близко мигнули два огонька - машина? Взвыл ветер. Она чуть отодвинулась и стала всматриваться в отражение своих глаз. В детстве дома в темноте (а она очень любила бродить в темноте по дому, тихо-тихо, словно призрак, так чтоб ее никто не видел) она закатывала кверху глаза, и, глядя как бы из-под лобья, часто моргая, видела...
  ...это было похоже на отражение её собственных глаз, только странное: они были будто человеческие и не-Человеческие одновременно.
  Автобус тряхнуло. Что-то похожее на полупрозрачную чешую мазнуло по стеклам. Но почему-то ей было совсем не страшно.
  "Чтоб победить дракона, нужно самому стать им", - всплыл отрывок из когда-то где-то прочитанного. Она зажмурилась...
 
  "Внизу раскинулся Город - мрачная растрескавшаяся глыба. Город тыкал иглами фонарей, царапал желтыми лезвиями окон, плевался вспышками реклам, но это больше походило на барахтанье утопающего, чем на борьбу, он, в отличие от зажигающих свет, понимал насколько все это глупо.
  ...внизу распластался Город. Именно туда с мягкого чернильного подбрюшья непрерывно падали все новые и новые серебряные чешуйки. Со всех сторон клубилась темнота, свиваясь в кольца, сплетаясь, перетекая: дыхание, плоть, я само, - чьей-то боли ожившая тень, укрытой глубоко внутрь тоски, ожидания. Кто создал меня...?
  Какая-то яркая точка, пульсируя в каменном лабиринте, снова и снова притягивает взгляд. Что это?
  ...уверенно рассекающий темные трещины улиц железный ящик, каких много. Но такой знакомый, такой близкий "запах" у него. Что-то, а точнее кто-то внутри... Всмотреться!".
  "Глаза..., эти глаза... Словно свое собственное..., но до чего же странное отражение".
  Извернувшись, влажное полутуманное тело резко отпрянуло, задев борт автобуса.
  В смятении, пронзая насквозь толщи темноты, блестящее холодное ринулось вверх, будто обожженное изнутри этим взглядом. Выше, выше...
  И вдруг, замерло. Высоко-высоко, выше вскипающих туч, заливая их серебром, спокойно горело ночное светило, абсолютно полное; яркие брызги густо покрывали темно-синий бархат, в лунных волнах плескались золотистые рыбки. И вдруг, мысли заполнило похожее на вспышку воспоминание: монетка, исчезающая на дне старого пересохшего фонтана...

  - ... девушка, ваша остановка, - водитель тряс её за плечо.
   Двери были открыты, похоже, автобус стоял так уже несколько минут. По салону гулял сквозняк с привкусом растертых в кашицу листьев и влаги. Сильно похолодало.
  - Ваша остановка, - водитель улыбался.
  Нагнувшись, что-то поднял.
  - Не теряйте, - на его ладони лежал почерневшего серебра браслетик в виде кусающего себя за хвост Змея. - В следующий раз отпустите, можете и не вернуть.
  Решив не удивляться, пробормотав смущенно: "Спасибо", - она вышла. Все еще шел дождь. Впереди маячило серое здание вокзала, над его входом большие электронные часы, мигнув, высветили: "09:09", - вот и закончились эти бесконечные сутки. Раскрывая зонты, волоча тележки и баулы, с вокзала выходили люди, видимо, недавно прибыл поезд. Она остановилась, вглядываясь в лица. Но нет...
  - Здравствуй... - кто-то такой знакомый обнял сзади и шепотом коснулся уха; с востока, пробив тучи, плеснуло солнце; дождь кончился.