Для моего чужого - я

Пускай горит любовь во мне,
Свечою трепетного чувства,
Пускай она наедине
Тревожит логику рассудка,
Я все равно не отрекусь,
От благодатности природной,
Что льет печалью непреложной,
Когда, так, предсказуем путь.
Деянья наши и поступки,
Заключены в людской борьбе,
Но к нам стучатся предрассудки
- О смысле жизни на земле,
Совсем нежданно в час закатный,
Когда оплачен долг мечтой,
Мы обращаемся к простой,
Доселе мысли незанятной.
Ведь где-то в глубине души,
Она сидела и молчала,
До предназначенной поры,
От изначального начала,
И, что-то происходит вдруг,
Горчинкой теплится недуг.

И рушится привычный вид,
Предметов – цели обожанья,
Стремления влекут старанья,
Но без азарта дерзкий миг,
Когда блага ссыпает в руку
Восторженный приятель твой,
А ты – улавливаешь скуку,
И озадаченный покой.
Глаза его шальны в надежде,
И он пытается воздать,
Разумность в крестные позвать,
И ублажить тебя, как прежде.
Ты усмехнешься над собой,
Дивясь открывшемуся чувству,
Но, не прогонишь в мир иной,
А дашь возможность безрассудству,
Исследовать себя внутри,
Той ностальгией беспокойства,
Печальной радостью расстройства,
Что б оправдать свои пути,
Перед забытыми годами,
Перед мечтами и долгами.

Как хорошо, что есть семья,
Ее насущность, лишь, тревожит,
Зачем же изменять себя,
Кто оценить потуги сможет.
А наважденье, как во сне,
Приходит вкрадчиво, уныло,
А иногда довольно мнимо,
Разводом блеклым на стекле
Привычностей желаний верных,
За чередою лет борьбы,
И поражений, и победных
Салютов пройденной вины.
Как это несуразно глупо,
Когда заслуги прощены,
Искать в себе росток вины,
Пытаясь оправдаться глухо.
За что же, черт возьми – Прости?
И перед кем – Перед собою?
Но молча – Да! Перед любовью,
Той, что тревожится внутри,
Сознаньем вечности огня,
Для  моего чужого – я.