И будто вижу -лист, чернила, перья...

И будто вижу на столешнице прибор:
эпистолярные листы, чернила, перья...
Склонилась Анечка Горенко над столом  –
начало века в серебристом ожерелье.

А  у Волошиных Цветаева в гостях…
Впервые встретила  Серёженьку  Эфрона,
Записывает «Эр», выводит вензеля.
«Люблю, люблю!» «Р»ык леопарда вторит море.

Величье Музы было в  музыке  стиха,
которая  распахивая двери,
склонялась в  изголовья к  ним, шепча:
- Я- здесь! Пришла – пишите же скорее.

Вслух наговаривала Нечто, отчего
сон улетал с ресниц пушистых, длинных.
Перо клевало из чернильницы зерно, 
на нить низало буквы вязью синей.

И Муза засыпала на челе,
склонённом на запачканные пальцы
в венцах Марининых колец ...  А перед Анной
июньской ночи Петербург белел.

 Кружила юность в танце,
Неудержимо мчалась в бездну,
в неизбежность. Не на свет!

Вариант 2.

***
И будто вижу на столешнице прибор:
эпистолярные листы, чернила, перья...
Горенко Анечка склонилась  над столом  –
начало века в серебристом ожерелье.

А  у Волошиных Цветаева в гостях…
Коктебель, Кара-Дага скал отроги…
Мариночка,  влюблённая в Эфрона
записывает «Эр», выводит вензеля -
«Люблю!». «Р»ык леопарда вторит море.

Величье Музы было в  музыке  стиха,
которая  распахивая двери,
склонялась в  изголовья к  ним, шепча:
- Я здесь! Пришла. Пишите же скорее.

Вслух наговаривала Нечто, отчего
сон улетал с ресниц пушистых, длинных.
Перо клевало из чернильницы зерно, 
на нить низало буквы вязью синей.

И Муза засыпала на челе,
склонённом на запачканные пальцы
в венцах Марининых колец ...  А перед Анной
июньской ночи Петербург белел.

Беспечная  кружилась юность в танце,
неудержимо мчалась в бездну века
в неизбежность, не на свет.

Пьяченца  24 ноября -09г.


Пьяченца  24 ноября -09г.