Поход

                He who makes a brast of himself
                gets rid of the pain of  being a man.
                Dr. Johnson


Я – рыцарь туманных болот,
История помнит о том,
Как я отправлялся в поход,
Родной покидая дом.

В то время мы все поднялись
За Грозовой Хребет,
В края, где бои велись
Уже много-много лет.

Туда, где под крики опять
Кровью багрилась земля,
Где нелюди шли умирать
За Черного короля.

Туда, где чужая рать,
Как за волной волна,
Катилась покой наш отнять,
Где встали мы, как стена.

Анимая, мой ласковый друг,
Проводить выходила меня,
Но объятия нежных рук
Не спасут никого от огня.

Я запомнил ее глаза,
Что как запредельная высь,
Я думал, взглядом сказать
Она хотела “вернись”.

Как расстаться с любимой моей?
Ведь так много, много ночей
Вместе были мы с ней,
Не отводя очей.

А еще в тот короткий миг
Я вспомнил сестренку и мать,
Да, ведь это за них
Шел я тогда воевать.

Ах ты, Родина, красный кушак!
До чего же ты хороша!
И чем дальше от дома шаг,
Тем сильнее болит душа.

И ехал я вглубь полей,
Не оглядываясь назад,
Но казалось, что в спину мне
Все глядит ее нежный взгляд…

За верстою я мерил версту
Долго, долго, целую вечность,
Солнце гнало темноту
И меня темноте навстречу.

В одну из ночей, как всегда,
Устроился я на привал,
Но, чудится, с кем-то беда?
Кто-то на помощь звал.

Я, выхватив острый клинок,
Пошел на жалобный крик,
Путь мой был не далек,
Я увидел – седой старик

Запутался в бороде,
Что была втрое больше его,
Он подняться не мог в темноте
И поделать не мог ничего.

Я потратил немало сил,
Но сумел бедняге помочь,
Я к костру его пригласил,
И он был явно не прочь.

И хоть был небогатым стол –
Заяц, да кружка эля,
Для того, кто в степи ночью гол
И седло под голову стелет

Это пир. После про жизнь
Завели разговор, как молитву,
И спросил я : “Старик, скажи,
Что меня ждет в этой битве?”

Я увидел, как он погрустнел,
Как поникла его голова,
И медленно, будто во сне,
Произнес он такие слова:

“В разбитый сосуд вода,
Если вновь его склеить вместе,
Не воротится никогда,
Как жених к молодой невесте.

Яблоко падает с ветки,
Как лето подходит к концу,
Недолгая память наседки
По выпитому яйцу.

Гадкое, черное семя
Посеяно быть не должно,
В радость не будет время,
Что с безвременьем разлучено.

Не увидеть рассвет на закате,
Зачем ты его зовешь?
На неверии яркой скатерти
Главным блюдом дадут тебе ложь.

О, ели бы радость и горе
Унесла речная вода,
Твои дни бы закончились вскоре…
Но здесь речке не течь никогда.”

Что за странные, дикие речи
Для того, кто душою смел?
Я обдумывал их весь вечер,
Но понять так и не сумел.

Я очнулся наутро в долине
На границе гор Грозовых
И виски мне сдавило унынье
И память моих родных.

Я пришпорил коня и как ветер
Помчался в грядущий бой,
Где в сердце мне сталью метил
Черной вражеской конницы рой.

И в самое сердце сраженья
Я молнией белой влетел,
И убила воображенье
Гора окровавленных тел,

И в пыли, что до звезд доставала,
Где по крови скользила нога,
Я мечом, и стрелой, и кинжалом
Разил без пощады врага.

Я метался в удушливом смраде
Мертвой плоти и плоти живой,
И соратники были рады,
Слыша недругов смертный вой.

И там, где сшибались конницы,
И стрелы рвались в небеса,
Я знакомые видел оконца,
Я родимые видел леса.

И в плясе смертельной ярости,
В дыханье войны громовой,
Не видел я большей радости,
Чем снова вернуться домой.

Но готовило небо низкое
Мне свой зловещий дар,
И был уже близко, близко
Ко мне смертельный удар.

Смерть назвала меня мужем,
За плечи меня обняла,
И в сердце вонзилась тут же
Вражеская стрела.

Не помню уже паденья
В кровавую липкую грязь,
Боль, смешанная с наслажденьем –
И жизнь моя оборвалась.

Так просто и так серьезно –
Мечом перерезанный волос,
“Для тебя уже слишком поздно” –
Услышал я Смерти голос.

Она говорила: “Как долго
Ты глаз не смыкал, мой любимый,
И с бешенством дикого волка
Сражался за край свой родимый.

Пора отдохнуть тебе, полно –
Пожертвовал ты собой.”
И мягкие, теплые волны
Из памяти стерли бой.

Исчезли страданья и муки,
И словно в волшебном сне
Чьи-то нежные руки
Опять прикоснулись ко мне.

А Смерть продолжала песню:
“Мы будем с тобой всегда
Дыханьем светил небесных
Лететь сквозь мира года,

Ты со мной позабудешь печали,
Позабудешь всех смертных дев,
Ты увидишь светлые дали
Под мой неземной напев,

Я дам тебе все, что захочешь,
Я – души твоей сладкий елей,
Я могу быть днем или ночью,
Я стану подругой твоей,

Я дам тебе силу и юность
Твоих лучших счастливых лет,
Я любовью твоей обернулась,
Какой ты мне дашь ответ?”
 
Я тогда позабыл все на свете
И под сладостных слов ее звон
Был готов говорить лишь об этом,
Лишь о том, что в нее влюблен.

Но мгновенье, вдруг ставшее явью,
Мне открыло Смерти позор,
В яме, разверзшейся хлябью,
Я вспомнил неба узор.

Я услышал, как стонут души,
Память снова вернула назад,
Я Смерть уже больше не слушал,
Я вспомнил родные глаза.

Не желая холодных звезд,
Смерти голосу не внимая,
Я желанье свое произнес,
Прокричав в пустоту: “Анимая!”

И вдруг все в мире померкло,
Словно отрекшись, любя,
Как будто, шагнув через зеркало,
Я перешагнул сквозь себя.

И Смерть я услышал снова,
Она молвила мне: “Скажи,
Скажи мне одно только слово,
Что меняешь ты жизнь на жизнь.

Я не буду тебя неволить,
Я другого возьму с собой
Если совесть твоя позволит.
Ты согласен на сделку с судьбой?

И вернется к тебе твоя слава
И покинутые города.”
Речи ее – как отрава,
Помню, я прошептал: “Да.”

Рассмеялась она. Развернула
Полотнище серых дней
И в грязь меня изрыгнула,
И боль вернулась ко мне…

Не знаю, быстро иль медленно
Я кровью марал путь домой,
Но помню – в степи безветренной
Кружит воронье надо мной.

Быть старался поспешным я,
Что было в дороге – бред,
В пути меня вел насмешливый
Палящий солнечный свет.

Но вот подхожу я к дому,
Вот скрип знакомых ворот…
Почему здесь все по-другому?
Поему здесь никто не ждет?

Здесь лакей теперь, бравый на вид,
А была ведь служанка немая,
Я не верю – он мне говорит:
“Давно умерла Анимая.

Все ждала она счастье свое,
Сердце девы такое хрупкое –
Источили годы ее,
Вышла замуж твоя голубка.

Ей сказали, что умер ты,
И пора бы мечты оставить,
Но все ж по весне цветы
Собирала она в твою память.

Мы однажды зашли в покои,
Где она молодая, красивая,
Была цветущей такою…
Смерть бывает несправедливой.”

Я услышал и крикнул: “Смерть!
Где ж теперь ты, моя подруга?
Теперь я готов лететь
Со снежинками вечной вьюги!

Где ж теперь твой любовный оскал?
Я теперь готов идти к звездам!”
И услышал – из темных зеркал
Она прошептала: “Поздно.”

“Моя жизнь без нее – тяжкий плен,
Словно каторга мне небеса!”
Смерть ответила: “Это обмен,
На него согласился ты сам.

Ты счастливым быть обещал –
Пей же вечно теперь жизнь свою,
Я уже не вернусь, прощай,
Я больше тебя не люблю.”

Смерть ушла. Я кричал: “Постой!”
И бессчетное множество лет
Я ищу на Земле пустой
Ее вечный, призрачный след.

Я – рыцарь туманных болот,
Что к жизни уже не причастен,
Тот, кто никогда не умрет,
Тот, кто навсегда несчастен.