Иоланта

                1.
Студено, закатно. Сюда за сиренью
вернемся, когда станет тёплой заря?
А грусть в сухотравье и стылость – сильнее…
… Туманный и хвойный глоток ноября…

В лесу силуэтам неймётся, и тени
похожи на шпаги, и бой их суров,
хоть знают, что шелест остудят метели,
а битве исход – трижды-крик петухов.

Весной здесь сиренево, даже и ночью,
хоть леший в лесу обитает давно.
А мне глубоко фиолетово впрочем.
Вернусь за сиренью сюда всё равно.

За верой вернусь. За тобой и терпеньем.
И ввысь – вереница церквей-кораблей.
Рассвет разольётся по небу вареньем.
«Кто может сравниться с Матильдой моей?»*

                2.
Лишь тишь колокольная, синь богомольная,
да рать петушиная славит рассвет.
Да старость покорная да сердобольная,
за этот и  тот молит Господа свет.

Ах, глушь непролазная, доля немаслена,
судьбина-дрязинушка. Топь, колея.
Стезя-то непраздная, да не напраслина,
хоть спьяну и вырвется: «Эх, коли б я!..»

Дорога – конца ей нет. Грусть кринолинная.
«А бабушка мне про Петра Ильича
го-ва-ри-ва-ла. Видишь, церковь старинная?
Молись – горячо. И люби - сгоряча».

с. Уколово, ноябрь, 2009

*строка из оперы «Иоланта», которую Чайковский сочинил в Уколово