В память о былом...

             Н. Б.
Вам, только вам я адресую сей куплет,
А есть ли в мире кто-либо пристойней,
Кто в драки час отпор мне дал достойный,
Мой вам поклон и пламенный привет.

Я признаю за вами правоту,
Ведь день за днем вы не уставали,
На дерзкие нападки отвечали,
Воздаст вам Бог за вашу доброту.

Увы, за прошлое ужасно я стыжусь,
И перед вами я снимаю шляпу,
Так много было всевозможных ляпов,
Что от стыда наверно удавлюсь.

«Проходит все, и только память о былом…»,
Не только о плохом, но и хорошем,
Останется надолго в нашем прошлом,
А мы еще споем. Мы – поживем.

Ваши стихи и мой рифмовый бред,
На сайтах, вижу, как-то уживаются,
Что ж, и такое иногда случается,
И в том, мой друг, уже сомнений нет.

Что насчет Лени - так у нас это давно,
И очень старое и очень личное,
Оно, скажу, уже настолько неприличное,
Что пахнет, уж простите, как дерьмо.

На вас же я наехал по незнанию,
Его ведь вы так храбро поддержали,
И губы мои гневно задрожали,
Обрушился на вас я за компанию.

Да, я задирист, но не трус и не подлец,
Готов и против двух сражаться честно,
Что в результате - то заранее известно,
Пустой болтун и язва – мой венец.

Есенин, Пушкин – хулиганы записные,
И те, кто следом, тоже были не сладки,
О нет, мои намеки далеки
Чтоб истины читать вам прописные.

…Случилось так, что много лет назад,
Проникся я чужою болью,
Недоумением, страхом, скорбью,
И человеку этому помочь был рад.

Семнадцать лет, фигурой – королева,
Тут нет, поверьте мне, ничего личного,
Кроме сердечности, участия обычного,
Жизнь этой девушки свернула круто влево.

О! - в том была особая гадливость.
И потому - законченный чудак, -
Вы не поверите, но это так,
Я возомнил себя борцом за справедливость.

Наш подопечный, самец сорока лет,
Здесь проявил огромное бездушие,
К судьбе любовницы юной равнодушие,
Ох, нахлебалась же она с ним бед.

Стоял за правду я – а он, подлец, грешил,
К ней проявивши низкое бесчестье,
Это сейчас он – сплошное благочестье,
Но исправляться тогда он не спешил.

Вот вы поймите – здесь всего лишь стих,
Но жалость и сегодня меня гложет,
Конечно, ничего уж не поможет,
Но голос мой от напряженья – стих.

А каково прекрасной деве юной,
Без опыта – в самом начале лет,
Когда лишь начинается рассвет,
Стать женщиной - озлобленной, угрюмой.

Скандал, разрыв, аборт, попытка суицида,
Дальнейшее – и вовсе без надежды,
Все – из-за козней этого невежды,
Это не полный список; такова ее планида.

Поймите, не преследую я цели,
Подробностями вас тут утомлять,
Чем меньше будете вы знать,
Спокойней спаться будет вам в постели.

Фальшь ненавидел я и жил открыто,
Ничем таким особо не прославлен,
Но уважать себя других заставил
Уж тем, что слабым я служил защитой.

Восстал я, обвинив сей подлый акт,
В миг прекратил с ним любые отношенья,
И денег сумму потеряв вложенья,
Ушел из бизнеса, разорвав контракт.

…
Диагноз получив онкологический,
Наш «друг» отъехал срочно в Палестину,
Там помирать – в тяжелую годину, -
Решил он, с ним же шок психологический.

Угрюм, растерян, к худшему готов;
К восторгу ж и большому удивленью,
Диагноз там подвергнут был сомненью,
И отменен – практически здоров!

Тут и подумал он: я смерть перехитрил,
Теперь никто мне не предъявит обвинений,
Я - суть святой, совсем вне подозрений,
И чуть об этом вслух не возопил.

Сейчас живет себе так безмятежно
Тот человечишка – жадный и пустой,
И примеряючи на морду лик святой,
Любовь он воспевает сладно-нежно.

Бог, как известно, шельму метит,
Когда нас призовет к себе Всевышний,
На суд последний и суд Высший,
Пусть там он, перед НИМ, за все ответит.