Запись в медитации методом автоматического письма

Творением судьбы твой долг не стать рабою своих желаний и не закрыть души, не затуманить очи, чтоб уши слух не потеряли, что звук язык произносил неся в себе Поток, и отдавая сосудам душ готовых воспринять все знаки плоти, мира, космоса внутри и все вокруг – чему наука жизни учит. Тот по труду души своей получит, кто,  сколько не петляй, Путь видит по прямой. Кто в темноте на ощупь найдет в пространстве вехи, которые указывают направление к Любви и от набегов вражьих избавленье.
… В страданиях есть смысл глубокий. Кто сих моментов не испил, не жаждал помощи, не мучился сознаньем, душой – тот никогда не сможет подать руки тебе, другому в беде. Тот в жажде и глотком воды не одарит и корку хлеба не поделит. Тот в брани ратной в трудный час опастья стрелы копье в себя принять не сможет, закрыв собою тело бренное твое, чтоб жил ты долго в радости и счастье.
Текут ли слезы по щекам твоим? Лучится ль свет из ясных глаз, чиста ли голова, что примет мысли бег?
Не длинен будет мой рассказ о ярком подвиге средь бед, нашествия татар на нашу Русь Святую. На землю родную, на отчий кров. Горели дерева, дома пылали. Могилы предков наших осквернив, конями пегими копытами топтали святое право в счастье жить, любить, детей родить, растить и землепашить.
Свободу спеленав прошел Мамай как туча. Ни стало ни кому главы поднять, чтоб в руки меч в защиту взять. Лишь стар и мал, что уцелел в душе к душе кручину пел.
По миру тяготы плелись, золой и пеплом ветер веял, иссохли родники, что жизнь несли в себе. Поникли ветвями берез леса и зверь исчез и рыба не плескалась. И в те рассветы кровавая заря над Русью поднималась.
И пел слепой певец кручину за кручиной: о горьких пленниках не волею в полон ушедших, всех малых и невеликих девиц и братьев, матерей, отцов. И не было кого послать гонцом за помощью в беду такую.
Сам силами  собрав себя в кулак, взял посох крепкий горсть земли, краюху хлеба, незрячими глазами, босыми ступнями по выжженной траве  шел и глотал сухие слезы. И денно, нощно, в стылую и злую жару, испепеляющую так, ступня нагая печатала мытарства шаг измерить землю чтоб родную. Что значит немощь ног пред мыслею святой  дойти до русичей в шеломах. О помощи просить, изречь из гласа вопль,  в колени броситься  за Русь святую.
Чу, топот конских ног и ржание коней, в кольцо его татары окружили, чужим наречьем обуяв, коварством помыслов своих певца слепого обложили. И рвался дух его в негодованьи, свирепо белками глаз незрячих воздымая к небу молил он всех святых, всех предков, пращуров отмстить не званным, не прошенным, злодейством полных пришлых человек.
И разъяренные от этаких речей, средь них богатый выдался и «добрый» благодетель, жизнь сохранил певцу, но вырвал глас его, лишив способности звучать – язык немой остался безответен.  Кто ж воспоет теперь былины песни нужной о травах сочных и росе жемчужной, о ласковых руках, что гладили смиряя вихры чела бедового в шелом кольчужный. О русой дочери лесов, из трав, цветов венок пустившей по реке, на вечер праздника гаданья в сумрак. Молчит певец, уже не вымолвит душа ни звука, и в сердце нет ни вздоха и ни стука…
Ты сохрани о нем рассказ в себе и может быть, поведай миру в деталях и подробностях в судьбе певца слепого и немого, чье сердце разорвало горе, что выполнить задуманное не пришлось, и струнами тревоги бытия, созвучием с тобой былого в тебе отозвалось…