Аграрное кино
Теперь сыновья погонщика
приспосабливают к тракторам
песни, нравившиеся волам.
Теперь сыновья погонщиков
дают имена железной тяге,
кричат: "Симпатяги,
Эй, эй!.."
Рыж маис,
желта пшеница.
Весь свет дневной
ночами в маисе хранится.
А звезды н`а день
набивают в бутылки колосьев.
Табак из Гу`ачаро,
из Вуэльта-Абахо.
Движутся рядышком
небесной тропою
два облачка,
белое и голубое,
смущенные, робкие -
они боятся намокнуть,
проходя возле тучи.
Вуэльта-Абахо.
Гуачаро.
Оба - белое и голубое -
табачные.
Туча сизая,
ты иди в`ерхом,
ты иди низом,
накрой их,
насквозь промочи обоих -
и белое облачко
и голубое.
Гуачаро. Вуэльта-Абахо.
Курильщики спят.
Белое облачко отправилось за
голубым.
Влага небес табаком пропахла.
Горный склон в кофейных деревьях.
Над кручей
стол, крытый степью. На завтрак
чашка кофе с тучей.
Тростниковая заросль. Оркестр флейт.
В их сердцевинах
заморожена сладость старинных
напевов.
У звезды утренней
имеются шпоры с зазубринами,
чтобы пришпоривать морского конька.
Вспаханные поля.
Параллели борозд
знают, что им суждено пересечься
на обеденной скатерти.
Ж А Т В А
На волнах колосьев
пена песен.
Солнце на ряби серпов
и мореход надежды
в море пшеницы.
Воз с сеном тащится
овцой бокастой;
жница на сене,
а перень на жнице.
Поле - подушка,
вечер - парень,
обнявший жницу.
Заря уступает парню,
а жница - полю;
вскрики всех наслаждений
жаваронок песней пролил.
В И Х Р Ь
Ветер тоже собрал урожай.
Зноем повеяв,
он вскинул полные птиц
руки деревьев.
Изо рта в рот
виноградарщица жениху
виноградину передает.
Никто не видел осу,
но виноградаря губы
виноградный волдырь сосут.
Н О Ч Ь
Гитара, марака.
Крестьяне ждут мрака
для посева детей.
Неведомо поле.
Но
звезда от небес откололась -
и завтра на месте ее паденья
появится колос.
Даже вещи хотят.
Скоро
борозды, зерна,
крестьяне, птицы,
личинки и карбюраторы -
все погрузится
в наслажденье полей,
пока земля, треща, как кровать, вся в поту,
не насытится,
уставившись в пустоту
взглядом утра.
Перевод М. Самаева
Свидетельство о публикации №109112106580