Грудь стеснило, печень шалит

И скучно, и грустно, и хэтээмэлово,
и грудь стеснило, и печень шалит...

На ладони –
жизнь прервалась –
над землёй гранит.
Надпись на граните:
«Не хороните
сердца вместе с другим,
ибо это есть любящее – то, что важно!».
Пусть на глазах влажно
и грудь стеснило,
и печень шалит...

Но в этой сети паутиновой,
в этой пене мегабайтовой
не бурно и не рутинно,
никак идёт чередой
то, что заменит чувства
суррогатами совести и нормального общения
без прикрас и без пошлости -
но грудь стеснило,
и печень шалит...

Никогда я тебе не открою страдания,
ни желания, ни молчания, ни чести,
ни зуда,
не открою и расставания –
никогда я с тобой не буду.
Грезится в этой кромешной технике,
где крик, и плач, и скрежет зубовный,
что я – не влюблённый,
что вызвал сантехника,
оскорбил радиотехника,
и...
грудь стеснило,
и печень шалит...

Проснуться и снова любить в беспамятстве,
во сне или бодрствуя,
но – наяву.
Я живу или не живу?!
Или просто глобально мудрствую
о том, что есть сон и что бред,
и во что я сейчас одет,
и как бы хотел одеться,
и с кем бы хотел раздеться,
и что так стеснило грудь,
и отчего так печень шалит...

Нет, то не сон! То чудовищный визг бытия,
пронзающий души забронзовевших
от загара и от вранья,
от семян любви перезревших.
Ты меня не простишь, чёрт с тобой! –
Мне уже безразлично,
я же умер, я – небытие,
я сталь в живой ткани неличной…
Простирается Божьей дланью тьма небес...

«Тьма – не бес?» - каламбур стараний!
Тьма сокроет наши грехи,
и тебе не пришлю я стихи,
сотово не скажу «до свидания».
Я – сын человеческий,
но ко мне глухи.
И не слушают, и не внимают,
что здесь в предрассветности, в послесумерках
мне грудь стеснило,
и печень шалит...

Кто здесь? Кто со мной говорит?
Это ты, моя дева изгнаний!
Опять пасмурен – ты знаешь цену,
знаешь и две цены,
но трёх нет.
Да, я уже не корнет,
не королевский стрелок Шарп,
и дым не ищу в ушах,
и тебе не скажу снова
ничего, что было бы лестно,
только, что честно,
что грудь стеснило,
и печень шалит...

Когда ты погасишь свет,
и жидкокристалик твой сомкнётся истиной
(ибо грязная смесь цветов
суть цветоотсутствие),
тогда ты увидишь, что значит жить
и что спать,
и где любить, и зачем умирать,
задумаешься есть ли присутствие,
выберешь что молчать...

Я прекращаю бред, ты прости,
я люблю – ты не приняла шутки?!
А ведь жизнь она в промежутке
между «грудь стеснило»
и «печень шалит».