Песнь вере

Недавно я увидел крест над площадью,
Он взвился, он летит, он жив, он дышит.
Он обращен к свободе - к благу большему,
чем жизнь, которая сама большое благо.
Он воспарил как каменный орел над вечным
городом, летит не помня прошлого, но зная
все, что с ним произойдет. Он не злопамятен.
Он забывает все, хотя и помнит жертвы.
Он не забыл, однако, для чего Он был
поставлен здесь, хотя забыл и кем, и все,
что может указать ваятеля. Стоит
и смотрит всем в глаза, ты не соврешь, когда
Его увидишь, оттуда знает все и даже мысли.
Ты, друг, бывал(тебя я видел там) на этой
площади, стоял, ошеломленный видом
вечности. Ты, странник, тоже там бывал,
и нужно думать, что там все началось
и там - закончится. И оттого, что просто
очевидно, там всякий побывал и отчитается
по окончании, когда сойдет на пристань,
чтоб поработать все в одной и той же смене.
Отсюда видно, почему страшится каждый
предстать перед крестом, сойти на берег,
ведь говорят же люди, что приятней плавать -
Там каждый, побывав один разок, и правду
говорить одну лишь принужденный, не хочет
побывать опять, чтоб рассказать всю правду.

Мне кажется, в какой-то умной книге кто-то
написал, что Иисус, неся крест на Голгофу,
утер пот полотенцем, оставив след лица.
А крест, который выставлен ваятелем
на площади, всего лишь след того
креста. И бесполезно, думаю, теперь
пытаться выяснить, когда отлили форму,
чтоб можно было сделать и другой, по мерке.
Чтоб понимать всю правду о кресте, знать нужно,
что тот, кто мог ваять сей крест, не был ни
скульптор, ни поэт. Он был не меньше их
обоих вместе. А ставил крест, наверно, кто-то
третий, может - Бог. Не знаю, думаю,
что он. А крест поставлен хитро, делит Он
всю площадь на четыре равных половинки:
две по краям, еще одна вверху, одна -
внизу. И кажется, любая половинка
в себя включает две других, итак, готова
математическая сторона вопроса. Хотя
тут цифры, в общем, ни причем, они - отдельно.
Крест одинаковый со всех своих сторон,
но кажется(мне кажется, не знаю), что
в первый раз, когда встречаешь крест, ты смотришь -
видишь норд, ну а в последний - только вест,
хотя, понятно, не найдешь фасада(только
лица), чтоб говорить совсем наверняка.

А крест молчит и так он постоянно, будто
нем. Но ты, послушный общему закону,
все говоришь и говоришь и говоришь,
и Судный День застанет тяжкий гул, и только,
несущийся из мертвых у креста. И это
неизбежно.

Так он стоит, начало всех начал,
конец концов, немой и вечный, не меняющийся
временем. Он, надо думать, воплощение зла.