ЗОНА. Глава тридцатая. Весенний день

Весенний день. Покрыты ветки
Зелёным лиственным дымком.
Вот кошка вышла из запретки,
Флиртует с лагерным котом.
Она пришла оттуда, с воли,
Уйдёт назад – не человек!
Ей не висеть на частоколе,
Свинцом пронзённой за побег.
Но что хандрю! Весь мир зелёный
От солнца вешнего дрожит!..
Был за год здесь в запретной зоне
Всего один лишь зек убит...
И то не наповал хлестнуло –
В запретке долго он хрипел:
Не шёл начальник караула,
Дождаться, видимо, хотел,
Когда тот с кровью дух испустит...
А без начальника того,
Как ружья-роботы, не пустят
Стрелки в запретку никого –
Ни доктора, ни санитаров,
Ни даже Шведа-старшину!..
Но впрочем будет с нас кошмаров –
Вдыхайте в лагере весну!
Живи себе легко и гладко –
Освобожденья близок свет!..
...Что – это?.. Пегая лошадка
И старший надзиратель Швед!
Лошадка, мирная скотинка,
Легко тащила борону...
Какая милая картинка! –
Убрать бы только старшину!..
Недобрым предзнаменованьем
Считали мы его приход.
Что он задумал? Ожиданьем
Придавлен лагерный народ.
Идёт, как золотоискатель,
Глазами роет землю Швед.
С лошадкой младший надзиратель
Трусит за ним повсюду вслед.
Вот к клумбе подошёл цветочной
Старательный «дядько Кырыл».
– Давай сюды! Знайшов я! Точно! –
Он, длань воздев, проговорил.
И надзиратель и лошадка
Пошли по клумбе с бороной...
Все обалдели: «Здесь не грядка!!
Цветы посажены, чумной!!!»
– Давай, давай! – твердил с усмешкой
«Дядько Кырыл». – Давай, паши! –
Сержант усердствовал – не мешкал
Под крик цветов и крик души...
Тут мне баскетболист Володя
Шепнул, исполнен тайных мук:
«Ты знаешь, посадили, вроде,
 Среди цветов чеснок и лук
И даже, кажется, картофель
На мирной клумбе мужики...
И надо ж, этот Мефистофель
Пронюхал... Выставил клыки –
Доволен!..» Вот и «процедура»
Завершена. Свистят, кричат:
– Гестаповец! Скотина! Шкура! –
Но Швед не сердится – он рад,
Невозмутимый страж порядка:
Раз крик – сумел он их донять!
Уходит... А за ним – лошадка...
– Таких бы только убивать! –
Ему в макушку кто-то крикнул.
Поворотился тихо Швед
И весело и страшно зыркнул,
Как обнажённый пистолет.
Он снял фуражку, чуб взъерошил
И вдруг по-русски произнёс:
«Таких, как ты, убил я больше,
Чем в чубе у меня волос,
Сынок!» Все разом заикнулись
И долго крикнуть не могли –
Стояли и не шелохнулись,
Немые волосы земли...
Но в этой жизни всё непрочно –
Я в штаб был вызван через час:
«Освобождаетесь досрочно, –
Сказали. – Поздравляем вас!»
А я стоял, не улыбался,
Я вдруг мучительно устал...
Начальник даже растерялся
И громче прежнего сказал:
«Вам завтра  н а  с в о б о д у  ехать!» –
«Да-да...» – нелепый мой кивок,
Но ни улыбки я, ни смеха
Произвести никак не смог...
...Был срок – два с половиной года...
Дней сорок пять не досидел...
Ну что? Помилован! Свобода! –
Свобода?.. Нет,  –  и н о й  п р е д е л!..
Нет у тебя на блажь резона!
Как всё ты сразу позабыл:
Перед тобой  –  б о л ь ша я  з о н а,
А три зимы ты в  м а л о й  был!..
И в нашей той  О г р о м н о й  3 о н е,
Чтоб не попасть на новый срок,
Ты должен будешь жить тихоней,
Забившись в жизни уголок.
Пускай в толпу стреляет кто-то,
Пусть гнётся Родина от бед,
Безмолвствуй на четыре счета:
Р А Б О Т А,  Б А Б А,  Б Ы Т,  О Б Е Д!..

-----
Продолжение – Глава тридцать первая. Одиссея шпиона. http://stihi.ru/2009/11/18/805