Арестантское

Арестантское-1

Мозг устаёт быть всегда озарённым.
Безжалостно-ярко высвечен каждый уголок
Комнаты, где каждый второй угол – прямой,
Где потолок – планка для мысли,
До которой ей всё равно не подняться.
Как ни старайся, нельзя увидеть
Что-то кроме, что-то вне клочка неба,
В котором, если ворона – то уже счастье,
А если ровная сырая серость ноября,
То впору повеситься на этой решётке,
Сделанной где-нибудь на Урале
На заводе небрежным рабочим.
Каждый её квадрат слегка нечёток,
Но всё же претендует быть прямоуглом -
Пределом познаний в геометрии
Арестанта, чей мозг всегда озарён
Электролампой совести, а он сам –
Только сон, только срок годности,
Только два года.

2006

Арестантское-2

1.
Выходя сюда – всегда! – всего лишь на час,
Из темноты дня
         в электросветлость ночи выползая,
Из дневной, дневниковой, средневековой
Дюжей дрожи тьмы – в свет «прожектЁров».

— Ваша светлость, ах, как жаль,
Что мы их, как раньше, не пытаем!
Питаем излишне. Отчег. Они питают
Надежды на…
— Позвольте, голубчик, перебью!
Знакомый пастор мне недавно высказал
Любопытную мысль, согласно которой
«тюрьма» и «Ноев ковчег»…
— …всё-таки на дерзкий побег…
— …подрывают столпы государства, мерзавцы!

2.
Подрывая стену,
                изначально сталкиваясь с песком,
Позже скребёшь ногтями щебень,
Чуть позже уже – о бетон,
Отдающий частички себя неохотно.
Всё вопиюще-вотще.
                Слезами насыщаешь щетину щёк,
Безжалостно вены полоснёшь,
Кровь темперная по пальцам потечёт,
Чуть слышный стон издашь
                и  потеряешь сознанье.
Сквозь мёртвенно-нарный сон:
— …любил её настолько сильно,
Что каждый мой поэтический стон
Безоговорочно издавали.
— Неужели? – Счастливчик!
— …Эй, слышь, братуха, слышь?
— Позвольте, разве мы знакомы?
— Чё он там еще пи…?!
— Да отъе. Ты от него!
                О-отъе. Ну-ка!
— Братуха, не найдётся курить?
— Я не… Пи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!
— Шухер, пацаны!
                Идут!
                Ни звука!

На карачках под нары – камера!

3.
Многая многих и многих лиц –
– монголица! Но на прогулке
Это не лица, а спины, затылки.
Круги под глазами,
        злые  щёлки вместо глаз,
                круги шагов.
Мысли о подруге. Либо о бутылке.
Щебень подшуршывает. В нас
Обрушивает плоский свой ритм барабанщик.
По возможности бывает видна
Лестница, вышка и чёрный
Силуэт стрелкА чуть подальше.
Стена, надо PRIZнать, не столь высока.
Вообще, наш тюремный квадрат –
Кривда прямолинейности, в чём виноват
Ландшафт, грунт, особенности местности,
Особенности менталитета начальников,
                их вкусов,
Их огромной любви ко всему,
Слепленному наспех на 90 градусов,
Что в их глазах –
       есть высокий показатель порядка.
— Руки за спину, я сказал!
— Руки!
Разящий удар палкой,
                и в лицо – пяткой!

4.
Всё же любишь этот «ночной пляж».
Гуляешь. Глыбу Луны вместо сахара лижешь.
Скулишь изредка, слегка. Про себя.
— Опять кровью харка.?
       — Пр-р-р-р-оклятая грыжа!
Гуляешь. Выдавленный из тюбика-тюрьмы.
Гуляешь. Глицерин лица приятеля-убийцы.
Гуляешь. Дышишь прошлым, живым.
— Знаешь,
        на месте судьбы,
                на этой секунде моей жизни
                я бы остановился.
Бесполезно!
               Раскрывает,
                рассказывает всего тебя
Луч фонаря. Прожектор.
— Сколько тебе?
               — До ноября.
                — Дотерпишь!

5.
Тем настойчивей будет тюремный пенат
Темп режима навязывать, внешне влиять
На образ мыслей, желаний и жизни.
Где-то между тем, между трёх тра-та-та!
                (пока что не автоматных),
Грязной свалявшейся шерстью бушлат
Пахнет. Изнутри пахнет.
Шагов шесть или пять.
Закровленной, заблёванной, ржавою ватой
Пахнет подкладка. Скрипит запор –
Ржавая скрижаль наших сроков.
Вертухай себе пальцы обжигает
Алюминиевой кружкой кофе
«3 в 1» Nescafe. Надо всем –
Небо. Бежевый луг – Active Desctop,
Овец-облаков блеянье, блужданье,
Запах шерсти. В ржавый лоток камеры
Охрана пытается всех сгрести.
Лай. Луk! Тухлым, тяжёлым из пасти смердит
Овчарки.

6.
Приносят перловку.
                Хлеб и чай.
Равнодушно охрана смотрит на ужин.
У зека-Рыжего на руке рана –
                от удара дубинки.
Ложки скребутся о дно. Невзначай
Свобода перестаёт быть кому-нибудь нужной.
Шмон. Досмотр. На нары нырок.
— Луженье уз дружбы!
— Изъест всё коррозия службы!
— Слез бы ты с параши, дедок!
Вонь.
— Закрой своё едало и слушай!
— Куда, клопяра, забрался?
— Ещё?
— Тебе разве мало?
Смех. Жуткий смех.
Мой зуб не бетон, потому –
От нечего делать рассыпается, крошится.
По ночам, полоумный, скрипит запор,
       в окно вставлено око стражи,
Но более – для порядка.
Посредственно одинок,
        ибо в заначке тетрадка
с целым начатым романом.
Странно… Снится женщина на пляже,
 
Но когда просыпаешься, почему-то –
В глотку оловом расплавленным влит
Крик утробно-кровавый, безумный.

2007