Памяти В. Маяковского и Л. Брик

Читал «Про это» Маяковский
и плакал, плакал, взрослый дядя,
под стук колёс на Лилю глядя,
или не глядя. Мчались вёрсты.

О чём он плакал – неизвестно,
как большинство, почти что всё.
И домыслы – пусть и успешны
не к месту. Мути толокно.

Утешен был, коль потрудился,
но что с того, но что с того?
Трудно жилось – любви криница –
и видишь небо либо дно.

Не в этом дело. Дни – поленья,
из них обитель не сложить.
Многоголосье – любви пени.
Стихи – не топором рубить.

Мы – грамотны, они невежды
в подспудном основных стихий,
но также жгли они надежды.
Взамен, на бартер – шли стихи.

Стихи – стихии, видит всякий
сквозь времени черноты брус,
но что в них умерло во мраке –
нет дела никому, боюсь.

Не бойся – это неизбежно –
и Маяковский с этим жил,
а слава… слава – вечно грешна.
Смешно. Смешна? И ты ли был?

Кому чего – под тем же небом.
Что повторять? Оно – мертво.
Внимания миг – спас бы соседа.
Не время пусть. Кому – легко?

Вошли в анналы эти слёзы
поэзии – хрусталь-загадкой.
Нас – вымерзло. Дурни – вопросы.
На рею – манию порядка.

Душа трепещет – слёзы льются.
Несётся время – за порог.
Несправедливость. Нервы рвутся –
и пресекается исток.

Сказала Лиля. Ей казалось.
ИЛИ хотелось. После, после!
Цитата дальше фактом стала.
Набрался мёртвый фактов хвостик.

Изгой – и Лиля. Ключ конфликта?!
С чредой, попытками измен?
Которых не было. Софиты
литературных теорем.
16, 21 августа 2006 г.