А я устал

Кружась-кружась-кружась игриво,
снежок упал на городскую суету.
Его совсем немного, но, боже,
как становится вокруг красиво!
И потому из дому на улицу спешу:
прекрасен, чист от грязи мира,
теплый комок зарождается в душе.

А там - на улице, смеясь счастливо,
еще дети, с восторженными голосами,
покрывают матом все, запивая пивом,
щелкая семечки еще. Ну да, "мило".

------

Хрусталиками упал на плечи,
и в волосы забился неспеша,
коснулся холодно лица,
и будто голос певчий...
Возник внутри меня.
Он как проклятье - навсегда,
и как бездушный ловчий.
Поет тихонько для себя,
но кривя ноты строя:

"А я устал от грязи,
от тех бездушных слов,
от той ужасной цели,
принести еще немного снов,
в ненужной мне постели.
Там Грязь, тут Грязь:
Пороки мира, вонь,
бездушье,
обглоданный остов,
недоделанная любовь,
немного сахара-
чуток презрения сортов.
По списку далее
перечесление:
Смерть, жизнь,
испорченность души,
подвал домов
и ржавчина внутри,
затянутое небо,
солнца не найти,
луны же нет и вовсе,
от чистоты уйти,
погрязать в грехах,
потеряться и пропасть..."

А я действительно устал.
"Гни свою линию.
Горят огни..."
играет Сплин,
мой собственный,
дорогой души.
Снежок все падает,
грязь крушит,
но, жаль,
он слишком слаб,
дабы ее изжить.
Он чист и холоден,
и пафоса в нем нет.
Таким и стану,
но лишь для вязи
той коричневой грязи,
заполонившей свет.
И кто меня осудит?
Я сам себе бог и судья.
А мысли фразу все строят:
"Город называется чистым,
когда в нем не только убирают,
но и не сорят!".

Теперь я холоден
и отрекаюсь от пороков.
От тех, что марают меня,
и пусть кто-то назовет идиотом,
плевать.
Я сам себе Бог и Судья.

Но....
Добр, нежен, ласков для своих,
для тех, кто так же светел,
для тех, кто ценит пепел,
и прах чудес, и чистоты.