Тысячелетие крещения Руси

Тысячелетие крещения Руси
Мы так, впервые, вольно отмечали!
Дай Бог, Россия, и дальше крест неси!
И чтоб поменьше было всем печали!

Но вспомнить бы историю не грех:
Варяги Русь когда-то основали!
Синеус, Рюрик, Трувор, просто смех,
Аскольд и Дирь князей потомство дали!

Князь Новгородский Рюрик – главный был!
Он – основатель российского престола!
И потихоньку скандинавов он плодил,
Слегка подмешивая русского помола.

Так правили усердно семь веков.
На сыне Грозного лишь круг замкнулся:
Царь Фёдор не оставил нам сынков,
Тут Годунов случайно подвернулся.

Хотя, по правде, был ещё один:
Сын Грозного, Димитрий назывался!
Что было в Угличе – то знает Бог один!
Как он погиб – пока никто не докопался!

Итак, спустя семьсот пятьдесят годков
На троне первый русский оказался!
И, первым делом, не щадя голов,
С соперниками тут же рассчитался.

Романов – старший сослан в монастырь
Под именем монаха Филарета!
Что ж удивляться: всякий царь – упырь,
Не успокоится – не сжив врага со света.

Но был недолог спокойный царский сон
И Годунову вскоре новость сообщили:
Лжедмитрий рвётся сесть на царский трон,
А в Угличе -  сынка попа убили!

Василий Шуйский супостата, всё ж, разбил,
Но тот успел с остатком войска скрыться,
А царь Борис от напряженья захандрил,
В крови своей решил он утопиться.

Лишь помер царь – и что тут началось!
Царицу с сыном тут же удавили!
Оставили в живых одну лишь дочь,
Семёна, брата, в Переяславле задушили!

Лжедмитрий сразу решил всё закрепить
И разрешенья выпросил жениться:
Полячку Мнишек успел он полюбить!
Ох, лучше б ей совсем уж не родиться!

Василий Шуйский с Куракиным вдвоём,
Князья Голицыны их тоже поддержали,
Валуев -  выстрелил в Димитрия! Потом
Стрельцы уж труп, со злобой, дорубали.

Всего три года по-царски Шуйский жил.
На молодой красавице женился.
Ещё трёх самозванцев истребил,
Но на четвёртом вдруг остановился.

Андрей Нагой – тот был хитрее всех!
А чтоб в глазах народа утвердиться –
Марине Мнишек простил он первый грех
И пожелал опять на ней жениться!

Марине бедной, право же , везло:
Едва оправилась от страшных потрясений –
Как вновь к ней самозванца занесло,
Но куш большой был, всё прошло без осложнений.

Но на борьбу стал подниматься наш народ,
Устав от грабежей, насилий.
К тому же, чтоб разбить проклятый сброд,
К шведам обратился царь Василий.


Те с помощью поспели в самый раз!
Нагой разбит был и бежал в Калугу.
Не думал он тогда,в нелёгкий час,
Что от татар приблизит смерть-подругу.

Народ же недовольный бунтовал:
На Шуйского не мог он положиться.
Тут Филарет, пропавший, вновь восстал!
Князьям Голицыным пришлось посторониться.

Сын Филарета, Миша, стал царём!
И по фамилии он русский был – Романов!
Марина Мнишек разродилась, всё ж, сынком!
И назвала его – наследником Иваном!

Процарствовав спокойно тридцать лет,
Царь Михаил оставил трон для Алексея.
Тот тоже, не нажив особых бед,
Наследников плодил, сил не жалея.

Подумать только: восемь дочерей,
Пять сыновей от первого лишь брака,
Часть умерли, но их ты не жалей –
Царь их пополнил за счёт второго брака.

Вот тут внимание – ответственный момент:
Царь на Нарышкиной Наталии женился!
Удачным был сей половой эксперимент:
Наш самый лучший царь на свет явился!

Но Пётр был совсем ещё малой,
Пока же правил Фёдор царством.
Женился на крестьянке он простой
И отличался завидным постоянством.

Но, вскоре, та от родов померла.
Царя же на Апраксиной женили.
Ах, до чего любовь-злодейка зла!
А тут ещё – болезни надломили!


По смерти Фёдора возник опять скандал.
Тут Милославские свой выход гневу дали:
Занять они имели право пьедестал –
Нарышкины вот только не давали.

Раз не дают – то выход здесь один:
Троих Нарышкиных безжалостно убили!
И если бы не случай – господин –
То не видать великих дел Петра России!

Царица Софья, из Романовых детей,
От первого на Милославской брака,
Давно оставив мир девических затей,
Была стройна, да и не так уж глуповата!

Семь лет и ей поправить удалось.
В конце-концов её в темницу заточили.
Пока Иван с Петром росли поврозь –
Нарышкины кругом руководили.

Решали, как Петра остепенить,
Чтоб меньше он из дому рвался.
« На Лопухиной его бы надобно женить», -
Сказала мать, и брак тот состоялся.

Ему всего-то семнадцать было лет
И от жены он через месяц уж умчался,
И, не вникая в пучину царских бед,
Он строил флот, с полками забавлялся.

Пока меньшой, второй наш славный царь,
Кипучей деятельности страстно отдавался –
Иван тут умер, старший государь:
Как тихо жил – так тихо и скончался.

И Пётр стал единый государь!
И начал он с того, что занял Азов!
Затем в Европу ринулся мытарь,
Чтоб научиться профессий разных Азам.


А Милославские тем временем не спали.
Смутили всех стрельцов опять, как встарь.
В Европу слухи плохие долетали.
В Москву вернулся быстро государь.

Стал суд чинить. Привлёк стрельцов к ответу.
А пятерым сам, лично, головы срубил!
И дал поупражняться фавориту:
Сын конюха их двадцать отрубил!

Так их пытали, вешали, казнили...
Погибло больше тысячи стрельцов!
Их трупы смрадно месяцами гнили
Для устрашения бунтующих домов.

Царевну Софью, под именем Сусанны,
Остриг в монашки и в келью заточил.
Когда-то были сёстры неподвластны,
Теперь и Марфу в темницу засадил.

На личном фронте царь тоже не стеснялся:
Он тайной страстью к Анне Монс давно пылал!
С женой почти совсем не забавлялся
И вскоре в монастырь её услал.

Царевича ж малого Алексея,
Чтоб тот без женской ласки не скучал,
Не очень-то видать его жалея,
К Наталье, тётке, вскоре отослал.

Итак, покончив с неприятными делами,
Царь вновь к постройке флота приступил.
Своими видел он в Голландии глазами,
Как строят флот и сам попробовать решил.

И жизнь Европы, часто вспоминая,
В нём думы смелые рождались каждый раз:
Как сделать так, чтобы Россия молодая
Пошла вперёд! Какой издать указ?


Решил побрить он бороды боярам,
Табак в продажу снова поступил,
Кто взятки брал – тот подвергался карам,
А кто давал – тех тоже не щадил!

Торговым людям дал наказ объединиться,
Компании различные создать,
Всех, кто бежал на Дон, - заставил воротиться
И беглых впредь, сказал, -  не принимать.

Летоисчисленье ввёл с Рождения Христова!
И в январе велел всем Новый год встречать!
Короче, много сделал он такого -
За что Великим станут называть!

В международном отношении Россия
Отсталою и слабою была.
В душе Петра давно осела ностальгия,
Чтоб за Европой Русь вдогонку шла!

А чтоб торговля бурно развивалась,
Купцам, чтоб пошлин тяжких не платить,
Куда ни кинь – тут лишь одно осталось:
Окно в Европу через море прорубить!

На Юге с Турцией добился примиренья,
Чтобы полегче было с шведом воевать,
Но в первый раз не обошлось без пораженья,
Пока что Карл смог под себя его подмять.

Но цель намечена и путь был ясно виден.
Союз он с Данией и Польшей заключил.
И то, что Нотебург пал – он повинен,
А там и Канцы! Выход к морю, он пробил!

И чтобы впредь с Невы был выход в море,
Чтоб защититься от соседей вдруг,
На островах и на речном просторе
Воздвиг он город славный – Петербург!


Конец войне пока что был не виден,
Но козырь в ней – Полтавский славный бой!
Ни швед, ни русский не был здесь обижен:
Все рисковали вволю головой!

Но перед битвой казус вышел с Карлом:
Решил он ночью русский лагерь осмотреть!
Не утерпел, в козАка стрельнул разом!
Сам ранен в ногу был, а мог бы умереть!

Перед рассветом шведы русских упредили –
На конницу обрушили удар,
Но Меньшиков и Ренцель их побили,
А Шлиппенбаха взяли в плен – какой кошмар!

А утром, в девять, всё вокруг загрохотало
И генеральный начался полтавский бой!
И два часа земля от топота дрожала,
Трава багрилась от крови, от людской!

Сам Пётр боем в огне распоряжался!
С прострелянною шляпой и седлом!
А Карл же на коляске там катался,
Но кто-то угодил в неё ядром!

Карл уцелел, и смог с земли подняться.
Повыше он велел себя поднять,
Но было поздно: стали шведы разбегаться!
Реншельд им крикнул: « Надо короля спасать»!

И Карлу удалось случайно скрыться,
С Мазепой в лодках Днепр переплыть,
А шведам лишь осталось покориться
И с Меньшиковым пленными отбыть!

Дела военные с семейными сплетались
И узел Пётр решился разрубить.
Хоть чувства к Монс ещё сильны остались,
Решил он Катю у любимчика отбить!


А тут ещё с царевичем проблема:
Что делал Пётр – тому на всё плевать!
Завёл со шведами интригу, вот дилемма:
Убить или оставить изменять?

Но суд уж вынес строгое решенье:
За преступления царевича – казнить!
Напрасно он в мольбах просил прощенье
И как он умер – не нам теперь судить.

Шли годы. Крепла мощь державы русской!
И Северной войне пришёл конец!
Те двадцать лет легли в архив полоской узкой:
Ништадский мир стал славы той венец!

Петра украсил титул – император!
Отец Отечества! Великий – в первый раз!
Виват! Виват! Орал, стоял сенатор!
Литавры, трубы, заглушались рёвом масс!

Дела сердечные налаживаться стали.
Екатерина стала любящей женой.
Двух дочерей уж женихи атаковали:
Король Людовик и принцев целый рой!

Но организм уж не выдерживал нагрузки.
Супруга это стала замечать.
В припадках боли царь ругал всех так по-русски,
Что лучше мне об этом помолчать.

Преемника себе царь не оставил.
« Отдайте всё...",  - писал, но дрогнула рука...
В январский вечер дух его оставил...
С тех пор ещё не родилсЯ такой пока.

Делить престол опять усердно стали.
Тут мненья разделились, как всегда:
Одни Петрова внука называли,
Екатерину дай другим – ну, прям беда!


Князь Меньшиков с царицей сговорились.
Толстой их поддержал и Бутурлин.
Голицыны опять поторопились:
Войска с царицею – тогда ответ один!

За четверть века многое сменилось.
И вот вам результат ещё один:
Императрица на престоле появилась!
И Меньшиков при ней стал – господин!

Четыре года Екатерина появлялась
В короне царской, со скипетром в руке.
Петру, наверно, скучно там лежалось
И он решил забрать её к себе.

Пётр второй был сыном Алексея,
Последний в мужской линии Петра.
Охотиться любил, сил не жалея,
Простыл и умер, вообщем-то зазря.

Решали долго:кому отдать корону?
Верх партия Голицыных взяла.
Царицей сделали принцессу Анну,
Что дочь Ивана слабоумного была.

А та жила себе в Курляндии далёкой
И думать не мечтала о таком!
Была натурой, вообщем, неглубокой
И Бирон с ней интимно был знаком.

Те десять лет во мраке казней потонули.
« Слово и дело» звучало, как наказ.
Простые люди много бед хлебнули.
Бирон и Миних жили напоказ.

Царицей Анной трон оставлен для Ивана.
Фамилии он Брауншвейгской был.
Сын дочери сестры не знал обмана,
Не знал: за что в тюрьму он угодил.


Года пройдут и узник этот тайный
Мировича на дерзкий план толкнёт!
Но был ещё один приказ негласный:
Ввиду побега -  узник тот умрёт!

Пока же Бирон правил за Ивана.
Он регентом назначен Анной был.
Но недовольная уж гвардия роптала!
Переворот дворцовый всё переменил!

Бестужев-Рюмин разъяснил всё в манифесте:
Мол, Остерман указ Екатерины утаил,
Елизавета, дочь Петра, теперь на месте,
К тому же, и народ её любил!

Бестужев-Рюмин, Трубецкой и князь Черкасский,
Шувалов, Чернышёв и Воронцов,
Сменили бывший штат – всё сплошь германский –
Освободившись, от иностранных всех оков.

Так двадцать лет Россия силы набирала
И шла дорогой, проложенной Петром!
И дел хороших было сделано немало!
Бывало шпагой! Бывало – и пером!

Племянник Пётр сменил Елизавету.
По счёту – это третий Пётр был.
Любил всё прусское и за любовь за эту
Своею жизнью потом он заплатил.

Женился он на немке Катерине.
Наполовину сам он тоже немцем стал.
И девять лет не спал с ней на перине,
Как муж с женой, а только отдыхал.

Но с мнением жены он, всё ж, считался.
Совет её разумный принимал.
А с Воронцовой любовью занимался
И на балах ей предпочтенье отдавал.


Но, всё ж, в пылу ли чувства, иль по пьянке,
А может, стыд его в конце-концов заел –
Наследника он сделал! Всё в порядке!..
И снова Воронцову захотел!

Народ роптал и в армии стонали,
Устав от порок, от безжалостной муштры.
Орловы зло в войсках подогревали
И вскоре бунта запылали уж костры.

Пётр, не упорствуя, отрёкся от престола.
Сказать по правде – он к нему не тяготел.
Мечтал служить в войсках он Фридриха второго,
Но был задушен -  ввиду тайных, царских дел.

Екатерина на престол наш вновь вступила.
Вторая -  по названию была.
Кто ей помог – усердно наградила!
Из всех цариц, пожалуй, лучшею была!

Делилась мыслями с Жоффрэном и Вольтером!
Писал ей и Дидро и Деламбер!
Свои писала пьесы, между делом,
Когда отсутствовал Григорий, кавалер!

На том посту его потом сменил Потёмкин.
Тот для России сделал много славных дел!
А там пошли и Зорич, Завадовский!..
Из братьев Зубовых – Платон всех одолел!

Блистал Суворов, Кутузов-Голенищев!
В эпохе этой взят был Измаил!
И в то же время выпил смерть Радищев,
И Пугачёв под плахой голову сложил.

Потом монарх был Павел. Вот беда:
Он весь пошёл характером в отца.
Муштру завёл и снова, как тогда,
Не уберёг себя и своего лица.


Убийцы шли к дворцу полночною тропой
И ни один их не окликнул часовой:
Сам Александр велел поставить те посты –
Недооценивают деток все отцы.

Но Павел слышал шум и задрожал!
За штору он тотчас скорей удрал,
Но Зубов Николай его нашёл!
Ударил первый! Тут и Яшвиль подошёл!

Потом набросилися все и, кто как мог,
Царя кололи, лупили, чтоб издох!
Платон же Зубов возмущался в стороне:
« Как он кричит, ну, прям, неловко слышать мне».

Пален недавно Аракчеева сменил.
Тот будто цербер Павлу преданно служил.
Да вот не знаешь, где посеешь, где – пожнёшь!
Собаку ту назад уж не вернёшь.

Сын Александр к управленью приступил,
Хотя и был печален в эти дни.
Сказать по совести – отца он загубил,
Но утешал себя: « Не мы же ведь одни..."

Порядки вновь он бабкины завёл.
Эмбарго приказал он отменить.
На русский лад полки все перевёл
И с Францией не стал теперь дружить.

Кутузов на Дунае турок бил
И армию паши загнал в мешок,
И нужный мир он вскоре заключил,
Чем злость французов сразу же навлёк!

Наполеон набрался уже сил
И на Россию поднял грозный меч.
Никто его к нам в гости не просил.
Москву он взял - солдат не смог сберечь.


Кутузов тоже, старая лиса,
У Бородино характер показал:
Солдаты храбростью творили чудеса
 И кто кого побил там – Бог один лишь знал!

С трёхсот восьмидесяти тысяч тех солдат,
Что перешли российский наш рубеж –
Пятнадцать лишь вернулися назад.
Наполеон удрал, но полон был надежд.

И для него треть миллиона чьих-то жертв,
Которых он завёл в суровый край,
Лишь были частью тех кровавых средств,
Которых у него, хоть отбавляй.

А Александр внезапно занемог
И в Таганроге встретил смертный час,
Но ходит версия, что это был подлог,
Что это был от трона лишь отказ.

Такие мысли царь высказывал не раз:
Мол, бросить всё, да и уйти в народ!
К тому ж, зрел бунт и знал он без прикрас,
Что первым делом – он тогда умрёт!

Ну, как бы ни было, не нам теперь рядить.
Наука пусть внесёт последний штрих.
Не долго думали -  кого на трон садить:
Стал Николай царём и слух потом затих.

Случилось то, чего боялся Александр,
Но Николай здесь порешительнее был:
Сумел он быстро погасить пожар,
А пятерых зачинщиков казнил.

И больше сотни на каторгу ушли,
Сменив балы на тяжкий, рабский труд.
Но дух свободы они в сердце унесли,
Их светлый подвиг годы не сотрут.


Сын Николая – Александр был второй.
На троне тоже долго продержался.
Убит был на канале он зимой
Народовольцами, знать плохо охранялся.

Потом был третий император Александр.
Тот алкоголик был, немного протянул.
На трон вступил последний государь
И путь Романовых он на себе замкнул.

Николай второй был явно обречён.
Россия клокотала, как котёл.
Распутин, мерзкий, был всей властью облечён.
С семьёй он царскою большой роман завёл.

Лечил он способом известным, впрочем, всем!
Ложил в постель клиентку, объяснял зачем:
Сначала, мол, давай-ка согрешим,
Потом помолимся -  и снова согрешим!

И, видно, нравилось такое им вполне:
Отбоя не было на скрытой той стезе.
И сил Григорию природа- мать дала.
Да и царица с ним ласкова была.

Но людям многим Распутин надоел.
Особо ж тем, что над царём он власть имел.
Приманку сделали солидную ему:
Жену Юсупова, пирожных всяких тьму.

И он с десяток их,наверно, съел,
Но, видно, яд совсем его не брал!
Тогда вдруг выстрел чей-то прогремел!
Он покачнулся и, как медведь, упал.

Лежал недолго:опять пришёл в себя!
От страха сил прибавилось вдвойне!
Тогда уж гирей били, не шутя,
По голове, чтоб умер он вполне.


Он снова вырвался и кинулся бежать.
Причём, как заяц по снегу петлял.
Тут Пуришкевич стал в него стрелять!
Теперь уж в шею он ему попал!

Его связали, хоть он и не дышал!
Видать, живучестью своей он страх нагнал!
На Малой Невке сбросили с моста,
Перекрестились – собака померла!

Отравлен ядом, смертельных раны две,
Два перелома в черепе – он жил ещё в воде!
И руку правую сумел освободить,
И сжал в кулак её – вот так хотел он жить!

Тут революции нахлынул грозный вал
И прах Распутина в огне потом пылал.
А вскоре царь захвачен был с семьёй.
Всех расстреляли безжалостной рукой.

И трупы их, потом уж, догола раздев,
Чтоб не узнать, облили серной кислотой...
Так закопали их, законы все презрев,
Так создавался гуманный новый строй.

Названия сменились, может, зря:
Предсовнаркома -  заменил царя.
Потом генсеком станут называть
Того, кто станет всеми управлять.

« Вся власть советам», - был первый лозунг наш!
« Земля крестьянам», - все задохнулись аж!
По этим лозунгам Махно охотно жил!
Чем осужденье комиссаров заслужил!

Пытались лозунги те в дело применить!
И моряки в Крондштадте по ним хотели жить!
Но кровью залит был крондштадский лёд,
Погиб последний свободомыслия оплот.


Крестьянин землю, наконец-то, получил!
Уже хозяйничать, совсем было, решил,
Но вышел новый сверху всем указ:
Вступать в колхозы и арест за отказ.

А раз колхозное – то, значит, и ничьё!
Значенье слова исчезать стало « моё».
Хозяев крепких кулаками стали звать,
В места глухие с семьёй их высылать.

Но те добро своё решили не давать.
И хлеб, и скот свой – стали всё уничтожать:
Так половина погибла лошадей,
Коров, свиней и прочих живностЕй.

В селе был голод. Крестьянин всё отдал.
По продразвёрстке обком всё забирал.
Коллективизация прошла вся на «ура»,
А в результате – ни кола и ни двора.

В застенках сталинских, колымских лагерях,
Погибли миллионы работяг.
Напрасно вырыт был Беломор-канал.
Кровавый жернов всё новых принимал.

Итак, за тридцать социализма славных лет
Примерно, шестьдесят погибло миллионов человек.
Такую цену заплатил народ.
Историк, вряд ли, пример такой найдёт.

И, слава Богу, что Хрущёв власть в руки взял!
Иначе б, Берия всех, к чёрту, расстрелял.
Помог и Жуков – силу армий подключил!
Свалили Берию и Малинков уж не грозил.

В те десять лет, когда Хрущёв генсеком был,
Он много вздорного, конечно, натворил.
Но люди спать спокойно стали до утра,
Смеяться стала звонче детвора.


Полез в искусство он, что, впрочем, было зря
И литераторов клеймил, огнём горя,
Но ведь при Сталине их тоже сильно били –
Уж так заведено у нас в России!

Потом был Брежнев. Он власть без боя взял,
Хотя его не каждый признавал.
И зазвучали фанфары по стране,
Что краше нашей – нет жизни на земле!

Появились книги: « Возрождение», « Целина»
И труд военный тоже – « Малая земля»!
Новороссийск -  стал центром мировой войны
И стали Курск и Волгоград -  обречены.

Награды стал он постепенно собирать.
Их после смерти не могли все сосчитать.
В идеологии стал Суслов заправлять
И книг, читаемых, нельзя было достать.

А зять Чурбанов в МВД успел пролезть.
Рашидов денег надавал ему  - не счесть!
Со всех проверок возвращался он хмельной!
Ублажённый девочками, подарками, икрой!

Наш Медунов большое море сотворил.
За миллион тонн риса -  землю не щадил.
Сейчас в подвалах появилася вода,
Сиди и жди, когда придёт беда.

Чинопоклонство стало всюду расцветать,
А лесть начальнику – карьеру вам создать!
Работник лучший был – кто больше всех молчал!
На крик начальника – поклоном отвечал!

Так постепенно внутри нашей страны
Родились классы: « они» и « мы».
Спецмагазины отоваривают – « они»!
В очередях стоим покорно – « мы»!


Коль в коммунизме все давно « они» живут,
То нас « они», конечно, не поймут.
У «них» свой круг, свои знакомые, друзья
И нам туда попасть, увы, нельзя.

По конституции мы, вроде, все равны,
Но в мире этом эти равенства – смешны!
Видать, когда голосовали за проект
Ввиду имели не этот , а тот свет.

Но, наконец, пахнуло ветром перемен!
У нас в стране ведь перестройка – феномен!
Все так привыкли друг другу сладко врать,
Что правду трудно, так сразу вот, понять.

И, всё ж, в России удивительный народ!
Он ждёт и ждёт, когда царь-батюшка придёт!
И демократию, и гласность разрешит,
Войска советские с Афгана возвратит.

Потом другой какой-то дяденька придёт,
Кран перекроет и засухой убьёт.
И снова старые вернутся времена,
И « Взгляд» прикроют, « Прожектору» ж – хана!

Но пусть и сверху -  но гласность к нам пришла!
Узнали многие мы странные дела:
Что наркоманы, проститутки у нас есть
И рэкет с мафией – примеров здесь не счесть.

В культурной жизни наступила благодать!
К нам из Европы стали артисты приезжать!
И Сюзи Кватро, и « Скорпионс» здесь был,
« Пинк Флойд» и Челентано погостил!

И телевизор мы включаем чаще в сеть:
Ведь даже ночью можно что-то посмотреть!
То два часа концерт рок звёзд идёт подряд,
Ну, а по пятницам – любимый всеми « Взгляд»!


В журналах толстых теперь есть что почитать!
Что запрещали – стали быстро издавать!
И Солженицын, Ходасевич, Савенков,
Набоков, Галич, Войнович, Г.Иванов...

Спортсмены стали контракты заключать.
Блохин с Шавло стали австрийцам помогать.
Заваров был в « Ювентус» приглашён,
Хидиятуллин в « Тулузу» завлечён.

И пусть болельщики простят этих ребят,
Что не отыщет их на поле жадный взгляд.
На них пускай Европа поглядит
И в спорте каждый за себя пускай решит.

Да, перестройка много нового внесла!
Ошибка с водкой только жаль произошла.
На эти очереди больно мне смотреть,
А самогонщиков прибавилось на треть.

Исчез вдруг сахар, где скажите взять конфет –
От водочки ведь потянулся этот след!
Исчезли мыло и стиральный порошок.
Виной тут паника, но это нам урок!

И, всё же, мелочи мы эти все -  переживём!
И, может, главное мы всё-таки -  поймём:
Как Человека -  в человеке нам открыть!
И как Россию -  навеки сохранить!

26.09.89г.