Николай Гриценко

      

Большую роль и с давних пор
В стране моей играл актёр.
Порой отличный лицедей
Кумиром был среди людей,
Он так показывал чужие лики,
Что звание носил великий.
Зовут актёра Николай Гриценко,
То полностью его оценка.

Напомню вам сегодня кстати,
Играл он в театре на Арбате,
Что имени Вахтангова,
И знала театр вся Москва.
О театре том гремела слава,
Там много раз звучали «Браво»
И восхитительные «Бис».
Виновником их был артист.
С участием его любая сцена
Смотрелась необыкновенно
И вызывала восхищение
Искусством перевоплощения.
Когда показывал других,
Гриценко был неузнаваем в них.
В театре раз родная мать
Так не смогла его узнать.
Он на себя на том спектакле
Был не похож совсем ни капли.

И подошло ему бы звание,
Он мастер преобразования,
Точнее всё ж, преображения,
Что вызывало восхищение.
Он многое такое показал,
Смеялся до упаду зал,
Вот так, в «Принцессе Турандот»
Наш зритель надрывал живот.
А в пьесе по рассказам Бабеля
Его игра рыдать заставила.

Он в пьесах выдавал экспромты,
Главрежу прибавлял заботы.
Один известный эпизод,
Экспромт, что до сих пор живёт:
«Семён Михайлович Будённый,
Василь Семёныч Лановой.
Один рождён для жизни конной,
Другой для жизни половой»,
Ведь приведённая цитата
Крамольною была когда-то.

И даже маленькая сценка,
Где исполнял её Гриценко,
Была, читатель мой поверь,
Сверхартистический шедевр.
А коль была большая роль,
Артист на сцене был король.
Он в напряжении держал
Весь зал, и зритель аж визжал
От сильного душевного восторга
И бешенно, и искренно, и долго.

Вот как, откуда, почему
Так удавалась роль ему?
И роли, что играл в кино,
Шли на «ура», без всяких «но».
И популярности картин
Он был одною из причин.
И можно так сказать уверенно
Про роль известную Каренина.
А вот фашистский генерал,
Кого случайно повстречал
Разведчик славный Штирлиц,
Нам помнится из многих лиц,
И ведь никто тогда не знал
То, что Гриценко текст читал
С плаката, что стоял горой
Пред ним, как раз за камерой.

Он человеком был, с которым
Легко шутить друзьям-актёрам,
По сцене и кино партнёрам,
Рабочим сцены, билетёрам.
И очень нравился он им
Таким простым естественным.
И он вне театра был известен,
Но был так мало интересен
Всем как обычный собеседник
Для жителей его соседних.
Собрал он много книг хороших
С учётом цвета их обложек.

Но изменялся он мгновенно
И с самого того момента,
Когда кончал рассказывать
И начинал показывать.
И что происходило так.
То поразительнейший факт.
И нет здесь никаких сомнений,
Других решений, разных мнений,
Что перед нами явный гений
Чудесных перевоплощений.
И Саниславский бы поверил
Ему по самой строгой мере.
И все судить мы можем строго,
Что был актёром он от Бога!