Другу детства Валентину Крот

               Тебе снилось, что шёл я печален,
               А навстречу, дружище мой, ты.
               Грусть-тоска за моими плечами,
               За тобой - луговые цветы.

               Тяжело мне идти, тяжело мне,
               А тебе, мой дружище, легко.
               Твои кости погода не ломит,
               По утрам пьёшь одно молоко.

               Ну, а я пил из горлышка водку,
               У костра жал мне руку рассвет.
               Изменили болезни походку,
               Изогнули  туманы хребет.

               Но не смейся бружище, не смейся,
               Я прямее и радостней тех,
               Кто поев, под периною грелся
               Совращая супругу на грех.

               Им и жизнь то дана для пристижа,
               И жена, чтобы чем-то блеснуть.
               Я таких безошибочно вижу,
               Прохожу, продолжая свой путь.

               Не рассматривал мир я с порога,
               Не подглядывал жизнь из окна.
               Я шагал по избитым дорогам
               Нашу жизнь познавая со дна.

               Было всё...только всё это было,
               Словно ночью минувшей, вчера.
               Грязь рубил я кайлом и зубилом
               Вынося на себе  "на гора".

               Прилипала вонючая жижа,
               Заливала химерным дождём.
               Я кусался, царапался, - выжил,
               Только сколько той грязи ещё?

               Если б знать свои годы заране,
               Знать бы думы бессонных ночей,
               Сколько в жизни мне встретится дряни -
               Чистокровнейших сволочей.

               Матерюсь, как подвыпивший конюх,
               Зубы стисну, аж кровь из десны.
               Потому-то, мой друг, нелегко мне
               Приходить к тебе радостным в сны.

               Ну, а всё же, уж коли захочешь,
               Позови меня в сон не таясь.
               Я приду той заказанной ночью
               Во всю мощь своих лёгких смеясь.

               Сядем рядом под плачущей ивой
               У пруда, на росистом ковру.
               Будет месяц с серебряной гривой
               Тамадою на нашем пиру.


                1998 год.