Что проку в этом роке?

 
Расслабьтесь, граждане. Просто песенка.

****
Руководящие слоны сидели молча в ряд
И были все поражены, заслушавши доклад.
В нем доводилось до светил престранное ЧеПе:
В болоте юный крокодил внезапно начал петь.

Слонов притих достойный ряд, но, гневен и суров,
Сверкая тяжестью наград, поднялся слон Петров:
- Вот вам еще один пример, - свою повел он речь, -
Что без решительнейших мер страну не уберечь!
Растленна нынче молодежь, она совсем не та,
Ничем мерзавцев не проймешь, в глазах лишь пустота!
А этот вид, а этот тон! При старших не встают!
И вот имеем: страшный сон! – рептилии поют!
Поменьше надо рассуждать, да вправить всем мозги:
Хватать и стричь, пороть, сажать! До гробовой доски!

За ним иной поднялся слон, профессор Иванов:
- Демократический закон – основа всех основ.
Теперь не те уж времена – хватать и не пущать!
Порядку прежнему хана и нас не застращать!
Нам не заткнете кляпом рот, мы все за гласность тут!
Но этот… он не то поет, и разве ж так поют?
Дадим бумагу, в штат пришьем, оформим по часам,
В консерваторию пошлем… И он заткнется сам.

Тут хобот поднял слон Бугров: - Пока мы тут сидим,
Он напоет таких там слов, что разнесет все в дым!
Он там уже и про слонов осмеливался петь…
Каким макаром – все равно, но надо ставить сеть.
Итак, достаточно кричать, даем статью в печать
О том, что должен тот молчать, кто родился молчать.

… О мненьи старшего слона все высказались «за»,
Статья «Болотная волна» открыла всем глаза,
И кто-то радостно шипел – вот так им всем, вот так!
Теперь засодють… вредно пел! Бугров мочить мастак...
А за окном бесился день, июль с ума сходил,
И, встав с гитарою на пень, драл глотку крокодил,

И были песенки честны, и вот моя печать:
Коль судят все это слоны – чего ж ему молчать?!