Поэма о чувстве

Тяжелым бременем приветствует любовь
Порой она родит воспоминанья,
Порой, как все живое на земле
Пылает, а потом в безвестность канет.

Красноречивый бог, властитель на земле
Его любили, многие боялись
И в полночь повезет лишь только той,
Которая на млечный путь ему укажет.
Он родословен был, она глупа.
Об сотни верст колени разбивала.
Раба другого короля, что аполлон
Красивый, умный и небрежный воротила.
Раба любви - Викентия звалась
Она как бабы все едва лишь различала,
Где правый поворот, а где стена
И тупостью своею удивляла.
Мирес не слышал бренных голосов
Внимал он похвалам лишь королевишн,
Она страдала молча у ворот
И в дальний путь за ним вновь бежала.
Шли годы, Мирес быстро увядал,
Курсул следил за ними в оба глаза,
Викентию он лишь одну любил
Которая с Миресом увядала.
Курсул богат был в сотни тысяч раз,
Чем Мирес, но Викентия любила
Тот томный взгляд, и в глубине души
Ни в чем его не упрекала.
Курсул задумал девушку спасти,
Чтобы блестала с шелковым сапфиром,
Чтобы средь полчища красавиц на земле
Викентия лишь только танцевала.
В один из дней он смелостив предав
Пришел к ней, поклонившись так,
Чтоб девушка его не отшвырнула.
Она задумалась, а вдруг и правда бог?
О, Аполлон, красивый, безмятежный.
Пришел ко мне в мой старый дом
НО выстоять перед красою не сумела.
Мирес проехав мимо стареньких ворот
Дорогой, очень часто проезжавший
Поднял глаза, и пересохло вдруг
Глаза наполнились неповторимым счастьем.
Она стояла белая как снег
Лишь только паутинкой легкой смыта
Краса младой девчины, самой той,
Что бескорыстно так его любила.
Она не видела немого торжества
Душа горела в пламенных объятьях,
Курсул нашел цветок любви своей
И подарил ей целый мир с лихвою.
Мирес не мог сего перенести.
ОН жаждал мести и глаза горели.
Нет, я закончу повесть хорошо,
Уехал он оплакивая горе.
Беда потери, то что не имел,
И счастье обретенное в минуту
И несинхронность бренных нежных тел
Забрасывают гости кипарисом.
Веселья не было конца на свадьбе той
И голоса выкрикивали тосты
Лишь Мирес позади стоял с толпой
И не ему Викентия досталась.
Он прожил век, он рано постарел,
Курсул с Викентией счастливо это время жили.
И без любви остался только тот,
Которого всю жизнь за нос водили.

Гласит предание умер старым он,
Курсул с Викентией остались молодыми,
И постамент живет и до сих пор
Примером облачных, красивых чувств и мыслей.