Маска. Парафраз. Два венка ЯСов

                МАСКА

Парафраз повести Станислава Лема «Маска»
http://lib.rus.ec/b/32457/read
в виде двух венков японских сонетов,
написанных параллельно двумя авторами,
Liu An (Анна Малютина – Лю Ань) http://stihi.ru/avtor/liuan
и Fo LeBi (Глеб Фоминов) http://stihi.ru/avtor/folebi


                «Познай самого себя»

                (надпись на стене храма Аполлона в Дельфах)



        «Вначале была тьма, и холодное пламя, и протяжный гул; и многочленистые, обвитые длинными шнурами искр, дочерна опалённые крючья передавали меня всё дальше, и металлические извивающиеся змеи тыкались в меня плоскими рыльцами, и каждое прикосновение пробуждало молниеносную, резкую и почти сладостную дрожь…
        Но может быть, всё это был сон?
        О пробуждении я не знаю ничего…» (с)

                An                LeBi
                1.

перерожденье –                перерожденье,
просто случайность?.. судьба?..                путь меж «оно» и «она»,
высшая воля?..                щупальца, клещи.

миг пробужденья –                в памяти тени
в памяти тёмный провал                этого странного сна,
после укола                бывшего вещим.

музыка, рвущая мглу,                шаг за дворцовый порог:
лица всё ближе…                там на паркете
кто я на этом балу,                мир незнакомых тревог,
названном жизнью?                липкие сети…


                2.
названным жизнью                липкие сети…
может быть сон или явь                взгляд короля и ЕГО,
смутных видений?                странные встречи.

звуки нанижут –                танцы и сплетни,
имя любое подставь                смех, но вопросом: «ты кто?»
заданной тени                вычерпан вечер.

сколько же дивных имён,                в небе над парком Луна
разных и схожих…                спит безучастно,
это всё я?.. я – в одном                слышно лишь: «где и когда?»
или из множеств?..                в шёпоте страстном


                3.
или из множеств                в шёпоте страстном
скрытых и явных личин                будто звучит приговор
выбрана эта                неумолимо.

выдумкой, ложью,                много ли шансов,
пряча разгадку причин                стрелы пуская в упор,
маски надетой                выстрелить мимо?

пульс отзовётся в виске                дверцы кареты — врата
болью и только.                чёрной утробы,
что происходит?.. и с кем?.. –                внутрь не заглянут глаза,
сотни намёков…                сколько ни пробуй,


                4.
сотни намёков                сколько ни пробуй,
воспоминаний чужих                выкопав, не расплетёшь
ранят осколки                прошлого корни.

край слишком тонкий –                сломанный робот…
слепо, на ощупь кружить                бред или новую ложь,
мне ещё сколько?                память исторгнет?

может, пойму, почему                бабочка билась в сачке
избранным был ты.                с чёрной обивкой,
выбор, подвластный уму                и замерла на крючке
или инстинкту?                мякоть наживки,


                5.
или инстинкту                мякоть наживки,
верить и всё объяснить                парк – королевский двойник,
страстью, любовью                сеть декораций.

и по наитью                пением лживым
выткать незримую нить                занят предатель-язык,
до изголовья                не проболтаться.

но в обещаниях ласк                горе без девичьих слёз,
зреет догадка –                сердце стальное,
стали тяжёлый каркас,                рвется наружу вопрос:
жёсткая хватка                «зеркало, кто я?» –


                6.
жёсткая хватка                «зеркало, кто я?» –
знания – что там внутри…                шёпот синеющих губ,
цель непреклонна                бледные пальцы.

лезвие гладко                тело чужое
вдоль по грудине скользит                вскрыл, отсекая испуг,
прямо до лона                маленький скальпель.

в чреве серебряный плод                как кружевная вуаль,
светится каплей,                сброшена кожа,
платьем изношенным плоть                и серебрится металл
падает на пол                в блеске тревожном


                7.
падает на пол                в блеске тревожном
лишь оболочка, а суть                тело на голом полу,
блещет металлом                кокон открытый.

станет твой запах                множество прошлых
точной наводкой на путь,                вдруг превратилось в игру
целью для жала                сказок забытых.

где бы ты ни был, настиг                розами устланный след
замысел чёрный,                манит в погоню,
в кознях придворных интриг                «Я» - королевский кастет
ты – обречённый                в женской ладони.


                8.
ты обречённый                в женской ладони?..
вечно бежать – от кого? –                нет больше бледной руки
не от себя ли?                нежной и тонкой.

мне наречённый –                ветер бессонный
в этом театре давно                плавно сужает круги
роли раздали                в длительной гонке.

выпало при дележе:                гладкий металл окружён
«ловчий – добыча…»                шлейфом из сплетен,
старый заезжен сюжет,                сны серебрит скорпион
сменим обличья                бредящим детям.


                9.
сменим обличья…                бредящим детям
но не меняется цель:                вряд ли удастся понять
я – за тобою                чувства машины.

так непривычно                в мертвенном свете
чувствовать, что же в конце                жало, а «Я» - рукоять
станет судьбою                в блеске фальшивом.

воин на передовой –                исповедь? самообман?
стыну на месте                самокопанье?
верною чёрной вдовой,                врезались в память слова:
вечной невестой                «ты ведь сестра мне».


                10.
вечной невестой                «ты ведь сестра мне», –
возле тебя замереть,                будто играет в горах
дрожь усмиряя                гулкое эхо.

сдержанны жесты                замерли камни,
сердце, стучащее в клеть                снег - подвенечный наряд
ада ли? рая?                липнет к доспехам.

иезуитских программ                пепел былого огня
сбой?... наважденье?...                спит без движенья,
особь… сознание… грань…                в зеркале третьего дня
перерожденье.                перерожденье.


        «…Я всё ещё находилась в неведении, всё так же не знала себя, но именно незнание того, прибыла ли я как избавительница или как убийца, вновь вызвало у меня ощущение чего-то, до сих пор неизвестного, непонятно нового, придало каждому моему движению девственную загадочность и наполнило меня восторгом…
         …я легла рядом, прильнула к нему, сжала в объятиях и лежала так при свете дня и во мраке ночи все двое суток пурги, которая укрывала нас нетающим одеялом. А на третий день взошло солнце» (с)




                РОМБ-ПАРАФРАЗ

                оно –
                огонь,
                не тронь!
                под маскою
                сознанья дно.
                вопрос как стон,
                усилия напрасные,
                не разглядишь, ты кто.
                бежит волна по зеркалу,
                ланцет рассёк обман,
                доспехи с церками –
                твой новый стан.
                потерян след,
                но найдена
                как свет
                тропа –
                она.
                LeBi



Иллюстрация: Одилон Редон, «Плачущий паук», 1881.


17.07.2009