Письмо Амели

«Дорогая Амели!
В который раз начинаю письмо тебе
Со дна персонального ада
Парализованного нобелевского лауреата.
Сюда не заходят корабли
Под алыми парусами.
И здесь не надо писать стихи-
Они лежат на песке,
Хлопая рыбьими ртами.
Но, в общем, здесь весьма приличное общество.
Вот вчера, например,
Пил коньяк с Конан Дойлем.
Он предлагал наладить наркотрафик на небеса,
Чтоб обрести вдохновение
Для очередной саги о Шерлоке Холмсе,
Воскресшем в наши года.
И я получил по морде,
Когда сболтнул,
Что это сюжет, скорее, для Пелевина.
Знаешь, мон ами,
Я ведь подавал заявку на визу
В одну из твоих парижских фантазий.
Но Сатана обозвал меня шизофреником
И вытолкал за дверь.
Мое подсознательное ощущение свободы
Существования свободы,
Как отсутствующего звена
Между «завтра» и «вчера»
Подтверждается.
Я выпускаю на волю
Комнатные растения.
Они питаются образами мыслеудобрений,
Поворачиваясь по их траектории
И оставляя на песке тени.
Тень Галилея
Тычет пером в землю
И делает запись в манускрипте.
Земля немеет.
По ней, сея песок проходят
Платон, Декарт и Архимед.
Пифагор, нажимая кнопку на калькуляторе,
Старательно заравнивает каждый их след.
И только Сократ,
Раскачиваясь на качелях,
Привязанных к вопросу «кто я?»
С лукавой улыбкой прижимает палец к губам,
Под презрительно-изящное каприччио Паганини.
В этой пустыне так много всего,
Что она кажется пустой.
Мой капитан выходит на мостик-
И стреляет себе в висок,
Воображая, как хлопает алый парус.
Осечка.
Последний был холостой.
Возвращаясь, бормочет сквозь зубы: «До завтра!»-
И плюет через борт в песок.
Через мой накренившийся борт,
На котором надпись:
«Атомный ледокол «Фауст»»