Cannot

Китайскою пыткой как-кап над землей.
Миры превращаются в буквы на стенке.
Конторский мураш насыщается тлей.
Сгибаются локти, елозят коленки.
Пришла темнота. Закрываются зенки.

Подмокшая ночь мне являет монтаж,
Растраченный день превращая в нарезку:
Яичница, бег, я грызу карандаш,
В железном лесу ловлю диво на леску,
Потом сочиняю тебе эсэмэску.

Я сплю без тебя, и во сне, будто в рамке,
Стою наподобие единорога,
Ем что-то с руки ребятенка из замка.
Сто тысяч следов усыпают дорогу.
Сто тысяч «Зачем?» отправляются к Богу.

Зачем в голове возникают кресты?
Зачем место крови фреон занимает?
Зачем перспективы прямы и пусты?
Зачем каждый взгляд стекленеет и тает?
Зачем твоя тень не моей прирастает?

Слова-пузыри выдуваются ртом
Корявые мысли живот ковыряют
И глупость сама заключается в том,
Что мы с тобой так ничего не теряем.
Мне это не нравится, я уверяю.

Не можем мы, ссорясь, в трех соснах застрять.
Не можем лишиться совместного ложа.
Не можем зарплату и ключ потерять.
И больше всего мне не нравится тоже,
Что мы это все по отдельности можем.