6. Как идеальны сёстры Ларины! Фраг. онегинс. ром

                *           *           *
...Кто ликом вышла, кто росточком –
На всякий  вкус  у Евы дочки:
Кто миловидней, кто бойчей,
Кто с сердцем настежь без ключей…
Скажу без нудной проволочки,
Раскрыв подтекст своих речей,
Что радужные оболочки
Обоих Таниных очей
Равно зимою, как и летом,
Блистали васильковым цветом
Под крыльями густых бровей.
Я глаз не видел красивей,
Чтоб приравнять их к самоцветам…
К тому же, будучи эстетом,
Не поскуплюсь я для своей
Танюши, к ней симпатий полон,
Высоким чёрным частоколом
Пушистых трепетных ресниц.
А губы – падайте же ниц
Любвеобильные повесы! –
Пусть будут пухлыми, и кровь
(Ведь Танин организм здоров)
Придаст им яркость. Для принцессы
Любой из сказочных земель
Неистребима самоцель
Стать главным украшеньем сказки.
А принц пусть чешет хоть в подпаски –
Гонять скотину от болот…

Я свой  воображенья  плод
Сплошь наделяю (без опаски,
Что героиня задерёт
Сама, без чьей-нибудь подсказки,
Нос – центр горделивой маски)
Набором благородных черт.

Оставив тело на десерт,
Ещё добавлю на съеденье
Моим читателям в конце
На нежном девичьем лице
Венец совместного творенья
(Хоть суть в  единственном  Творце)
Дворянской золотой породы
И Стоматолога Природы –
Сверкающие белизной
Зубов жемчужных аж два ряда!

Как мне диктует уж Эрато,
Представлю (в тайне от самой
Татьяны) тело без наряда,
Отдам его на суд прямой
Тебе, поклонник неизвестный
Девичьей  внешности  прелестной.
Оценишь  выбор добрый мой
И будем квиты мы с тобой.

Девичьи выставлю лишь плечи,
Точёные без полноты –
Мужчины вправе рядом  лечь и
Впечатать собственные рты
Сейчас в душистую их мякоть…

А следом, хоть устал я якать,
Пониже от ключиц скользнув
И нежно губы облизнув,
Я обнажаю дерзко, хищно
Два полушария груди.
Само собою, впереди
Сосцы, как маленькие вишни…
Уж ты читатель не ленись,
К ним виртуально прикоснись,
Покуда образ не поруган…

Тянусь я к  талии  упругой,
Без жира лишнего в боках.
Веду ладони я по кругу
(Зуд чуя в собственных руках)
От живота к широким бёдрам
И в настроенье очень бодром
Я завершаю этот блиц,
Касаясь круглых ягодиц.

Не передать пером поэта,
Как аппетитна попка эта!
Как выпукла! Того гляди,
Вдруг лопнет кожа позади!
Восьмое это чудо света!
Не отвернуть мужских нам лиц
От этих крепких ягодиц.
Они упруги, как и груди,
Как может мячик быть упруг…

«А что же дальше»? – слышу вдруг.
О, как  нетерпеливы  люди,
Не признающие прелюдий!
А дальше будет  новый  круг:
От ягодиц к  пупку  вернёмся.
При этом ложно поклянёмся
Не трогать  ниже  ничего.

Но руки путь свой кочевой
Уж продолжают неизменно.
ПОРЯДОЧНОСТЬ, которой мы
Внушали то, что мы скромны,
Вопит неистово: «Измена»!
Но поздно! Смелый наш рывок
Путь открывает на лобок.

«В интимные уж влезли сферы!
Ну, нет им, сладострастным веры»! –
Прозреют девы, но… не все.
На нежном холмике Венеры
Чуть потемнее, чем в косе,
Давно, отнюдь не принародно,
Прелестный  мех  растёт свободно,
Кустится, вьётся между ног,
Перекрывая весь лобок.

«С чего ж так  тянет  неуклонно
Потрогать этот шёлк волос»? –
Курьёзный задаю вопрос
Я сам себе, касаясь лона.
Попробуй ты, читатель,  тронь и…
Пружинит холмик от ладони.

Давно  ль безбожно им грешат
Иль прозябают худо-бедно,
Но этим местом заповедным
Особо  дамы дорожат –
От глаз и солнца скрытым, бледным…

Как целомудренно зажат
Низ пресловутый между ляжек –
Предмет  влечений  сильных наших,
Порой не только лишь мужских!
Задорно вьются волоски
По обе стороны от нежной
Особой пары женских губ.
Их плоть влечёт нас, грешных, вглубь,
Чтоб  привязать  нас неизбежно.
Как  соблазнительна  для глаз
Плоть, украшающая лаз!
Едва  лаз дрогнет, отворясь –
Всё ясно – он готов стать тарой.
Уж тут не только  ловелас
Подскочит, от соблазна ярый!
Что дальше – это не вопрос…

Кто с амфорой, а кто с гитарой
Сравнит привычно женский торс…
Размножь на целые гектары
Скульптуры с талиями ос
(Окружность их феноминально
Обратно пропорциональна
Объёму  бёдер  будет пусть)
И станешь ты оригинальным
Творцом, уважившим мой вкус.

Чтоб оживали и хотели
По-женски сёстры Галатеи,
Я, чтобы скульптору помочь,
Готов работать день и ночь.
А что и  выйдет  из затеи,
Так это дать за много лет
Скульптурам – наш телесный цвет.

Особо качественных красок
Не жаль для тех красот земных,
Что без набедренных повязок
Куда  как зрелищней, чем в них.

Пусть в этих статуях, как в Тане,
Всё возбуждает ток желаний.
Но камень можно ли ласкать?!
А в Тане с предпочтеньем спорным
Чту ягодицы с видом порно
И бёдер плавный перекат,
Когда для зренья нет преград.

Всё  рассмотрев  у недотроги,
Мы подведём сейчас итоги.
Недолго  длился наш круиз.
Вверху всё ясно. Смотрим вниз –
Там стройные, как пальмы ноги.
Рождая восхищенья вздохи,
Легко  носить им тела груз.
Узки в коленях (это плюс).
Таких, на ощупь шелковистых,
Широких в бёдрах, мускулистых,
Таких, в которых словно выстриг
Жир лишний из-под кожи Бог,
Где отыскать нам пару ног?

Могу ответить вам заране:
Нет ножек лучше, чем у Тани.
При всей завидной их длине
Они  упитаны  вполне.
Росли и крепли лишь на воле.
В деревне этакий простор!
Бег меж деревьев и кустов
Настолько быстр, насколько волен:
Нащупать землю под  ногОй лень…
Всё в Тане – прелести  одни.
Особенно прекрасна голень.
От бесконечной беготни
Она  божественной  сродни,
Достойна наших междометий...

Росла Танюша, как все дети,
До отведённой ей судьбой
Поры, когда всего на свете
Сильней ей захотелось той
Запретно лакомой клубнички,
Что не дана столь юной птичке –
Её лишь  взрослые  клюют,
Интимный строя свой уют.
Её ровесники остались
Все в мире игр и не пытались
Себя вести, как взрослый люд,
С всенепременным раздеваньем,
И подозрительным желаньем.
Что делал с матерью отец?
Как и зачем? А что вот здесь?
Вопросы стали мучить Таню
И нужно стало позарез
Скорей проникнуть в эту тайну…
Возник здоровый интерес
Сначала к собственному телу.
Всё изучив, чуть охладела
Она к самой себе, но бес
Рядился в разные обновы,
Преподнося душе основы
Заветных  истин  половых…

Ой, не сносить мне головы,
Коль, как мистические тайны,
Вам  то  открою я случайно,
Что  самому  не по уму.
Коль разъяснять, так уж обычно:
Официально и прилично.
Не ясно: то ли потому,
Что в кровь  гормоны  шли в избытке,
Иль неудачные попытки
Добиться, судя по всему,
Ответной материнской ласки
Причиной сделались тому,
Что уж минуя веру в сказки,
Пришла дочь в мыслях к одному:
Раздольны сельские гулянья!
В ней рано ожили желанья
И любопытство ко всему,
Что создаёт (и как) семью…

Узнай, но честь свою не пачкай!
Подсказок разных –  тьма  кругом.
Вот вездесущие собачки,
А вот и куры с петухом,
На кур садящимся верхом…
Неразрешимые задачки,
Рисуясь в  ракурсе  лихом
(И неприличные притом),
Томили Таню ежечасно.
Ей  то  хотелось знать ужасно,
К чему по молодости лет
Была Танюша не причастна,
Но что откладывало след
В душе и требовало властно
Не зарывать свой интерес
К мужскому полу понапрасну.
Пусть  сам  ей в руку клитор лез
И к мастурбации звал бес,
Жизнь без мужчин – живая рана…

Но, дрессируя  клитор  рьяно,
По счастью, Таня столь же рано
Запоем стала и читать.
Порой, со  сном  борясь упрямо,
На  книге  засыпала прямо,
Да так, что собственная прядь
Служила девушке закладкой…

Читая всё подряд украдкой,
Чтоб не вмешался цензор мать,
Так  дочь смогла свой ум занять,
Что книжным радуясь кумирам,
Пренебрегла реальным миром.
Мужской некнижный контингент
Не напросился б, даже с мылом,
Ни на единый комплимент…

И  безнадёжно  уж унылым
Был каждый взор мужской ей вслед,
А ей всего семнадцать лет…

Ищи-свищи сватов! Как  встарь, им
Ковров не  стелят  от печи…

Нам с вами дуться нет причин…
К вуайеризму став лояльным,
Не влезть ли  мне с прицелом дальним
По просьбе ветреных мужчин
В священный храм девичьей спальни?

Чтоб зря не жечь свечей, лучин,
Осуществлю я сей почин
С восходом солнца под раздолье
Нескромных  замыслов  мужских.
В усадьбе  героинь  моих,
Сестричек Лариных, сном Оли
Обеспокоен  я чуть-чуть…
Влезть ночью в спальню мне не жуть –
Со сном борюсь я, как Геракл.

Спит Оля – мерно дышит грудь.
Без права лишний раз дыхнуть –
И так уж чудом не забрякал
(Вдруг спит тут чутким сном собаки
Она, мою предвидя прыть?!) –
Всё   то  ищу я в полумраке,
Что Оля предпочла бы скрыть
С кокетством девушки-ломаки.

У нас всё  просто  на бумаге:
Смотри, сколь хочешь, приструнив
Сам похоть – в голос не стони!
Ткань убежавшей простыни
И шёлк ночной рубашки тоже
Не могут помешать, похоже,
Нам объективно оценить
Всю прелесть девы, чтоб сравнить
Её с блистательной Танюшей.

Косы у Оли  нет  длиннющей
И пышной, чтоб как у сестры…
Добро, глаза мои остры
И полумрак мне не помеха:
Всё разглядел я, вплоть до меха
На треугольнике лобка…

При Ленском, Ольга, ты робка.
И  он  стал робок… Словом, ясно,
Что телом юным и прекрасным
(Пропорциям  Харит  подстать)
Не  скоро  будет обладать
Жених, любовно возбуждённый,
На воздержанье осуждённый.
Его удел едва ли нов:
Не для ношения штанов –
Для  обладания  рождённый –
Он млел пока от грёз и снов.

Невеста, что так убеждённо
Не признавала Казанов,
Представ всей нижней частью  голой
Передо мной (жаль не пред Вовой)
Спать продолжала  сном  здоровым.
Но, находясь во власти снов
И снившихся ей женихов,
Крутилась, словно веретёнце…

Я  б  рядом  сходу распростёрся,
Блаженство слизывая с порций
Её  томления  во сне.
Так и  поплыл  бы рядом с ней,
Чтоб утонуть, не зная лоций!

Вдруг, не подыгрывая сну,
Её не то что бы куснул,
Но жарко веки ей лизнул
Взор любознательного солнца:
Уж не замёрзло ль, веретёнце?
Не веря, что сама проснётся,
На деву посягнул, дерзнул –
Сквозь шторы в  спальню  проскользнул –
Пучок  лучей  бесцеремонных.
Он отразился синевой
В глазах, от  сна  недоумённых
И от счастливых  слёз  солёных,
У Оли,  пташки  заревой.

Дух трепетал, едва живой.
Во сне увидела детально
Сама себя она женой,
Причём отнюдь не в  платье  бальном.
Муж, не оставив ни одной
Тряпицы у неё на теле,
Достиг своей заветной цели:
Для Оли стал совсем родной.

С ним  каждым ласковым движеньем
И каждым тесным с ним сближеньем
Вновь заполняли эту ночь
Они взаимным наслажденьем…
                .           .           .
Любитель секса от рожденья!
Попробуй только заморочь
Мозг платонической любовью,
И в дополнение к здоровью
Весь год с весны и до весны
Смотреть захочется одни лишь
Неплатонические сны.
Причём неоднократно выльешь
Избыток страсти под себя,
Не только в  грёзах  плоть любя.

Пока тебя я критикую,
На  Ольгу  глянь, с утра нагую
И прихорошенную сном.
Такою видеть день за днём
Хотел бы и на  берегу я…

Она  зевнёт, и  мы  зевнём.
Ей  от ночного ублаженья
Жизнь в кайф и  мы – без возражений...
                .          .          .
Отдавшись с первых же движений
Приятным мыслям о земном
По  ощущениям  телесным,
Когда пред зеркалом в одном
Бесстыдстве ото  сна  воскресла,
Изображенью подмигнув,
Ликует  Оленька, смекнув:

«Бесспорно, будучи воскресным,
День должен выйти интересным.
К соседке собралась маман…
Одни  останемся… Шарман!
Смех разбирает, словно спьяну.
Коль всё пойдёт у нас по плану,
Мой ненаглядный паладин
Заедет к нам да не один.
Пойду-ка разбужу Татьяну,
Чтоб посвятить в наш с Ленским план
Мою непуганную лань»…
                .         .          .