***

В обилие вечность.
Но с нами беспечность.
Что каждый день гонит туда,
Где стёртые ноги,
Любовь и ожоги.
Где ожиданье - года!
Знаем мы по наслышке,
Любовь - это слишком.
Но - без дыхания в пруд,

С головой утопая
Мы любим и знаем,
Что где то в нас верят и ждут.





Зачем стремится к небесам
Коль под ногами нам не сыро?
Зачем менять души агдам
На кус душистенького мыла?
Зачем решать кто виноват,
Коль у самих в пуху всё рыло?
Я, люди, грешен, а не свят,
И всё внутри давно остыло.
Я здесь пишу всё просто так,
На вирши этот стих не тянет,
Но может, кто нибудь поймет
И в будущем меня помянет.


Смотрите в небо, господа.
Быть может там, под сенью солнца,
Беда нам станет не беда
И счастье с боку подкрадется.
Нас с благодарностью судьба
С башки до пят облепит сладким.
И мы очнёмся ото сна
И будет всё у нас в порядке!


Когда задует встречный ветер,
Раскрутят мельницы кресты.
И мир людей меня задушит
Среди невинной красоты.
Но где-то там, на закоулках
Моей истоптанной души,
Где на цепях висят придурки,
Взгляни на вечные цветы.
И ты услышишь голос строгий -
Живи, дыши, ты должен жить!
Оставь сомненья за порогом,
И заново учись любить.


Распахнут рот - но не вздохнуть.
Глаза открыты - но не видят.
При свете звёзд не ищут путь,
Дорогу в райскую обитель.
У мёртвых не спросит прозренья.
Слепой не скажет -  где есть свет.
Голодный не поймёт веселья.
Скупой не даст тебе совет.
Пусть длиться день. Весами чаши
Отмечен путь, наверх иль вниз.
Давай, решай, где враг, где наши
Иль встань на узенький карниз.
Что бы понять все краски жизни
Надо над нею вознестись.
Но если позовут обратно,
Вернуться ты поторопись.
Ты там ещё кому то нужен,
Ты не закончил жизни путь.
Глаза открой - ты снова видишь!
Рот распахни - ты смог вздохнуть!


Ошибся дважды человек,
Когда поправ святую землю,
Мы день за днём и целый век
Стремимся... Выдоить, наверно
Всё, что копила мать-земля.
Начисто! Досуха! До капли!
И стон её, как шум дождя
Для нас звучит. Но то, наврятли,
Услышим мы и вдруг поймём,
Что всё вокруг себя засрали.
И гадим снова день за днём...
Но, то поймём уже едва ли!

Потом ошибся человек,
Когда свой взгляд, уткнувши в небо,
Он год за годом, целый век,
Туда стремится - где он не был.
Не в космос надо нам смотреть,
А изучать земли повадки,
Чтоб снова нам не одичать,
Когда планете станет жарко.
Она уже теперь, сейчас,
Нас давит всюду по маленьку.
Упал там боинг, там лиаз,
Угробив жизни стукнул в стенку.
Землетрясения, обвалы,
Прорыв плотины на реке,
Вулкан, инфекции, пожары...
Вам мало?  Вспомним тех,
Кого слезой планеты смыло
Когда вдруг всхлипнул океан?...
Не в космос нам стремиться надо!
Для нас там только есть обман.
Снести заводы, сжечь машины,
Реакторы остановить.
И может быть тогда спокойно,
Мы потихоньку будем жить!


Есть два начала, два конца,
И маски, что прилипли к лицам.
Скрывая контуры лица -
Рождаем притчу во языцах.
Для темноты не нужен свет,
Но тени нет без солнца света.
Ты не ищи в себе ответ
Его наверно просто нету!
И пусть другие смотрят вверх,
Иль под ноги бросают взгляды.
Есть вера - верь или не верь!
Не плачь, напившись с ночи яду.
Когда идёшь - держись плеча,
С тобой идущего по краю.
Сорвись - в полёте нет конца!
И нет начала... Знаю, знаю!
Не мне кричать в лесу людей,
Не мне просить за всех прощенья,
Но я люблю, ты хоть убей,
Пути бескрайнего веселье.
Когда не видишь виднокрай,
Когда дорога под ногами.
Всегда иду, иду, и знай,
Когда то я приду за вами!


Любовь, страдания разлука,
Всё было, но теперь прошло.
И гребнем по печёнке скука,
Залить бы водкой, всем назло.
Но что-то держит как клещами,
И, у цветочного ларька,
Асфальт, засыпав лепестками,
Я вновь и вновь  всё ждал тебя.
Словно цыганка сворожила,
Я сам не свой, сбежать бы, бля!
От напряженья рвутся жилы...
Но вновь и вновь я жду тебя.
Вот уж неделю, вечерами,
Стою один в толпе людей.
Ну, что случилось между нами,
Что не смотрю я на ****ей?
Каким-то словом, видно, хитрым
Ты привлекла к себе меня.
А мне б с друзьями выпить пива...
Но вновь и вновь я жду тебя.
И каждый день я обещаю
Себе, что завтра *** пойду,
Но вечером себе прощая
Перед ларьком я вновь стою.
Измяв до состоянья сена
Уже пятнадцатый букет,
Я жду лишь ночи, жду забвенья,
Ну а тебя всё нет и нет.
Да сколько ж может продолжатся,
И, сколько мне ещё стоять?
Ну что с того, что ты сказала,
Что если любишь - можешь ждать?
А может быть ты под уродом
Лежишь и стонешь до утра?
А я один, как в рот ****ый,
Стою и вновь здесь жду тебя.


Я устал. Допито пиво.
Бутылка показала дно.
И солнышко ночное - месяц,
Бьёт прямо в глаз через окно!
Жена сопит, ей что-то снится.
А я в компютере вися,
Ловлю заветную синицу,
Не замечая журавля.
Но что нам сон, так жарки ночи,
Что не спасает и окно.
Мож за пивком? Желудок хочет,
А голове уж всё равно!
Не. Напоследок сигарету,
И басеньки пойду в кровать.
В мозгу уж даже мыслей нету.
Ну, всем пока, пошёл я спать!


Посерел небосклон, а в душе шевельнулась
Лишь тревога за тех, кто остался в дали.
Светлой памяти тем, кто отдал богу душу.
Память светлая тех, кого сберегли.
Он был весел и пьян, и в последнем походе
Оставался собой, и не стал он другим.
И он помнил всегда, что жить надо сердцем.
И идти лишь вперёд, лишь по зову души...
...вкруг сверкали мечи, гнулись ратные латы,
От ударов в щепу разлетались щиты.
Позади, на траве, оставались солдаты,
Но он видел лишь тех, кто пошёл к ним на вы.
Залила землю кровь, и шарахались кони,
В строй врага он зашёл, все круша на пути.
Свою землю спасти, клялся он на иконе
Растоптать всех врагов и беду отвести.
А над полем уже кружат вороны в небе,
Каркают на беду, предвещая свой пир.
В брызгах крови лицо, шлем давно уж потерян...
И... Из этого боя он вышел другим.
Опустели глаза, что горели победой.
Ноет болью рука, что рубила с плеча.
Конь потерян давно, меч напоенный кровью,
С тяжким чувством победы, совесть палача.


Я один. И вокруг не души.
Лишь месяц немой как свидетель.
Ветер шепчет "постой, не спеши",
Но шаг мой, ни кто не заметил.

Стою на краю, на карнизе.
Внизу темнота, пустота.
И вижу опять, всё, что видел,
Всю жизнь, что теперь не моя.

Вот шаг в пустоту. Миг полёта.
Заходится в крике душа.
Удар... Где то рождается кто то
За один мой коротенький шаг.


Величье света. Тяжесть тьмы.
И души мрут в преддверье сумрак.
Не зарекаясь от сумы
Бредёшь вперёд тропой безумных.
Лазурь небесная ушла.
И ты, под знаком водолея,
Бредёшь без отдыха и сна,
От шороха зверья  робея.
Там, впереди, грядёт рассвет.
Светила лик благословленный,
Ты ждешь его. Но краше нет,
Чем звёздный небосвод, нетленный.
Овал бледнеющей луны,
Как руны старого знаменья,
Бросает тени до земли.
Щемит давящее волненье.
Боль одиночества души.
Как волк, на небо завывая,
Где восхваленье полутьмы,
И жизнь, совсем уже другая.
Вот след оставленный давно
Рисует волчье обонянье.
Ты знаешь, как, зачем и кто
Тебя положил на закланье.
Но понимай, виновных нет.
Судьба не терпит промедленья.
Чутьё тебе покажет след
Венец природного творенья.
Он впереди, недалеко
И ветер шлёт другие вести.
Неслышен шаг. Как тень вперёд.
Оскал. Удар. И... Сладость мести.


На сапоги легла дороги пыль,
И на одежду попала пыль дороги.
Там, где пройду я, вырастет ковыль,
И небо память заточит в свои чертоги.
Я, оглянувшись, не увижу след.
Туман закроет собою всё былое.
Всё, что прошло, того на свете нет.
Есть просто путь - неважно остальное.
Пройдёт рассвет лучами по земле,
Туман рассеется, росой падёт на травы.
Открой мне дверь, когда приду к тебе,
Сквозь расстоянья, пустыни и бураны.
Пусть люди скажут, что я зря прошёл,
Дороги эти, сапоги, стоптавши на бок.
Что ни чего я в жизни не нашёл...
Я не искал ни счастья и ни славы!
Я наблюдал как травы по весне
Корнями-венами насквозь прошили землю.
Как жёлтый лист на ветке спал в тоске,
Пока злым ветром с неё он сорван не был.
Встречал рассветы, провожал закаты.
Луна дорогу мне стелила серебром...
Открой мне дверь, услышишь стук, когда ты
И с добрым сердцем я войду в твой дом.
И тёплый дождь перед концом дороги
С одежды и с лица мне смоет пыль.
Что видел я - то помнят только боги.
А где ходил - расскажет вам ковыль...


Тяжёлой поступью в прошлое уходят
Все мысли и деянья, день за днём.
Художник кистью по холсту проводит,
Всё, что он видит, появляется на нём.
Здесь и портрет, той милой и любимой,
Которою он музой назовёт.
А здесь пейзаж, закат на поле длинный,
Где в мыслях он с любимою пройдёт.

Но, обыватель, (где понять, ему, глупцу,
Величье кисти писавшей на холсте)?
Скупит те картины за бесценок,
Шедевры в руки попадут не те...
И лишь когда судьба отмерит сроки,
И для художника настанет смертный час,
Найдутся те из нас, которые оценят...
"величье в смерти"! - слышал я не раз!
Настанет день, и века пыль сотрём мы с рамы.
"он гений был"! - услышим за спиной.
" он умер? Это жаль. Но сколько шарма!
Я опоздал, и он оценен был не мной"!
И всё пойдёт, и цены на картины.
И галереи, выставки, музей...
Но... Подождите! Кто там вспомнил о могиле?
Давай посмотрим - есть ли там цветы на ней?!

А вот поэт. Склонился над бумагой.
В руках перо, задумчив томный взгляд.
Он оду пишет для любимой дамы...
Он беден. И сам тому не рад.
Нет положенья в обществе. Не знает
Его бомонд. Он неизвестен всем.
Стихи он даме сердца посвящает.
Но ведь стихами не решить его проблем!
Когда пройдут часы, и пронесутся годы,
Поэмы критики прочтут на злобу дня.
А он уже  не встанет, не вернётся.
И ни когда не крикнет - "признан я"!

И через много лет, и в каждом доме,
На полке томик, на стенах холсты...
Вот пушкин, айвазовский, рерих, чёрный.
И может быть средь них, когда то будешь ты.



Сердце рвется из груди,
В висках бушует кровь,
И холодеет блик зари.
И вот  мы вместе вновь.
Нас ничего не держит здесь,
И не держало там.
Мы смотрим, где бы нам присесть?
Дать отдохнуть ногам...

Мы видим отблески зари
И нам пора вставать
Чтоб путь, проделанный вчера,
Сегодня оправдать
С листвы умывшися росой
Подбросив дров в костер
Закурим. Светлый горизонт
Нас за собой повел

Уж солнце клонится в закат
И удлинняет тень
Устали, выбились из сил
Протопали весь день
И вдруг мне гриня говорит,
Смотри, батюр, огонь
Так только в избах свет горит
Давай туда, не стой!
Стучимся в крайнюю избу
Открыл старик седой
И мы спросили у него
Пусти нас на постой
Старик в избу нас пригласил
Накрыл по быстрому на стол
И под картошечку и сало
Достал он самогон
Мы сидели, говорили
Обо всем и ни о чем
Вспоминали и шутили
И вдруг раздался стон
Двенадцать было на часах,
На небе полная луна.
В сердца закрался страх
И в пятки ухнула душа
И мы спросили старика
Что было здесь сейчас
А он, махнув еще стакан
Сказал: "слухай рассказ"

"лет эдак сто назад
Еще и при царе
Когда мужик был просто раб
На барской той земле
Здесь жил помещик молодой
Имел десяток слуг
Деревни две, поля и лес
Что деревень вокруг
На всех смотрел он с высока,
С крестьянами был строг...


...и у помещика была
Красавица жена
Но вот возможностью родить
Была обделена
Страдал в бездетности степан
И с горя много пил
Ночами все бродил без сна
Но все ж жену любил

Так шли года, бежали дни
Смирившийся степан
Вдруг на охоту собрался
Доставши свой бердан
В рюкзак закинул он еды
И оседлав коня
Поцеловал свою жену
И тронулся в леса...
Но вот беда, как вымер лес
Не видно ни зверька
Степан в такую глушь залез
Что удивился сам
Но вот увидел он лису
Прижал к плечу ружье
Раздался выстрел, но увы
Дрогнуло цевье.
Метнулася в кусты лиса
Он кинулся за ней
Так потерявшись, он провел
В лесу почти шесть дней.
А в день шестой он, наконец,
Вышел на просвет
А на просвете дом, изба
И ничего в округе нет.
Степан к избушке подошел
Тихонько постучал
Ему открыла дверь старуха
Сказав - "входи степан
Я знаю о твоей беде
Готова я помочь
Но ты скажи, кого ты хочешь
Сына или дочь"?
Степан ответил -"я хочу
Чтоб сын был у меня
Его всему я научу
Что в жизни знаю я
Чтоб принял он мое добро
Когда мой смертный час
На смертном на моем одре
Меня возьмет от вас."
-"ну что же будет тебе сын"
Старуха отвечала
-"теперь назначу цену я.
Смотри! Она не мала!
И если что прошу - отдашь
Живи и процветай.
А не отдашь, обманешь если
То на себя пеняй.
Цена моя - мизинец твой
Отрезанный в ночи
И девять капель крови сына
В три года. Все. Иди".
Глаза степана вдруг застлал
Густой, седой туман
Он легкость в теле ощущал
Как будто был он пьян
Туман рассеялся и вот
Степан увидел дом
В котором, некогда он сам,
На белый свет рожден
Степан поднялся на крыльцо
И в горницу вошел
Сегодня он как никогда
Задумчив был и зол
Жена степана увидав
Тот час же к мужу подошла
Ему с улыбкой на устах
Она произнесла.
Ну, вот степан и нам с тобой
Господь послал детей
Рожу тебе сыночка я
Ко всей любви твоей
От радости такой степан
Чуть было онемел
Но отошел. Созвал гостей
И пил и песни пел.
Вот девять месяцев прошло
У них родился сын
Степан как истинный отец
Устроил званый пир
Богатые несли дары
Желали счастья им
Из колыбели золотой
Всем улыбался сын.

Прошло еще немного лет
Еще какой то срок
Отец все сына баловал
И от беды берег
В радости своей степан
Про выкуп позабыл
Не отрезал мизинца он
И ей не относил.

Сына своего степан
Иваном окрестил
Учил вести свои дела
И грамоте учил
Бежали дни, неслись года.
Иван взрослел, мужал.
По ширине своих плечей
Отца он обогнал
И хоть рос баловнем судьбы
Характер не в отца
Любил крестьян их скромный быт
И добрые сердца.
Но вот купаясь на пруду
Иван увидел вдруг
Шла мимо девушка, какой
Прекрасней нет вокруг
Иван смотрел ей долго в след
И лишь когда она
В подлеске скрылась, понял он
Любовь его пришла...
Три дня иван ходил один
Не поднимая глаз
Лишь на четвертый день он вдруг,
Собравшийся тот час
Вскочил на быстрого коня
Махнул тугим кнутом
Поднявши за собою пыль
Он скрылся за холмом.

Иван скакал по деревням
Красавицу искал
Трех самых быстрых лошадей
За сутки он загнал
Ни кто вокруг не знал
Никто не мог сказать
Где эта девушка живет
И где ее искать
Уже отчаялся иван
Любовь свою найти
Но вот заехал в темный лес
Стоящий на пути
Густой туман окутал вдруг
Ивана и коня
Из рук поводья вырвал конь
Заржал, закрыв глаза
Туман рассеялся и вот
Изба стоит пред ним
Открылась дверь и на порог
Легкая, как дым
Она вплыла как белый лебедь
И пальцем поманив
Иван зашел, а дверь сама
Захлопнулась за ним
Тот час черты ее лица
Белого как мел, пожухли
Выцвели глаза
И волос поседел
И зубы острые как нож
Впились ивану в грудь
По телу пробежала дрожь
Закончив жизни путь
Душа его и ныне здесь
Все бродит по ночи
А стон что слышали вы здесь
То стон его души.

Старик закончил свой рассказ
И взгляд его потух
А на дворе уже пропел
Предутренний петух.


Величье! Честь! Всепоклоненье!
Природе, дереву, огню.
Виденье лунного затменья
И лучик солнца поутру.
Для новой жизни всё здесь внове,
И интересен каждый лист.
Травинка в поле, голубь в небе,
Вот мягкий мох, вот снег искрист.
И древний камень на дороге,
На перекрестии путей.
И сруб избушки кривобокой...
Да хоть японский сад камней!

Жизнь родилась! И мозг рождённый
Как губка впитывать начнёт,
И краски осени глубокой,
И по весне природы взлёт,
И красоту полей широких,
И синь лазурную небес,
И шум прибоя вод глубоких,
И всё, что видит он окрест.

Но... Что после себя оставим
Коль не оглянемся назад?
Понять себя мы не заставим,
Что мир живой, и нам не рад!


Весна на улице, весна в душе моей.
Заходится капели перезвон.
Уходят в прошлое и вьюга и метель.
И остаётся лишь души протяжный стон.
Мы, раньше, с ветром пели песни на двоих -
Весна разрушила союз печальный тот.
И скрипом снега был напоен стих...
Теперь, выходит, всё наоборот!
Где грусть была - теперь дыханье счастья.
Где боль сердец - уж ликование души.
Весёлой радугой сменились дни ненастья,
Не торопись, прошу я, не спеши!
Весёлый стих не тронет грустный разум,
И лишь в печали знает счастье человек.
Кто не страдал - тот не любил ни разу,
Не будет радости, ты веселись хоть век!
Но только лишь печаль, украдкой. Неохотно,
Тебя коснётся. И поймёшь ты, вот оно!
Ворвалось, разметав счастливое несчастье,
Души твоей недостающее звено...



Спит дочурка в комнате, я на кухне пью.
Пью я водку горькую, да за жизнь свою.
И ни кто не знает что, ждёт там впереди,
Потеряла маму дочь. Господи спаси.
В церкви русской, старый поп, свечу задул уже.
И забит гвоздями гроб. Тяжело душе...

На могилке матери, памятник стоит,
Окропив его слезой, дочка говорит.
"здравствуй, мамочка моя, где же ты сейчас?
Почему одних с отцом оставила ты нас?
Почему не слышу я голос нежный твой?
Без тебя наш дом стоит холодный и пустой.
Папа снова водку пьёт, плачет иногда.
Говорит, что ты ушла, навсегда...
Но ты вернешься, знаю я, ты ко мне придёшь,
И когда я лягу спать - песенку споёшь.
Ты же помнишь, мама, дашу, куколку мою?
Заболела даша наша, я её лечу.
Во дворе мальчишка паша, у него собака,
А ещё машина есть, а ещё есть мама.
Без тебя скучаю очень, мамочка моя,
Ведь ты знаешь очень-очень я люблю тебя!...

Дочка в комнате заснула, ноша тяжела.
Слёзы детские свои, выплакав до дна,
Спит она тревожно очень, ей всего лишь пять.
Как она? Ведь даже взрослым тяжело терять...



Цвет ворона крыла маститый конь
Косит тревожным глазом на родной порог.
Давно бы я покинул эту весь,
Да всё покой старушки-матушки берёг.
Теперь пришла её пора. Огонь-живитель
Объял её на погребальном костерке.
Пусть будет доброю ей последняя обитель,
Я ж, по поверью, не дня не был в тоске...
Закрыты ставнями резными все окошки,
И на засов закрыта в дом мой дверь.
Пёс с цепи снят, на день еды ему немножко,
Скулит повизгивая, прощанье чует зверь.
Подтянуты подпруги, конь напоен.
И сам я на завалинку присев,
Кажусь себе решительным, спокойным,
На деле ж самом натянут каждый нерв.
Мне не делить с роднёй последнии монеты.
И не орать до хрипоты, пиля на части дом.
Мне просто встать, припомнив матушки заветы,
И помолясь богам, уйти с концом.
А впереди земли бескрайние просторы,
И синь небес над моей буйной головой.
Я видел в детстве в белых шапках горы,
И к ним везёт меня мой верный вороной...



Я знал, когда то, старика,
Что постоянно говорил мне:
"сашок, я жив ещё пока"!
И строил рожицу умильно.
Потом сшибив с меня десятку,
На опохмел души святой,
Он мчался в магазин вприсядку,
И заходил потом за мной.
Садились чинно в сараюшке.
И наплескав пол стакана,
Он клал на стол в пакете сушки.
Смотрел с улыбкой на меня.
И влив в себя портвейн дешёвый
Он подвигал ко мне стакан
И тут же начинал по новой:
"послушай про войну, пацан"...
Он говорил у мело, долго.
Рассказывал всё о себе,
Как он, детдомовский подросток,
Героем стал на той войне.
История не раз звучала,
Как книга, стёртая до дыр,
Но дед травил одно и то же,
Всё, что вчера мне говорил.
Я слушал, чуть прищурив веки,
Хотел на выдумке поймать.
Но он, не раз, так и не сбившись,
Всё продолжал с улыбкой врать!...

Но вот, потом, дедка не стало,
Он тихо умер у себя.
Соседка наша, тётя клава,
Нашла его через два дня.
На шатком, ломаном диване,
В своей однушке угловой,
Лежал он на восток ногами,
Седой, на запад, головой.
Когда его похоронили,
Всем домом скинувшись на гроб,
Соседи спорно растащили
Нехитрый скарб, пропал он чтоб.

А мне, соседка, тётя клава,
Поимав с работы отдала,
Дядь лёши старые награды...
...и среди них была звезда!



Лето прошло. Дожди зарядили.
Земля под ногами превращается в грязь.
Листья желтеют и небо бледнеет.
Поутру на траве сребром инея вязь.
Рассвет долг, тягуч. Карамелью густою
С виднокрая так долго диск солнца встаёт.
И туман опустился дымкой седою,
Скопившись в низинах, ни как не уйдёт.
Хэ, пора ты грибная, маслята, опята.
Жёлудь сыпется горстью с крепких дубов.
Дождевик и корзинка, палка покрепче,
Пес, не гавкай, все спят. Я пошёл, будь здоров.
Прелью пахнет подлесок, в тишине шорох листьев,
Выстрелом под ногою сломался сучёк.
Разве тут до грибов? Упоён тишиною.
Словно в прошлое детство я сделал скачёк.
В тех далёких деньках неохотно вставал я,
Когда бабушка с лаской трясла за плечо.
Полусонный, как пруд, весь подернутый ряской,
К рукомойнику шёл поплескать на лицо.
За столом молоко, в большой глиняной кружке,
Ещё тёплый, с печи, с творогом пирожок.
Потом, ежась с тепла, сунув ноги в калоши,
Долго с бабушкой шли за грибами в лесок...
А теперь я стою, подняв голову к небу,
Где сквозь листья оранжевый видно рассвет.
Вспоминаю те дни, захлестнувшие чувства,
Сочиняя для осени этот сонет.



За круглый стол и вкруг друзей
В камине треск поленьев.
Давай же сядем поскорей,
Цепи одной мы звенья.
Ты помнишь, брат, как рядом шли,
Плечом плеча касаясь.
Блистали на щитах лучи,
Звенели топоры, мечи.
Вот свист стрелы, звон тетивы
Хрипи, кричи, но не молчи.
Ты помнишь, мы остались?
Остались мы, но что с того,
Ушли за нас другие.
И не понятно кто кого,
Вернулись лишь живые.
А кто-то в поле вольном лег,
Пир воронью, шакалам.
Тот, кто нас со спины берег,
Взял на себя наш тяжкий рок
Положив голову в оброк,
Чтоб не случился регнарёк,
Чтоб мы с тобой остались.
Давай за них мы выпьем брат,
Наполни кубки наши.
Да что там кубки, мелко пьем
Давай братины, чаши.
И чтоб до дна, давай за них
Хмельного выпьем меду.
И чтоб про них сложили стих,
Чтоб пир их вечный не утих.
Чтоб один в небе встретил их,
Давай, за их свободу.



Где то там, за горизонтом,
Где без края степь.
Расплескало небо звёзды.
Ковш - большой медведь.
Я созвездьем любовался,
И увидел вдруг.
Из ковша звезда сорвалась,
Разорвался круг.

Звезда по небу катилась,
Оставляя след.
И за горизонтом скрылась,
Вот была, и нет.
Может быть, она упала
В дальней той степи.
И падением примяла
Травы и цветы.

И лежит она, наверно,
В травах, под луной.
Смотрит в небо и скучает -
Холодно одной.
Некому её на руки
Взять и обогреть.
Остаётся ждать рассвета,
И погаснуть здесь.

Мне, конечно же, хотелось
Звёздочку найти.
И согрев её, любимой
В дар преподнести.
Чтоб как брошь она сияла
На её груди,
Мягким светом освещая
Все её пути...

Только звёзды в небе гаснут,
Точно знаем мы.
И на землю ночью ясной
Нет для них пути.
У меня же в этом мире
Есть своя звезда.
И меня она ждёт дома,
И грустит одна.



Где то за далёким, утренним туманом,
За горой высокой, за травой-бурьяном,
В берегах широких реченька бежала,
А над ней склонившись, ивушка стояла.
Рядом, словно в танце, иве поклонился,
Кроной клён своею с ней соединился.
И стоят, как будто, не хотят расстаться,
Чтоб вот так всегда им за руки держатся.
А в народе ходят были-прибаутки,
Но, ни кто не срубит ветви ради шутки.
Говорят когда то, девушка людмила,
Всем своим сердечком парня полюбила.
И в тоске глубокой, для своей подруги,
Тайну приоткрыла о любимом друге.
Написав записку "буду ждать у речки"
Передать просила, и ушла с крылечка.
А её подруга, с зависти сгорая,
Сожгла записку ту, сказав, "передала я".
И три дня, людмила, всё ждала у речки,
А душа томилась. Екало сердечко.
Дни идут за днями, друг всё не приходит.
И одна людмила над рекою бродит.
"что ж ты не приходишь, сердцу друг любимый,
Что ж ты не заводишь, разговор мне милый"?
И пролив слезинки над рекой склонилась,
В ивушку плакучую она, вдруг, превратилась.

А через неделю, паренёк гуляя,
Проходивши мимо, веточку ломая.
Вдруг услышал, ива шелестит листвою
"что ж ты не пришёл, не встретился со мною?
Я ж тебе записку с подругой посылала.
А теперь смотри же, что со мною стало"!
И всё понял парень, как и что случилось.
Отчего людмила в иву превратилась.
Он с тоски заплакал горькими слезами,
Иву взял за ветви нежными руками.
И просил он иву, чтоб она вернулась,
Что бы вновь в людмилу ива обернулась.
"если ж нет" сказал он "пусть я буду клёном
Что бы век с тобою быть неразделённым"!
И с тех пор, над речкой, стоят клён и ива.
Клён обнял ветвями стан своей любимой...



На загляденье потомкам
Мы строим мир, где нет любви.
Всё куплено монетой звонкой
Отлитой из людской крови.
Поправ стремления и взгляды,
Два шага мы идём назад.
И разум говорит - не надо!
Но нынче разум нам - не брат.
Не помня старые заветы
Берём с земли всё до корня.
Но ... Стоит говорить про это?
Налей мне брат! Всё-то фигня!
Рукой, махнув на постоянство,
С горы как камень рухнем вниз.
А нам бы на гору всем надо.
Так вот смотри, один повис!
Рукой, цепляясь за безумье,
Срывая ногти, прёт наверх.
К чему нужны ему раздумья,
Когда сейчас он выше всех!
Сдирая в кровь колени, локти,
За сантиметром сантиметр,
Он здесь один, обманщик локи,
Нашёптывал ему совет.
Он пёр наверх, как заведённый.
Смотрели боги на него.
А он всё шёл. Презрев законы,
Решив от жизни взять своё...

Вослед с улыбкой мы смотрели,
С издевкой кляли небеса.
И спрятавшись в свои постели,
Придурком звали за глаза.

А он... А он всё так же ныне
Забыв себя, идёт наверх.
Он счастлив. Весь в дорожной пыли,
Просить прощения за всех!



Двенадцать месяцев в году,
Но осень - златокудрая девчонка,
Забрала сердце. Я бреду
Сквозь жёлтый лист. И звонко,
Шелестом дождя
Тоскует мир по дням погожим.
Но та тоска не для меня.
Я в парке, среди сот прохожих
Один заметил,
Что природы дрёма,
Навеянная пасмурным деньком,
Крадучись тихо, осторожно
Без грусти знает об одном.
Что, сетуя на непогоду,
У нас в душе кружится листопад!
И в повтореньях, год за годом,
(пусть в жизни раз, пусть невпопад!)
Кляня ненастную погоду,
Мы в осень - раз,
Поднимем взоры к небу.
А там, сквозь тучи лучик золотой,
Пройдёт, по золоту листвы играя
Тепла волну гоня перед собой.
И вид летящей паутинки
Вдруг на минуту остановит взгляд.
И осень - златокудрая девчонка,
Заглянет в души!
Пусть в жизни раз, пусть невпопад...



Прозвенел телефон, в трубке голос далёкий:
«здравствуй милый, родной. Скоро буду, ты жди»!
И звучали слова, для меня, как упрёки.
И мне вспомнились сразу губы твои.

Это было весной, когда сады зацветали,
И земля укрывалась зелёной травой.
В этот день, мы с тобой, от прогулок устали,
И на лавке, под клёном, прошептала – «ты мой»!

Мир вокруг замер вдруг. Я нашёл твои губы.
Поцелуй охмелил, словно водки стакан.
И я понял тогда, что сплелись наши судьбы.
Я влюбился в тебя, первый раз, как пацан.

Я тебя обнимал. Ты шептала, что любишь.
Я тебе обещал все блага земли…
Но однажды, на танцах, тебя оскорбили.
Я сорвался. И вот… нож мой в крови!

Было дело, менты, суд, тюрьма, перегоны.
И этап увозил в далёкий северный край.
И тогда я познал, что такое законы.
И тебе прошептал «прости и прощай»…

Десять лет – это срок. Появились седины.
И вот я вернулся в свой город родной.
Умерла моя мать. И ключи от квартиры
У соседки, напротив, пришлось забирать.

Я включил телефон и сорвал с окон шторы.
За стаканом вина вспомнил годы свои.
Прозвенел телефон. В трубке голос далёкий:
«здравствуй милый, родной. Скоро буду. Ты жди»…



Война пожала богатый урожай.
На поле брани остались только двое.
Они всё живы, их как ни убивай,
Но умереть им хочется до боли.

Друзья лежат, вповалку, на земле,
И поют кровью истоптанные травы.
Они здесь были на чужой войне.
Они остались в живых не ради славы.

В порезах лица, все изрублены кольчуги,
Шеломы погнуты ударом топора.
И от усталости щиты не держат руки.
Средь сотен мёртвых, в живых осталось два.

Они в глаза друг-другу посмотрели,
И обречённо подняли мечи…
А в синим небе пели свиристели,
Когда сошлись на поле кровные враги.



Для тех, кто в армии служил.

За часом – час. За ночью – ночь.
День пролетел и сутки прочь.
Два года жизни родине отдам!
Когда ложимся быстро спать,
Нам остаётся лишь мечтать,
Когда вернёмся мы к родным домам.

А по ночам я вижу сон.
Во сне я вижу отчий дом.
Вот лес и речка, где любил гулять.
Я вижу девушку свою.
Гитара, струны, я пою.
Как хорошо, что память не отнять.

Но все мечты мои про дом,
Команда разорвёт «подъём».
И снова день работы. Не до сна!
Но оглянувшися вокруг,
И приглядевшись, понял вдруг,
Что на дворе давно уже весна.

На мне всё те же сапоги,
Бушлат с плеча – ведь нет пурги!
И на полгода стал мне ближе дом.
Мне остаётся только ждать,
И дни до дембеля считать,
Когда вернусь ноябрьским деньком.

А дома ждут отец и мать.
Девчонка, знаю, будет ждать.
Друзья напьются в мой приезд домой…
Ну а пока лопата, лом.
И прапор закипает злом.
И ждём команду сладкую  «отбой»!



... Дорога стелется пропыленной тревогой.
Надежда есть, что не споткнётся конь.
Закат протянет тени до порога…
О, как устал я от бессмысленных погонь!
Полжизни в сёдлах, и  треть с мечом в руках.
Насмешки сотников и сожаленья об ушедшем.
Мне надоело видеть страх в чужих глазах.
Мне совесть не догнать, будь даже она пешей!
За сорок лет рука привыкла к стали,
И взгляд похож стал на иззубренный топор.
Пусть женщина откажет мне едва ли,
Но и не кинет глаз влюблённых взор.
Мне не откажут в кабаке, в бесплатной кружке эля.
Старушка помощи не примет от меня.
Теперь уже я сам себе не верю,
Что мной самим такая выбрана стезя…
А мог бы землю по весне пахать,
И ждать от честного зерна богатых всходов.
Жену в постели по ночам ласкать.
И истово молясь просить с небес погоды.
Всё лучше, чем теперь. Наёмный ловчий.
За звонкую монету взяв чужую жизнь,
Привыкнув к смерти, как бы, между прочим,
Следить за тем, чтоб не скатится вниз.
Потом замаливать безвинное убийство,
Богатым даром откупая гнев богов…
Как сорная трава вся жизнь моя без смысла.
Но призовут. И снова я «во имя короля. Готов»!




Засыпало снегом тропинки,
Покрылась дорога ледком,
И мчит по дороге кибитка.
И щёлкает кучер кнутом.

Завьюжило и закружило,
В просветах мелькают дома.
А в кибитке, что мчит по дороге
Плачет девчонка одна.

О чём её горькие слёзы?
О чём загрустила она?
О встречах в лесу, под берёзой,
О том, что любви лишена.

Ты помнишь, что было по лету?
Молодой и безусый корнет,
В любви признавался и клялся,
Что краше тебя в мире нет.

Не сдержала ты сердце девичье,
Всю себя ты ему отдала.
Выждав сроки, мечтала о свадьбе.
И всё ему рассказала сама.

Корнет, как узнал о ребёнке,
Ушёл, не сказав ей «прощай».
А отец молчаливый, суровый,
Подумав, сказал ей – «рожай»!

И, чтоб от позора подальше,
Её отправляют в москву.
И мчится кибитка всё дальше,
Всё дальше, сквозь злую пургу…


Приходите друзья, приходите ко мне
Посидеть за чайком поболтать.
Может хлопнем пивка, может рюмочки две,
А быть может и просто молчать…
Дверь открыта всегда, приходите друзья
Я для вас почитаю стихи…


Когда стемнеет и зажгутся фонари,
А в старом парке снег сойдёт под звон капели.
Гулять, с тобой мы будем до зари,
Пусть смотрят в след немые карусели.

На лавку сядем, и тебя я обниму,
Прижму к себе так нежно, осторожно.
Твой бьётся пульс в такт сердцу моему,
От глаз зелёных оторвать взгляд невозможно…

Пусть птицы спят. Нам вместе хорошо.
Пусть не поют – в моей душе другая песня.
И лишь сверчок на скрипке душу рвёт,
А мы молчим, нам всё уже известно.

Мне не нужны слова, ты знаешь так,
Что нет тебя дороже мне и краше.
Я отобью ногой простейший такт,
И эта песня станет только нашей.

И пусть мне в рощах подпевают соловьи,
Пусть ветер в кронах шепчет твоё имя.
На старой лавке нас застанет свет зари.
И не разлучит нас ни что уже отныне…


Недавно я прочёл один короткий стих,
Где девушка писала: «жизнь, что книга,
Полна, с корнями выдранных, страниц,
Минувших дней, часов, что пролетели мимо».
Я ей ответил, коротеньким стихом…
Да что стихом? Строкой, срифмованной несмело,
Что в каждом доме есть фотоальбом,
Где меж страниц, приклеены умело,
Среди, с открыток вырезанных, роз,
С растрескавшимся глянцем отпечатки.
Их ветер вечности до нас с тобой донёс,
Нам не привычные, плащи и шляпки.
И среди снимков лиц родных и близких,
Глаза, улыбки людей другого века.
Наша память хранит их каких-то безликих,
Но откроешь альбом и найдёшь человека,
Что в детстве качал и агукал с тобою,
И песнь колыбельную пел вечерами.
Откроешь, посмотришь. И поймёшь вдруг с тоскою
Что память прошедшего живёт рядом с нами.
И пусть по углам потёрт старый альбом,
И фото домашнее нечётко, размыто.
Но не вырвать из памяти светлый тот том,
И ни что, ни когда уж не будет забыто.


Ночь снова сменяется ясным деньком,
Темнота отступает перед рассветом.
Все дела, что по плану, отложу на потом.
И, может быть, кину в окно телефон,
Ну нету меня сегодня, нету!
Глаза не открыв, я останусь лежать
В приятной и тёплой постели.
Но, солнечный зайчик запрыгнет тот час,
Коснётся закрытых веками глаз,
И скажет: «вставай! Полетели!»
Придётся прогнать сладкий, утренний сон.
Босыми ногами протопать на кухню,
Открыть настежь дверь на любимый балкон,
Устав от звонков отключить телефон,
Мурлыкая песню «костёр не потухнет».
Включить кофеварку, вдохнуть аромат
Прикурить от камфорки свою сигарету,
Припомнить, сегодня просил зайти брат…
В окне голубеет лишь неба квадрат…
Как хорошо. Воскресенье и лето!



Я гулял по городу
Встречая весну раннюю.
Снег упал на голову,
Я потерял сознание.
А очнулся, вижу ты
Надо мной склонилась.
Так сбываются мечты,
Ты мне не приснилась.
Ты спросила – «как дела?
Голова не кружится»?
Я сказал – «всё хорошо,
Давай с тобой подружимся»?
Ты смотрела на меня,
Улыбаясь странно.
А в моей душе цветы
Расцвели нежданно.
«давай тебя я провожу.
Видно по лицу же,
Что тебе не хорошо,
Кровь идёт к тому же».
Мы пошли, я на тебя
Опирался малость.
Так вот появилась ты,
И со мной осталась.



Мне жаль, что я не встретил вас весною,
Когда с земли росток пробился влажный
И детвора, заполнив всё собою
В ручье гоняла парусник бумажный.
Вам была внове городская суета.
Вы не испорчены бомондом ещё были.
Горели радостью зелёные глаза.
Ну а сейчас вы обо всём забыли.
Не в ваших интересах бедные поэты,
Которых пригласили в данность моде.
Вам интересны юные повесы,
По папеньке известные в народе.
Вы за полгода обрели манеры,
Теперь не держите вы долу томный взгляд.
Вы в белокаменный дворец из домика с фанеры
Пришли, тому, полгодика назад.
Сменив на клёш, в цветах из ситца юбку,
Обув, на шпильках, модненький сапог.





Ночь заполнит собою пустые страницы
Непрочитанных книг, незаполненных строк.
Огорченьем мне будут на востоке зарницы,
Но до этого есть мне положенный срок.
Кровь по жилам погонят окрепшие мышцы,
Кожа  клоком сползает, обостряется нюх.
И настала пора в волка мне обратиться,
В землю грудью ударившись. Душ заблудших пастух.
Дёсны рвёт болью, ломаю хрупкие зубы.
Но терплю им на смену стальные клыки.
Хриплый вой погасить, терпя кожные зуды,
Чтоб не выдать до время полнолунья шаги.
Предвкушение крови и тёплого мяса,
Жилы как струны и в сердце огонь.
Лёгкость в теле такая, до глупого пляса.
И плевать на завет: «плоть людскую не тронь»!
Раз испив ещё бьющей фонтаном из вены,
Терпко пахнущей крови, вонзив в горло клыки,
Удержаться не смог. Отказался от веры,
И вновь в лунную ночь зажимаю тиски,
Так отличных от вас, волчих челюстей прессы…
А когда осознав, в небо вою с тоски,
Что ещё в эту ночь, трупом ляжет безвесным,
Тот, кто жизнь мог прожить. А прожил только дни…




Земля окуталась багровой пеленой.
Туманы стелятся – рассвету не пробиться.
Ручьи оплавлены бушующей войной.
Колодцы травлены. Воды здесь не напиться.
Песок солёный на иссушенных губах.
Ржой меч разъело – некогда поправить.
Здесь правит разумом смятение и страх,
И некого с победою поздравить.
Здесь птицы не поют весенних трелей.







Есть в Поволжье маленький, тихий городок.
В нём с пелёнок вырос я, там я жил как мог.
Там мои родители, там мои друзья.
В свой любимый город скоро вновь приеду я.
Отрадный, Отрадный.
Скучаю по тебе.
Отрадный, Отрадный.
Ты в моей судьбе.
Скучаю я по улочкам,
По тихим переулочкам,
Где я с друзьями добрыми
До утра гулял.
Скучаю я по паркам,
Скучаю я по скверам,
Где я свою девчонку
Когда-то повстречал.

Есть в том тихом городе девушка одна,
Сердцу нет милее. Красива и стройна.
К ней приеду вскоре, обниму покрепче,
И огнями город украсит эту встречу.
Отрадный, Отрадный.
Скучаю по тебе.
Отрадный, Отрадный.
Ты в моей судьбе.
Скучаю я по улочкам,
По тихим переулочкам,
Где я с друзьями добрыми
До утра гулял.
Скучаю я по паркам,
Скучаю я по скверам,
Где я свою девчонку
Когда-то повстречал.


Я не верю не в чёрта не в бога.
Я не верю в слепую удачу.
Я ещё посижу здесь немного,
Подожду, за лет прожитых, сдачу.

Пусть судьба не воротит остатка,
Так нелепо мной пройденных троп.
Где мёд дикий не казался мне сладким,
Где без спросу в купель суёт поп.

Не понять мне наверно до веку,
Что без запаха листьев роса.
Что несложно сказать человеку,
Правду-матку в пустые глаза.

Не додумать наверно мне мысли,
Где всё сложное будет простым.
Где душа взмоет в синие выси,
Где характер мой станет стальным.

Не допеть до конца мне куплета,
Песни той, что застила мне взгляд.
Где дождём тёплым полито лето,
Словно лет десять, с гаком, назад.

Не дочесть до конца книгу жизни,
Там всё сказано, где и когда,
Деву Тёмную встречу на тризне,
Загляну ей в пустые глаза.

Вещий сон до конца не увидеть,
Или просто не вспомнить с утра.
Не дослушать, и не поверить,
И уже не успеть ни куда…



Я знал другую жизнь.
Я видел множество рассветов.
Другая жизнь, что прокатилась колесом.
Но я не нужен здесь.
Я понял это.
И взяв немногое с собой, ушёл с концом.

Что развело нас
Словно шарики бильярда,
И на друг-друга стали волком мы смотреть?
Любовь взорвалась
Как шутливая петарда.
Я не спешил с работы к ужину успеть.

Куда девались
Совместные прогулки,
С бутылкой пива в парке старом посидеть?
Всё оказалось
Просто глупой шуткой.
Так что теперь по прошлому скорбеть?

В душе остался
Лишь осадок расставанья.
И эхо слов прощальных сказанных тобой.
Я на всегда запомню
Первое свиданье.
На том курорте, где шумел морской прибой…




…И он придёт заполнив всё собою,
Перевернёт
Стеснённый мир души.
За преданность
Награда
Томной болью,
Тоски, в осколки, разбиты витражи.
Порезы, сеткой мелкой, как морщинки,
Укрыли ступни.
В отголосках звон стекла.
Хрустальной россыпью.
Алмазной крошкой будто,
Сверкает вечность
Там где царствовала мгла.
И мысли, тихим шорохом одежды,
Спадают вниз
Открывши сердце напоказ.
И губы,
Трепетали, что надежной,
В час вечности
Припомнят вкус не раз.
Всю сладость соли
Слёз, жемчужиной упавших,
И запах ветра
С цветочною пыльцой.
И смех,
Мерцавший синью перламутра,
И гладь пруда,
Что отражает голос твой.




Ломая зубы о сталь я грызу вены в вечном полёте.
И кажется звери сомненья, на части ломают меня.
Просыпаясь в ночи я плачу, кричу до хрипоты,
Ах, как жаль, не увидел я вновь окончание сна.

Вновь закрыл вещий сон от меня пеленою тумана,
Тень грядущего дня, что на копья поднимет народ.
Может быть он избавит меня ото лжи и обмана,
Рассказав, мне о той, кто меня, где-то любит и ждёт

Я люблю этот сон. Потому, что там, где то в начале
Будет правда о том, для чего мы на свете живём
Но её мне понять, наверно,  удастся едва ли.
Да и вряд ли когда, мы всем миром, ту правду поймём!

Но во сне я поэт. Но во сне моя сущность другая.
Но во сне я поэт и вам посвящаю стихи.
О том, что живёт, кто то душу кому то ломая.
И о том, что не встану я у этой проклятой сохи.

И огонь вновь прожёг мою душу испив сладкой крови.
Я взываю к богам, чтоб уйти от мирской суеты.
Досмотреть этот сон, и накрыв боль своею любовью,
Свой душевный покой наконец навсегда обрести.




Я помню день, когда вдруг, сумерки ненастья,
Что душу поливали ливнем скук.
На солнечное утро с ветром тёплым, в одночасье,
Твоим приходом обратились вдруг.
Душа наполнилась как чаша – весеннею капелью,
И чувства, как ростки метнулись ввысь.
И пели песни соловьи, высокой птичьей трелью.
Склоняли ивы косы до земли.
Ты как всегда проходишь мимо, летящею походкой,
А я стою чуть дальше в стороне.
Ловлю твой взор зелёных глаз, весёлых, добрых, кротких,
И сердце тихою тоскою щемит мне.
А мне бы раз сломать себя, и сделать шаг на встречу
И завязать весёлый разговор.
Но раз за разом, день за днём, весенний встречный ветер
Гасил огонь, души моей задор.
Зачем, скажи, стою я здесь, раз силы нет решится,
Сказать о том, что в сердце у меня?
А может проще будет мне, в самом себе, забыться,
Чем в стороне стоять день ото дня?
Но силы нет мне бросить всё, не выйти на дорогу,
Не бросить на тебя короткий взгляд.
Ты дочь моя, жены моей когда то данной богом,
А вас я бросил много лет назад.
Теперь спешишь ты в третий класс, а я стою в сторонке,
И нет надежды, что когда то ты,
Отцом вдруг назовёшь меня, и смех задорный, звонкий,
Исполнит сердца скрытые мечты…






Как-то раз я встретил друга,
Как дела? Его спросил.
Он, со вздохом, мне ответил, что не очень.
Вроде было своё счастье,
Мира, пол, исколесил.
Но ни разу не влюбился, это точно.
Взяли мы по паре пива,
В летнем кабаке «Под ивой».
Заняли с ним дальний, крайний столик.
Рассказал он мне проблему,
Что, смешила, откровенно.
Попросив лишь, «ты не смейся, Толик».
Началось всё в то ненастье,
Что Земли зовётся счастьем.
По весне, под ливнем, вроде даже с градом.
На BMV своей, семёрке,
Окатил одну девчонку,
И почувствовал себя последним гадом.
Тормознул, остановился,
Вышел, честно извинился,
Предложил он довезти её до дома.
А потом, гонимый скукой,
Даже, вроде бы, под мухой,
Вечерком он подкатил к ней снова.
Пригласил в кабак нескромно,
Подарил букет огромный,
И она вдруг, как-то сразу согласилась
Закрутился тут романчик,
Вино, свечи и диванчик,
И пошло – попёрло,  вихрем закружилось.
Умницей, была, девчонка,
Школу кончила с пятёркой.
Отучилась в универе, на филфаке.
Книжки умные читала,
Говорила в тему, мало.
И деньгами помогала маме.
Пол годка они встречались.
Расписались, обвенчались,
И в круиз на месяц, на кораблик в море.
Потом ребёночка родили,
Обозвали, окрестили…
Но он не знал, что впереди его ждёт горе.
Как-то раз, семейный праздник,
Дома с бабкой сын – проказник,
Ну а он с женой в нехилом ресторане.
Пил шампань, плясал кадрили,
Когда три парня подвалили,
Стали приставать к его любимой Ане.
Он терпел, просил словами,
Чтоб отвалили, перестали,
Гнать пьяный бред и пошлые нападки.
А потом не удержался,
В зале стулом размахался,
И уж тем парням тогда пришлось не сладко.
Опосля, в родном отделе,
Когда вместе все сидели,
Ему ребята всё чести рассказали.
Что его жена Анюта,
Чесно слово, проститутка.
Но, что завязала с тем она, они не знали.
Он пришёл домой под утро,
Злой, как грозовая туча,
И жену с вещами попросил на выход.
Она клялась ему, божилась,
Что совсем остепенилась.
Ну а он всё продолжал огнями пыхать.
Что ж ты сразу не сказала,
Что за деньги продавала,
То, что надо с молодости прятать?
А теперь, мила подруга,
Выметайся ты отсюда,
И хорошь мольбами мне на нервы капать…
Мы засиделись с ним до ночи,
Пиво в водку, плавно очень,
Перешло. Мы пили, песни пели.
На такси, скорей до дома,
«где всё просто и знакомо»,
Я уехал. Ну а дни летели…

Год прошёл. И вот я мимо
Проходя кабак «Под ивой».
Заглянул, по старой памяти, на кружку.
А там друг, Серёга, с Аней,
На вельветовом диване.
На руках качает малую девчушку…



Я не знаю как быть, когда жизнь долбит мордой о стену.
Дайте гимна слова, что помогут мне дух приподнять.
Встреча с вечным собой, как по затылку поленом,
Оглушила меня. И больше не дать и не взять.

Я не знаю как быть, когда кто-то приходит с подарком,
Но словами старается в душу ударить больней.
Пряча камень за спину, от мороза дрожим когда жарко.
И судьбу гоним прочь, на пароме меняя коней.

Я не знаю как быть, когда лезут мне в душу ногами.
Топчут белые простыни, взгядом жадным окинув уют.
Понося только тех, кого нет сейчас рядом с нами.
И советы непрошеной мудрости снова дают.

Я не знаю как быть, когда вижу чужую проблему.
Вспоминая как гнал, тех людей, что хотели помочь
И… Советы даю, в душу лезу, сказав откровенно,
Пополняя ряды тех, что сам тогда выставил прочь…


Над рекою, над вечной водою,
Там под сенью деревьев, в тени,
Приукрывшись палой листвою,
Дрожали от страха щенки.

Два волчонка, комочка два меха,
Тыкаясь носом в друг-друга,
Чуть скуля от холодного ветра,
Титьку ищут. Им верится в чудо.

Что сейчас, вдруг, дыханием согреют,
Языком шершавым прилижут,
И они, от молока соловея,
К тёплой шкуре прижмутся поближе…

Но не будет. Сегодня на зорьке,
Из норы их вынесла сука,
Чуя запах пороха горький…
Увести за собой псов – наука.

Припадая к земле, как подранок,
Глубже в лес уводила она,
Тех двуногих, пахнущих странно,
Горем, смертью и вечностью сна…
batur