13 ноября

Раздался звонкий и пронзительный щелчок, глаза открылись, словно сами по себе, и взгляд уперся в потолок. На серо-серебристом фоне двигались тени, мрачные, темные, бесформенные, перетекали из одного угла в другой, догоняли друг друга, толкались, свешивались на стену, то вдруг от яркого света из окна разбегались в темные углы комнаты, еле-еле выглядывая из-за шторы или со шкафа.
- Не уснуть, точно теперь не уснуть, подумал он. – А сколько хоть сейчас? – словно вопрос жизни и смерти прозвучало внутри, так что сердце с сумасшедшей скоростью затолкалось в груди.
Повисла пауза, в четверть, а то и целую…затем, растянувшись в улыбке, он все же моргнул, грохот внутри поутих.
- Куда мне спешить? – с усмешкой подумал он, - какая разница, который сейчас час, все равно.
Он попытался пошевелить руками, они неохотно слушались, запутавшись в шерстяном одеяле, а правая, так вообще, лежала где-то под подушкой, свисая кистью с края кровати, прихватив уголок одеяла.
В комнате было прохладно, а под одеялом тепло и уютно, даже немного жарко, и казалось, что сейчас он откинет его с себя и в воздух устремятся клубы пара.
Вновь раздался щелчок, потом второй, потом что-то затрещало под окном, тени опять разбежались от ярких лучей света, и спрятались. Сон уже не вернуть. Он, набравшись сил, спихнул с себя одеяло, неуклюже толкнулся рукой и сел на край кровати.
- И что теперь делать? – обиженно он прошипел внутри себя, - Для прогулки, наверное, и не время и погода не подходит.
На синеватом от ночной мглы циферблате стрелки выстроились углом и указывали половину третьего, за окном было тихо, только иногда по улице проезжала машина, подсвечивала тусклым светом потолок, разгоняя тени. В доме напротив уже погасли почти все окна, только в некоторых виднелся тусклый свет ночника, и наперечет можно было сосчитать окна квартир, где еще не спали.
- Тринадцать… тринадцать… - само по себе зазвучало в голове, - Тринадцать окон со светом причудливым созвездием разбросанные по серому, унылому дому напротив.
Его взгляд остановился на письменном столе, потом медленно пополз по стене, освещенной тусклым светом с улицы. Внутри до этого момента было спокойно, казалось, даже немного сонно, что это ночное пробуждение вот-вот  закончится, что дремота от уличного спокойствия вновь обретет силу и завалит его «на  лопатки» под одеяло…
Удар за ударом…словно вязкая и теплая волна, откуда-то снизу, или даже изнутри, из неоткуда, стала накатывать к голове, немного качнуло, еще расслабленные ноги слегка дернулись. В ушах стал нарастать шум, потом перешел в гул, повышая тон звучания вверх, превращаясь в тонкий-тонкий писк, потом вовсе исчез. Внутри стало неуютно, противно, хотелось вылезти из самого себя и просто бежать, бежать не оглядываясь, бежать быстрее своих собственных мыслей, упасть на четвереньки и толкаться и руками и ногами, как зверь, как испуганное животное, даже возможно стать этим животным, лишь бы только уйти от этих мыслей. Но как бы не противилось сознание, нечто постороннее, но находящееся внутри, само прокладывало маршрут, и в тот момент, когда он пытался бежать, припадая руками к земле, это нечто направляло его по какой-то грязи, вязкой и липкой, засасывающей и руки и ноги. Разум пытался еще бороться: «Нет!!! Только не смотреть!!! Только не смотреть назад, там нет ни чего, там уже ни чего нет!!!». Его голос внутри терял уверенность, он в самом начале требовал, потом просто настоятельно говорил, потом начал просить и, в конце концов, перешел к мольбам и плачу, захлебываясь в своих словах. На гаснущем фоне плача, голос манящего нечто был четким, но мягким и даже бархатным, он убеждал в чем-то доступном, элементарном… Просто посмотреть на календарь, просто поднять глаза и в куче цифр поплывших перед глазами, медленно строящихся в столбики и строки, выбрать всего одну ту, которая отмечена на светлом поле бумажного листа неловкими кругами, нарисованными карандашом. 
- Тринадцатое… - тихо соглашаясь с уговорами, все упирается в одну точку на календаре.
Внутри грохот как в кузнечной, от ударов сердца немного покачивает, толчки сильнее и сильнее, на миг он задумывается о том, до какого предела оно может разогнаться, в голову ползут нагнавшие мысли и воспоминания, неловкая и нелепая череда математических действий в голове, словно кирпичная стена на их пути. Стена, несмотря на свою прочность и четкость математических действий и геометрических форм не выдерживает,  а проваливается в липкое и скользкое месиво под ногами и мысли хватают его за руки, дергают, тащат, что-то пытаются шептать. Он не видит их лиц, взгляд уперся в строку календаря с месяцем и годом, математика бессильна, «минусы» и «плюсы» выпадают из скользких рук. Последняя мысль, которая трезво заняла свое место  была вопросом: «Это сколько лет уже прошло?»
Он медленно опустился на пол у окна, стараясь собраться, не сопротивляться мыслям и цифрам, не вслушиваясь в шепот и мольбы.
- Да… - он тихо, на выдохе, произнес вслух
Все вокруг словно испугались, вздрогнули, отползли и вместе с тенями на потолке выглядывали, свешиваясь на стены, выжидая какого-то нового момента, чтобы спуститься.
- Ее нет, да, ее уже давно нет… Какая бы она сейчас была? Да наверное и не важно, главное, чтобы она была, не важно где и с кем, не важно… ни чего не важно.. тем более сейчас, когда ее уже нет… Сколько можно вот так, просыпаться ночами, смотреть в окно, гонять мысли из угла в угол, перечитывать письма, вспоминать прошлое… Еще пару лет назад была последняя фотография, которую хранил в записной книжке. Ну почему не сдержался, почему бросил ее в Неву, зачем? Теперь уже поздно…, дремота опять прервала ход мыслей, снова стало тепло, липкая и скользкая немота и свист в голове пропали. Все, сон вернулся, от чугунной батареи повеяло теплом, уютом, темно-серое облако ночной комнаты развеялось, наполнилось теплым светом, легкими красками…
- Я с тобой, - звонко тренькнуло где-то рядом.
Он понимал, что это сон, что не она, ее нет. Сознание уже готово было прореагировать – открыть глаза, встать с пола, опять перенестись в темную комнату, но вдруг, нечто выползло из своего укрытия, и уже касаясь не теми холодными и скользкими лапами, а нежно и мягко, удерживая веки, разгоняя мысли, укутали его собой.
В конце коридора, из балконной двери вышла она, это был просто свет, спокойный и мягкий, из него доносился тихий шелест, похожий на шаги или шелест листьев.
- Нет, стой, не подходи, - в испуге выпалил он, как ни странно, но внутри было спокойно и тихо, календарь с обведенным числом и то вызывал больше волнений, чем ее появление сейчас, - Нет, наверное, не надо, - неуверенно, затихая, произнес он.
- Не бойся… - тихо донеслось из света.
- А я не боюсь, наверное, хватит жить тем, чего уже нет и не может быть. Не подумай, что я не рад тебя видеть. Знаешь, я не устал, я не устану помнить и хранить в памяти то, что было, иногда верить в чудо или в то, что я проснусь, а всего этого не было… ни смертей, ни потерь и боли, ни грязи, лжи и предательства. Ты прекрасно же знаешь, этого не будет, это мои мечты, глупые, детские, наивные.
- Я знаю.
-Но они есть, они будут, я не хочу ни с чем бороться, я не хочу разделять жизнь на «до» и «после», скрывать то что внутри, и показывать то, чего нет. Я, наверное, уже сросся с той маской, которую придумал себе сам, тогда. И самое страшное, я сам забыл, какое оно мое настоящее лицо. Маска за меня стала принимать решения, делать выводы, выбирать пути, она выживала меня. Иногда я сам подстраивался под ее капризы, понимая, что так мне будет проще, проще понять, пережить… да и просто научиться жить дальше. Теперь ты видишь, к чему это привело меня, что из меня получилось.
Она постаяла недолго неподвижно. Из света медленно вышел образ, она была такая же тонкая и изящная, легкая. В какой-то момент она оказалась рядом, присела перед ним на колени, протянула руку. В долю секунды он почувствовал не тепло от света, а просто ее прикосновение, легкое, обычное, словно она и вправду была рядом.
- Глупый, - она улыбнулась. – Ну чего ты? Знаешь, а я ведь не видела ни когда, как ты плачешь, - она протянула руку к его щеке и подхватила слезу на пальцы, - И слов то нет, к горлу подкатил ком, словно задыхаюсь. Веришь, столько хотелось сказать, а теперь не могу.
Она опустила голову, уткнулась в его плечо и молчала. Внутри что-то взорвалось, потекло горячими ручьями по телу, затрясло, давило и выжигало.
- Да что же это такое!? – выпалил он, - Я не смогу так больше, еще мгновение и я сам, наверное, растекусь какой-то кипящей лавой по комнате, ну что же ты делаешь?
Она подняла голову, по щекам стекали слезинки, обычные, соленые, мелкие, сливались в один ручеек у уголков рта и падали на пол.
- Прости, только одно желание, - она запнулась и  посмотрела в глаза.
Он почувствовал, как ее губы коснулись его, словно молния…вспышка и снова пустая комната, серые тени на потолке и пищащая тишина. Он встал с пола, повернулся и посмотрел в окно, все так же пусто и холодно… обычная ноябрьская ночь.
-Нет, так нельзя, нужно спать, лечь и уснуть, - убеждал он себя.
Он повернулся и делая шаг в сторону кровати заметил, как на полу блеснул влажный след…