Память-речка, ты в гористых островах...

                * * *
Память-речка, ты в гористых островах,
Среди зелени – болотный знак проплешин,
Там по топям и гнилью гуляет Леший
В кровяных потёках клюквы на губах.

По ночам он в длань костлявую берёт
Наши опытом загубленные души,
Он про детство нам нашёптывает в уши
И про старость замечательную врёт.

…До чего ж ты пластилинова, душа!
До чего ж ты, мозг усталый, гуттаперчив!
Мы у речки замираем чуть дыша,
И становится любой из нас доверчив.

И хотя свеча истаяла к утру,
Протекли по блюдцу капли парафина –
Ищем мы в болотной жижице дельфина,
Нам уже речной карась не по нутру.

Мы бредём, трясину щупая слегой –
Этой жердью, что нам Леший дал в услугу.
Только в связке ни любимой нет, ни друга,
На кого бы опереться нам рукой.

Нас предаст в пути проклятая слега,
Посерёдке хрупнет правильно и ломко,
Ахнет сердце при падении негромко –
Лишь скользнёт по зыби чуткая нога.

И когда на шее каждого из нас
Память болью, как  петлёю, обовьётся,
Не всплакнёт над нами Леший – засмеётся,
И наступит самосуда поздний час.

Поздно,
Поздно…
Тина хлюпает у рта.
И к чему нам этот миг самопощёчин?
И чужие руки машут нам с обочин
Той дороги, что привычней звать «лета».

На балконе незнакомое бельё,
И растут другие клёны у подъезда…
Всё чужое.
Из родного – только бездна,
На закате мы так жаждали её.

…Грош цена всем нашим клятвам и словам,
В чьём-то доме уже начались потуги.
Ну а Леший всё бредёт по островам,
Предлагает свои подлые услуги.

                2001 г.