Алиса. Начало

 Вступление.
 
 Все началось Однажды.
 
  Я просто стояла в лесу и смотрела в небо. Осень все-таки. Птицы улетают, а мы остаемся, кутаясь в наши тонкие крылатые плащи. Пожимаем плечами, ветер обдувает нас, но мы все равно остаемся. Ежимся, но возвращаемся в наши холодные квартиры. Никакое отопление не способно согреть стужу наших душ. Кто знает, может, есть какой-то секрет в том, как согреться. Но я   не в курсе.
Тогда, в осенний день, однажды, все и началось.
То есть, я еще не знаю об этом.
Я просто стою и пялюсь в небо.
Когда мы смотрим вверх, мы чаще всего видим облака. Ну, просто так положено, да и редко когда их не бывает на небе. Они плывут, принимая все новые и новые обличия. Меняя форму и даже иногда цвет. Так часто хочется раствориться в них. Плыть...
Плыть и кувыркаться в небе.…
Совершая немыслимые сальто и подглядывая за всем, что творится внизу.
А внизу буду Я.
Просто я. С задранной головой.
Нет, ну вы видели?   
Я, кажется, улыбаюсь.
Я буду стоять и смотреть.
Стоять и смотреть.
А потом уйду.
Я пойду на крышу, ближе к этим самым облакам. 
 
 В общем-то, началось все даже не однажды, а чуть раньше.
Наши отношения всегда были странными.… Начались как-то спутано, да и вообще, нам, кажется, не было дело друг до друга. То есть, да, я его люблю, конечно. Любила. Ну, если ты просыпаешься в одной кровати с мужчиной, гладишь его по плечу и готовишь ему завтрак, как-то подразумевается,   что ты его ….ну это самое…   И все такое….
Так что я его любила, а теперь нет. Просто он меня бросил. И мне бы не было дело до этого тоже, но пустующее место на подушке рядом навевает воспоминания. Обязывает. Мы ходили по магазинам, его широкий шаг предвкушал привкус шоколада на губах…
 Как полная дура, я верила, что этот его вкус и есть вкус наших отношений. Ха-ха. Шоколад. До сих пор сиреневый цвет ассоциируется у меня с запахом шоколада. Он искал что-то нужное, а я ходила и смотрела в витрины. Я в них отражаюсь так красиво. Я рассматривала свою точеную фигуру…
И тут я увидела… Они стояли как.… Как две королевы… Я замерла у них как вкопанная…. Даже вертеться перестала. Мир покружился и замер, а они горели в лучах софитов. То были не сапоги, не сапожки. САПОГИНИ… королевы сапог. Сиреневые, как сама душа. Их острый каблучок манил и обещал впечатлений. Как бы говоря – только для ваших ножек. Только одень. Его колени согнуться, и рухнут к нашим великолепным носикам.
А его шаги уже раздавались за поворотом. В общем-то, это был первый раз, когда мы разминулись. Сначала во мнениях, потом во времени. Оно не совпадало, это наше время… Я жила, как - будто чуть-чуть торопясь за ним. И все равно не успевала. И его шаги глухо отдавались по стенам домов, провожавших мой сиреневый своей серой завистью.
В итоге, он как-то ушел, а сапожки остались. С запахом шоколада. Он целовал меня и ел шоколадки. Ему нравилось. Есть шоколадки и целоваться. Как будто в этом может быть что-то приятное.
 
С тех пор я ходила по своим дорогам одна. И как всегда, не замечала луж.
Ну вот, вляпалась. Я всегда пачкаюсь. Хотя я ненавижу грязную обувь. Даже так: «Я ее НЕНАВИЖУ». Крупными буквами. Она засыхает на моих сиреневых сапожках, заражая их этой безмерной серостью… Серостью мыслей, серостью душ…Город.… И что люди только нашли в том, что бы собираться в кучу и топтать эту серость вместе… Грязь засыхает и отваливается. Как мужчины. Они прилипают к моим ногам, потом как то усыхают,… а потом топчут грязь с сапожками другого цвета. Сиреневые сапожки… Последний кусочек моего разноцветного счастья…   
В тот момент, стоя одной ногой в луже, я задалась вопросом: «Почему так?» Разве я этого хотела?
Ведь, по идее, каждый выбирает сам. Выбирает что-то для себя…
Кто-то выбирает дом. Семью. Заботу. Долг. Тепло.
Кто-то свободу. Одиночество. Глубину самосовершенствования. Просветление. Медитацию. Отказаться от себя, что бы раствориться нигде. Кто-то выбирает любовь. Опасность. Боль. Равнодушие.
Кто- то просыпается и идет на работу, забыв, что когда-то мог выбирать.
Он выбирает не знать, что у него есть выбор.
Кто-то выбирает просто: кошек и уют. Пледы, хорошую книгу. Снова дом.
Я, кажется, выбрала дорогу. Она извивается, убегая из-под моих ног в неизвестность. То есть, это, конечно, я назвала ее неизвестностью. В конце концов, там окажется прямой серый камень с указанием имени и даты.… И подпись: Она жила недолго и не-за-мет-но. Все мои пути, какой бы я не выбрала, приведут к этому камню. Я буду стоять у него и смотреть. Сегодня, завтра. Этот день просто наступит, а я не замечу. Просто буду идти дальше…
 
   В общем, я впала в депрессию и поперлась к психоаналитику. И на крышу. То есть, сначала на крышу, потом к психоаналитику. Так и не помню, как он выглядит. Кажется, это была женщина. А крыша мне понравилась.
Я стояла и смотрела в низ, а внизу колыхалось черное море зонтов. Дождь смывал лица и предписывал всем одно правило – прятаться. И люди прятались. Так, что жило лишь черное море. Своей, отдельной жизнью. И тут, в один момент я поняла, что ее - то, моей жизни, и нет. Вот.   
Я перепутаю дверь и выйду. Там будет другой мир, которому нет дела до меня. Там никому нет дела ни до кого. Мир зонтов. Гул машин, стук капель сливаются в равномерный белый шум. Хочется набрать в грудь воздуха и нырнуть вниз, резко взмахнув руками. Если бы не острые пипочки на зонтах, отливающие сталью. Они напоминают: в мире зонтов нет людей как таковых. И пипочки защищают этот мир от слишком любопытных ныряльщиков. Только иногда зонтик другого цвета напоминает, что я стою на крыше, а внизу просто толпа. Спешащая.
Толпа… Слово, даже не напоминающее о каждом. Безликое, равнодушное существо.
А у меня зонтик оранжевый... Кусочек солнца.
В мире, где никто не   дышит.    
 
Здесь Алиса закончила писать, и положила дневник на прикроватный столик. Ей казалось глупостью, так безрассудно тратить свое время. Но, может это и поможет ей сжиться с мыслью, что она одинока. Она действительно не помнила лица человека, который предложил ей писать дневник, чтобы было легче. Разбросанные вещи, распахнутый шкаф, грязные сиреневые сапоги. Все, кажется, осуждало Алису.
За слабость, безрассудность и, кажется, за глупость. Трудно сказать, за что именно, но дыхание вещей было именно осуждающим. Кофта, например, считала ее полной дурой, а часы считали, что ее тонкие запястья не достойны носить их швейцарское величество. Эта дешевая подделка старательно убеждала Алису в своей подлинности. Вещи вздыхали, разговаривая о ней.
Да- да, она слышала их смешки и шепот за спиной. Скинув плед с кровати, Алиса легла спать. Закрывая глаза, она пыталась уловить хоть чье-нибудь лицо в веренице воспоминаний.
Кажется, потом ей снилась ночь. Просто темная ночь.   
А затем зазвонил будильник.
Он звонил долго и нагло. Может, он был в центре заговора. Может, ему не нравился Алисин сон. Назойливо, нудно он требовал, что бы она проснулась. И она проснулась. Она всегда прислушивалась к его мнению.
Тонкие пальцы нажали заветную кнопку. Глаза открылись.   
 
Ноутбук, кофе, душ. Все атрибуты утра современной девушки. Крепкие сигареты, свитер - с намеком на духовность. Макияж, синие серьги и красный шарф – с намеком на индивидуальность. Лицо города, отражаясь   в ее глазах, было безупречно. Ее лицо тоже.
Она слушала что-то из рока. Не очень известное.
Не очень андеграунд. Не подводила губы.
Как водится, вещи были распиханы по углам, и солнце, заглянув в комнату, увидело порядок и горячую кружку кофе.
Алиса не заметила солнца. Она то знала, что этот порядок был враньем. Иногда она писала стихи. И это тоже было враньем. А иногда не писала, и в этом было больше правды, чем в ямбах и хореях, с помощью которых она пыталась раздеться догола.   
 
Надевая сегодня свои любимые сиреневые сапоги, она пыталась безрезультатно что-то вспомнить. Уже с трудом, но снова и снова прокручивала в себе события последней недели. События путались, дружили с событиями из других дней и ходили к ним в гости. Сапоги были ключевым моментом, но даже они мне могли удержать в памяти то, что, в общем-то, не имело значения. И тогда она вышла на улицу.   
 
Алиса много гуляла. Любила мосты. Они были ее вторым домом. Отбивая нервный ритм каблуками, она примеряла на себя все изгибы улиц. Кажется, они походили друг другу. В их отношениях была гармония. Эта гармония была в равнодушии   друг к другу. Им было все равно. Улицам по причине старости и врожденной бездушности. Алисе, потому что она верила, что у этих улиц нет души. Желтые листья взлетали из-под ног, и подхватывались ветром. Ветер нес перемены, тучи, трепал шарфы и толкал в спину. Серое небо зажмурилось, что бы стало темней, и от напряжения заплакало. Кажется, тут где-то был вход. Зажав дневник подмышкой, Алиса нырнула...