Суров Контролер, в документах стирая печать...

Суров Контролер, в документах стирая печать, когда в небесах ни дождинки в защиту печати. Когда возвратишься ко мне, будет поздно меня возвращать.  И рано прощать.  Да и стоит меня возвращать? И чьи очевидные страхи легли в колею, когда колесница завязла по самые двери? Уже не беснуюсь, не жалуюсь, слёзы не лью, и даже не плачусь  в бумагу. Я просто не верю. 
Не нужен предлог, чтоб другую страничку раскрыть, но светел и пафосен взгляд в предвкушенье  предлога.  А надо еще до заката топорик зарыть, чтоб старой войне не испортить открытого слога. Покатится речь, неизменно роняя стихи, меняя местами «понятно» и «необъяснимо».  Гримасы  ответных посулов  бледны и тихи,  как старый, подброшенный  в письменный стол фотоснимок.
Легко говорить, если больше уже не кровит, и желтые капельки лимфы почти не заметны, и можно благую ухмылку уже уловить, и «да» принимать в оголтелом тумане за «нет». Но секундная стрелка уже запустила волчок, и рубит своим острием застывающий воздух.  Попалась случайная рыба на старый крючок.  Ей некуда плыть – нет течения в недрах морозных.