Петушки, дань Венедикту Ерофееву

У столичной девчонки порыв,
Убежать хоть в Сибирь, хоть в Тартар.
Мимолётный, конечно, порыв, но как взрыв:
Лучше жить средь чалдон и татар.

Только что в модных туфельках шла
По паркетам, стуча каблучком...
А вдоль рельсов – мазутом пропитанный шлак
И смотритель воняет лучком.

Стой, девчонка! Не стоит бежать,
Глянь чуть вверх из окна: «Петушки»,
За спиной олигархов столичных осталась межа
И московского мэра лужки.

Петушки! Ерофеев тайком
Назначал рандеву страстных встреч,
Там волосья пучком, там девчонки ничком:
Коль пришли, то ему не перечь.

В Петушках наготове софа,
Гениальный хозяин при ней.
Петушки – не панель, не перронный асфальт,
Не кураж полупьяных парней,

Там, не морщась, давно водку пьют,
А старинным заветным гостям
«Три семёрки» в бокалы не жадно нальют,
Из столицы внимая вестям.

Кавалеры в том доме стары,
Но девчонке отыщется место
На диване у столика крупной игры
От анданте к виваче и престо.

Мужики, пьянь годов шестьдесятых,
Распалялись, прочтя Венедикта,
А теперь за девчат, силой опыта взятых,
Ожидают смиренно вердикта.

Поколению новых девчонок
В Петушках безопасен приют,
Только шепчут девчонки спросонок:
– Петухи в третий раз уж поют,
  А меня он не обнял ни разу,
  Не пощупал объёмную грудь -
  Пересилил желание разум?
  Иль для взрослости секс аки труд?

Есть дилемма девчонке на выбор:
Грязь Сибири, уют Петушков.
Жаль, не знает, как пел песни искренний Визбор,
Токмо знает, каков враль Лужков.

У столиц метропольные нравы,
Чтут богатства, что явно с душком:
Ну воняют, как скунс, для народа отравы,
Ну пусть рыла покрыты пушком.

Возвращайтесь в деревню, девчонки,
Всё ж Сибирь, не московский тартар,
Там живут мужики, простоваты как Чонкин,
И спокойнее ритмы гитар.