Стихиатрия

МИХАИЛ СУХОРУКОВ

СТИХИАТРИЯ



Мой Север во мне как вдохновенье
Диана Арбенина


Стихи лишены смерти
Латинское крылатое выражение

Быть
От ленточки на одеяльце
 до ленточки в нижнем углу
Как на чёрной плёнке проявится
бег часов в сумасшедшем миру.
Но куда улетают  страницы,
 развивая скорость и прыть.
Нам с тобою нужно быть птицами.
А иначе, зачем нам быть?



Колыбельная
Моя звезда в пустой тиши
Горит уныло величаво.
Ей исключительное право
беречь сон ласковой души.
Там где-то льдины разошлись,
А где-то море и ракушки,
А по холмам твоей подушки
Течёт размеренная жизнь.
Там кто-то постучался в дверь,
А кто-то строит небоскрёбы.
По автобанам и сугробам
Бежит-бежит полночный зверь.
Но скоро сгинет чернота-
Так ночь ошмётки собирает
И луг, что бес конца и края
Дарю
       тебе
из своего сна.



Будь в белом
Будь в белом.
Наплюй на нейтральность красок.
Здесь в каждом есть то, что мир не выносит.
И небо восьмое тысячелетие
 лишает историю тихого сна.
Зам часом едва ли мы можем угнаться.
За страхом скрываются наши желания.
Будь в белом, и музе так будет привычнее
Будь в белом, и Книга Живых станет больше.


Клубничный блюз
Матильда курила кальян,
Носила на шляпе перья
И всякий свой явный изъян
скрывала широкой материей.
В душе бушевал вулкан.
На полке непыльный Брем.
Но больше всего она
Любила клубничный джем.

Матильда хотела уйти.
И руки ждали перил.
Но где-то на полпути
Соблазн её остановил.
Матильда схватила продукт.
Душа приказала: Ешь!
И всё хорошо, но тут
Узнала, что джем несвеж.

Сосед у ней был Никодим,
Не ангел и не нахал.
Хотя был слегка нелюдим,
Но много клубники сажал.
Матильда схватила топор
(вы знаете сами зачем),
проникла через забор.
Не ешьте клубничный джем.



Хокку
Я стучусь своим сердцем
В стекло души твоей,
Там вижу бескрайнее море.



Упадническое
Небо спит на руках у моей тишины.
Только скверна в душе и ни искры любви,
И ни хлеб летописцам нашей любви,
И немые слова равнодушью верны.

Я ломаю в руках остатки пера.
Осень листья листает и шепчет: Пора!
Есть эпоха любви и разлуки пора.
И сплошной декаданс.
И на чувствах игра.



Покидая город
Неподвижный город на подвижной Земле,
Где забыта любовь и в намерениях лёд,
Я тебя покидаю на разбитом крыле.
Даже Северный встречный меня не вернёт.

Тихо ночью украдкой страною небес
Я как вор, что за пазухой не утаит.
Я упал, я взорвался, разбился, исчез.
Только Северный встречный вороною в винт.

Я кусаюсь за губы. Я читаю молитву,
Чтоб в протянутом сердце хоть грошик иметь.
Я покинул тот город, чтоб с разлукой на битву,
Только Северный встречный превратил лицо в медь.





Миниатюра
Детский смех за спиной и гортранспорта звуки.
Твоё сердце магнитит сильнее Земли.
Если б дал нам Господь бесконечные руки,
Как лианы тела мы б тогда оплели.

И за стрелкой часов мы шагали с надеждой.
Дождь по клавишным луж.. по заплатам Земли.
Если завтра придёт – будет все, как и прежде,
Только б наши следы ветры не замели.





Шесть часов утра
Вокруг усталость город подмела.
Завяли глухо стебли-фонари.
И актуальной жизнь была вчера,
Сегодня потерялись мы в тени.

И мир такой огромный  и пустой
С коробками домов бесчеловечных.
Царит над всеми небосвод густой
Слепой, тяжёлый, старый, бесконечный.

И в памяти слагаемых частиц
Рождаются не ветры и не боги.
Шесть миллиардов разноцветных лиц
На небо шли, отстали по дороге.

Я вижу всё и берегу мгновение.
Пусть неприятен этот монолог.
Дыша надеждой, покорив сомнение,
Как по Ахматовой скажу: ввысь потолок.



Ребёнок
Мне показалось, что наш мир четвертовали
и мне на выбор дали все четыре части.
Я выбрал утро и покинул дом.
А если б выбрал ночь,
                остался в её власти.


Небесный циркуль очертил мою округу.
А мне хотелось здесь всему придумать имя.
Я выбрал сотню букв,
                но все слова прошествовали мимо.

Я лишь отрезок, если мир – прямая.
Я лишь пылинка, если мир – дорога.
Хотел я небом быть,                но не должно богов быть слишком много.









Регги
Если
 Взять
 Ладошку
 девушки
И бросить
 туда перо,
То оно ляжет
 как лист папоротника
в бамбуковую лодку.





Заодно
Голос потише,
Чтобы не слышали
Стены моих вечных слов.
Душа человека
Болит век от века –
Это основа основ.
Дремлют рассветы
В солнце одетые
Как в золотое руно.
Знаю, что точно
был  этой ночью
с верою я заодно.
Может, я болен?
А просто неволен
Я истины произносить.
Может надежды
Исчерпал  я прежде
И не за что больше просить.
Но для страданий
Не хватит дыхания
И я открываю окно.
Знаю, что точно
был  этой ночью
с верою я заодно.



Зима
Бил ветер зиму по щекам.
Её закапывал в сугроб.
А по реке и берегам
Катился царь земли озноб.

Сбывает за бесценок дни
 сверхравнодушный календарь.
И млеют белые огни.
«И что прошло, совсем не жаль.»

В январском сердце стонет блажь,
желает больше дней холодных.
Такой немыслимый пейзаж
Седой безвкусицы природной.



Романс
День догорает слабо.
Мы флейта и гитара.
Пара свечей освещают нас.
Я допеваю последний романс.
Проводы дня.

Мы на краю дороги.
Судьбе не найти подмоги,
Чтоб прочитать каждый наш шаг.
Видишь звезду, это верный знак.
Проводы дня.



Лифт
Лифт пойдет в одном направлении.
Я покидаю рай. Дай мне воды.
Я сделаю глоток коктейля
С запахом балкона и твоих духов.
Как джин с тоником побегут они по крови.
Я забуду здесь страх и нежность.
Я готов забыть здесь себя,
Но мне пора покидать рай.
И лифт пойдет в одном направлении.
И под ногами не будет Земли.
Меня понесёт вниз.
И одни законы физики сменят другие.
А ты останешься ТАМ.
Балкон, духи, страх, рай…


5 секунд
Лампа светит несмело,
Пытаясь сбить меня с мысли.
Пока я пишу, пролетело
Ещё секунд жизни.

Этюд
Пелена висела.
У ограды рядом
Девочка присела
С писающим взглядом.
Две её подружки
Без раздумий просто
В жестяные кружки
Собирали звезды.
Перенёк в рубахе
Посвящал все розы
Молодой девахе
С вечным токсикозом.
Бабочки-малютки
Наслаждались светом,
Проживая сутки,
Проживали лето.
И тогда, как будто,
Всем кто был, казалось,
Как туманным утром
Счастье зарождалось.



Песня
На двоих дышала трава
И пройти по себе нам велела.
Ты спустилась на Землю тогда,
Чтоб душою влететь в своё тело.
Прилетела на жизнь,
Дни гурьбой понеслись.
Тело легче, а крылья длиннее.
Ты спустилась на Землю тогда,
Чтобы стало немного теплее.

А любовь как заправский силач.
Я и ты, ты и я в её власти.
Облака вдруг ударились в плач,
Но для нас этот дождь слезы счастья.
Прилетела на жизнь,
Дни гурьбой понеслись.
Тело легче, а крылья длиннее.
Ты спустилась на Землю тогда,
Чтобы стало немного теплее.




Без названия
Мы рвали вечность на куски.
Себе давали по эпохе.
Когда считать устали вдохи,
Стреляли в сердце и виски.

А жизнь работала как счётчик,
Перегорала как свеча,
И наши тела вдаль влача,
Она меняла лик и почерк.



Спи, милая, спи
Не спит бизнесмен
                в переполненном зале.
Не спит проститутка
                на Ярославском вокзале.
Не спит президент,
                что мне очень не верится.
Не спит дядя Коля,
                он хочет повеситься.
И сквозь темноту к нему едет «ноль три».
Спи, милая, спи.
Спи, милая, спи.

Не спит интернетчик,
                ему спать пока рано.
Шахидка не спит за листками Корана.
Не спит папа Карло,
                он строгает полено.
Не спит костоправ
                собирает колено.
Не спит математик,
                он мучает «пи».
Спи, милая, спи.
Спи, милая, спи.

Вампиры не спят,
                они сон не приемлют.
Студенты в конспектах,
                а враг наш не дремлет.
И волку бессонные ночи в привычку.
И вор подбирает стальную отмычку.
Но в летнюю ночь
                важней всего ты.
Спи, милая, спи.
Спи, милая, спи.

Мотылёк
Порхал у лампы мотылёк.
В пустом углу уснули тени.
А я сижу, поджав колени
И всё теперь мне невдомёк.
Нет декораций и картин
В театре, где один актёр,
Один фонарь ласкает взор
И зритель тоже здесь один.
Златая пелена огня
В моих глазах сужает кольца,
А я порхаю вокруг солнца.
И Бог здесь зритель для меня.




Стихиатрия
Почитай мне, пожалуйста, вслух.
Эти строчки вольны и лихи.
Только мне показалось вдруг
Будто ты целуешь стихи.
 Ты бежишь за ступенью ступень
И губами касаешься строк.
И я счастлив уже целый день,
Словно сам написал «Пророк».




Шестидесятники
Наше время позади,
 мы позабыты.
И согреть бы изнутри
 ладоней плиты.
Мы безумною толпой
Шагали слева,
Обнажённою стопой
Касаясь неба.




31 мая
Я вижу огненное облако.
Под ним сиреневый раскат.
И дождик тащит лето волоком.
И лужи пристально глядят.

Им путь пресечь – не есть проблема.
Им солнца луч как шприц под кожу,
И в них заглядывает небо
И шепчет с ужасом: О, Боже!

И распустив землёю косы,
Бегут-бегут ручьи в безвестность.
И не ответит на вопросы
Пустых домов немая бездна.

И кто-то, вытерев испарину,
Задастся лишь одним вопросом:
Зачем оплакивать развалины,
Тогда как миру нет износа?



Цветы Ли
Там где много людей
И мало машин,
Где много равнин
И мало вершин
За стройным бамбуком
В придорожной пыли,
Прижав к сердцу руку,
Поливал цветы Ли.
И солнце клонилось до самой Земли.
И сон овладел усталостью Ли.
Меж явью и сном Бог построил мосты,
И молвили Ли золотые цветы.
- Садовник, мы сохнем на этой золе.
              Мы слишком красивы, чтоб жить на Земле.
Хватает свободы, хватает тепла,
Но тяга небес нас собой увлекла.
Будь счастлив, садовник,
Ты мудр и любим.
Ты вырастил нас и дай счастье другим.
Бежит наша жизнь по зелёной крови.
Мы в рай попадём, ты нас только сорви.
…………………
Там где много людей
И мало машин,
Где много равнин
И мало вершин
За стройным бамбуком
В придорожной пыли
лежал одиноко
Седой старец Ли.



Сон
Дело было в лихом ноябре.
Видел сон я во всём полноцветье:
Мы бежали с тобой по траве
Рано утром на самом рассвете.

Позади силуэты людей.
Мы едва поспеваем за сердцем.
Мы историки собственных дней.
Мы живые классики детства.

Мы не скованы царствием крыш,
Мы не скованы царством бетона.
Детским смехом взрывали мы тишь.
В унисон шелестели нам кроны.

Мир был нов, не затёрт до дыр.
Мир был нов, всё казалось игрою.
Вдалеке от безумства квартир
Свою радость делили с любовью.




О любви
Зовёт в объятья дворов
полифония шагов.
Там где живет тишина,
и не находим мы слов.
где солнце спряталось в дым,
 и где не тесно двоим,
Так свою главную роль
Играет с нами любовь.

Не зная слово «конец»,
Среди дорог и колец
Полётом двух голубей
Из двух открытых сердец
Мы превращали зло в прах.
Сжимали счастье в руках.
Так свою главную роль
Играет с нами любовь.






Тишина
Ей много-много лет.
У всех она своя.
Её ночами все боятся:
И хор скрипучих стульев,
И тапочки, луна.
И провода гудящие немеют.
Она – соитие Земли и неба,
Суть тайны и  раздумий хлеб
И музыки сестра.
(а есть ли что приятней?)
в который раз лишат её
то бас глухих пружин,
то непонятный звук, то…
она посмотрит косо
попросит тёплый ветер
и тот грозит всем занавеской
у всех она своя.



20.00
мы сели с тобою в поезд,
в галерею бесчисленных душ.
И демоны падали с полок.
И ангел носил всем чаю.
Колёса вдогонку за сердцем.
Давай поиграем в завтра.
Слова любви носят крылья,
Чтоб в наших сердцах приземлиться.

Давай побудем другими,
Сыграем на руку ночи.
Не будем смешивать карты,
Она без них знает дорогу.
Мы времени параллели.
А где-то пустеют перроны.
Мы спим. А люди не знают,
что прячут мышцы улыбок.

Мы знаем
куда едет поезд…


В ночь
Долго пел серенады и топтался под дверью
И не знал, кому лето украшает деревья.
Под аккорды дождя и мерцанье галактик
Я иду к тебе в ночь, теоретик и практик.

Вместо жёлтых цветов полотно размышлений.
И ботинки не жмут. Жмет в душе предвкушение.
Пусть о чувствах напишут под рубрикой «Разное»
Я иду к тебе в ночь некрасиво, но страстно.

Без оглядки в года поступаем мы мудро.
Мы зашторим окно и не пустим в дом утро.
Пусть замрут децибелы. Мы уложим спать ватты.
Я пришёл к тебе в ночь безрассудно и свято.




Дом
Давай войдём в этот дом,
По лестницам лет пробежим,
Осветим простым фонарём
И молча остаться решим.

По старой пластинке игла
Бежит с неприветливым звуком.
Никто незачем никогда
Уже не протянет нам руку.

И пусть я сегодня не прав,
А ты ничего не заметишь.
И пусть это даже не love,
А так… две искры на рассвете.

И поздно рубить топором
На стенах холодные чувства.
Давай не покинем мой дом
Затем, чтоб там не было пусто.




Депрессия
Депрессия.
Вчера репрессия.
Позавчера импрессия.
Сегодня в прессе я,
Завтра под прессом.
Цикл.




Новгородский блюз
Пущены стрелы, проросшие в жизнь.
Мы словно пчёлы покинули улей.
В нашем театрике юной души
Поднятый занавес, заняты стулья.
Но сохраняет былое тепло
Древней столицы немое придание.
Северным ветром меня принесло
По рельсам любви к игре в мироздание.

И по дороге из сказочных снов
Ты полетела голубкою белой.
Тянется жизни упругий покров.
В солнце октябрьском разлука дотлела.
Полмиллиона обугленных глаз
В немом созерцании тебя возносили.
А ты демонстрируя белый окрас,
Летела как ангел выше Софии.
 



Дверь
Я уходил,
                не взглянув туда
Где за мною клацал замок.
И всё на что
                ставил штамп «никогда»
Забрать обратно не мог.
Я жарил на солнце упрямый пыл
И делал сердце белей.
Я знал всех тех,
                кто человеком был
и тех, кто играл в людей.
Ни глубины моего листа,
                ни сотни своих «почему»,
ни тёплых дождей,
                ни в душе Христа
не отдавал никому.
Чужое юродство зерцало меня,
А может быть,
                наоборот.
К двери за спиной,
                наверное, я
Не подобрал бы код.




Вальс
Мы сегодня с тобою рядом-
На двоих один земной шар.
Ты красива в объятиях сада,
Для меня город мой – тартар.
Под аккорды теплого ветра
В бесконечный бесчисленный раз,
Забывая про километры,
Мы танцуем волшебный вальс.

Мы с тобою эстеты движения.
Дали б крылья – сорвались бы ввысь.
Этот танец небесному Гению
Мы подарим в награду за жизнь.
Ты прекрасна в наряде от Солнца
И изящностью радуешь глаз.
В миллионы сердец вольётся
Жизнедышащий нежный вальс.




Вьетнамское
Ты видишь,
                нас духи ведут как сян-цы.
Мы идём по воде и она разъедает нам сланцы.
Здесь раньше
                шли наши вожди и отцы,
Им было тепло, но не каждый хотел здесь остаться.
В едино
                слились наше горло и зной,
И в панцирь одет поцелуй наш сегодня.
А где-то
                стремится в небо  Ханой.
А наши одежды стали намного свободнее.
 Драконы
                из желтой долины цветов
Проводят нас взглядом в пустое далече.
И каждый
                в любую минуту готов
кровавым огнём обжечь наши плечи.
Накормим
                мы душу частицами «ци»
и с каждой секундой мы ждём просветления.
Ты видишь,
                нас духи ведут как сян-цы.
В их крепких руках
                дата тризны и дата рождения.



Неоконченное
Ни шатко, ни валко
Шатенка Валька
Упала на гальку,
Поранилась вся.
Речною водою
Я раны омою.
Не чувствует боли
Валька моя.