Постихаемое

Михаил Сухоруков
ПОСТИХАЕМОЕ


Сорву ль непонимания печать,
чтоб истину открыто возглашать?
Джалаладдин Руми


Первое
Отточенное мастерство
Забвенного существования.
Уже устало естество
Слагать кирпичики страданий.

Мне стало жутко без вещей,
К которым так привык за годы.
И сердце -  центр всех печей,
Переживает смены моды.

И неожиданно уйду.
И жизнь моя пусть будет тайной.
Перо писало на роду,
Всё то, что было — всё случайно.

Не так далёк я от креста,
И быть полёту по ветрУ.
Что я рожусь — один из ста,
Сто к одному, что я умру.

Спасибо

Я благодарю тебя, Господи
За сиюсекундность моих мыслей,
За сиюминутность моих желаний,
За сиючасность моих раздумий,
За сиюжизненность моего существования,
За сиювечность…

Шнитке
Спасибо, что пришла.
Я сегодня специально купил диск.
Ты помнишь, это тот самый, что и три года назад. Такой же.
Ты помнишь, как тогда мы слушали его,
и время для нас не существовало
и сердце ломилось от любви…
И хотелось жить.
И этот диск не менее пиратский, чем тот.
И куплен он в том же киоске за углом.
Но музыка никуда не ушла, она осталась.
Она звучала, чтобы вновь обрести материальную форму
на этом пиратском диске.
И мы подпевали музыке своим молчанием,  своим дыханием.
Шнитке.

Оставь
Оставь розы оставленными,
Забудь дни забытыми.
Мы были с тобою правильными,
Как первоклашки, умытыми.
Застыли слёзы инеем,
Обернулись таланты гением.
И светят нам звёзды синие
И бредим мы возрождением.
Оставь ладони открытыми,
Оставь стихи не сожжёнными.
Смотри, как корни зарытые
Дают всему жизнь продлённую.
И в наши души духовные
Войдут дерева ветвистые.
Давай обновим всё новое.
Мы, как первоклашки, чистые.
               

Ветреное

Зернистый ветер бил в лицо
Наотмашь, вплоть до гематом.
Слова гуляли по губам,
Рука писала третий том.
И разукрашенным лицом
Встречало время ранний свет.
Гуляли губы по словам.
Рука закончила сонет.
Могильным холодом асфальт
Взял утро в злобный оборот.
Гуляли губы по словам,
А руки прятали блокнот.
И в это утро как всегда
Закрытый на замок вокзал.
Слова гуляли по губам,
А ветер в душу заползал.

               
Дежа вю
Если бы у меня было более чем одна жизнь, я не был бы этому рад. Это ничего не поменяло бы в корне.  Да и выбрать между двумя жизнями трудно. Они, наверняка, были бы похожи так, что я бы заболел дежа вю, предсказывал каждый свой шаг и страдал бы от скуки. И если Бог дал мне одну жизнь, то это великодушный подарок.  Я знаю, что  мне скажут, что я поступил глупо и неосознанно, отказываясь от второй жизни, что во второй жизни можно не допускать ошибки первой. Я скажу, что корректировать все ошибки не хватит и десятка жизней. И кто из нас прав?

Миниатюра

Детский смех за спиной и гортранспорта звуки.
Твоё сердце магнитит сильнее Земли.
Если б дал нам Господь бесконечные руки,
Как лианы тела мы б тогда оплели.

И за стрелкой часов мы шагали с надеждой.
Дождь по клавишным луж.. по заплатам Земли.
Если завтра придёт – будет все, как и прежде,
Только б наши следы ветры не замели.


Глаза

Вчера глаза были бликами,
Сегодня они – костры.
Они собой ангелов кликали
И были как шпиль остры.
И ангелы, как с «Успения»
Художника Тициана,
Слетались на линию зрения
И били там в барабаны.


Ложь

Пустая ложь в минуты расставаний
Рассеется в пергаментах времён.
Читали все, и каждый был здесь крайним
И каждый шёл к консенсусу сторон.
Ступали ноги в ледяных оковах,
Шли в одиночку по другим мирам,
Шли, наступая, на чужое слово,
И полушка – цена таким словам.
И ложь была сердитой и банальной,
Порою дерзкой как занудливый старик,
Ждала, что прозвучит аккорд финальный,
Чтоб ленту перерезать в один миг.
Играла штампами, словечки в них терялись,
В ресницах прятались и как вулкан рвались.
И если с ложью люди расставались,
То так же с ложью люди и сошлись.


Оригинальный блюз

Она шагала мимо окон,
Мимо тусклых новостей,
Она дробила одно целое
 на тысячу частей.
Себе свою судьбу искала
На Яндекс.точка.ру,
Брала уроки Кама-сутры
У знакомого гурУ.
И переулочным маньякам
Сносила крышу наповал.
Такой она оригинал.

 Без её крутых скандалов
Не обходится ни дня.
Её детишки и овчарки
Страшатся как трава огня.
И мимо жёлтых каруселей,
Вдоль обоссанных дворов,
Она стремится до подъезда,
Где на ночь вновь находит кров.
Сначала пьёт вино покрепче,
Затем нальёт в стакан «Байкал».
Такой она оригинал.


Морское

На нас идёт ночь,
 наступая на наше дыхание.
И лён занавесок нам будет с тобою как парус.
Ты видишь стекло,
                - это временная преграда,
А вечной преградой нам будут тяжёлые ноги.

Все люди летают – и это простительно даже.
Они – чудаки,
                они не хотят отличаться.
А мы поплывём по бескрайнему тёмному небу.
Оно – океан, но в слегка перевёрнутом виде.

И с поднятым якорем, мимо седых облаков,
                Словно синбады
                движемся вдаль мы по звёздам.
Прямо по курсу – яркое красное солнце.
Полный вперёд!  И семь футов нам под небесами.





Люблюз

Однажды выглянув из туч
Ты подмигнула сверху мне
Тебя я сразу не узнал,
но сердце подсказало – ты …
…
И твой удел – лишь быть звездой
А мой удел – лишь быть с тобой.
И не порвать мне этих уз.
Люблюз.
…
…
…

Но город мой – такой земной.
И от тебя он - далеко.
И я готов к  тебе лететь,
Но мне мешают провода.
И каждый дом – лишь силуэт.
И если б не было тебя,
Он был бы серым, словно брус.
Люблюз …

И одинокая душа, как семечко без кожуры,
Летела в невесомый мир.
Я словно к воздуху пришит.
И с неподдельным хвастовством,
Что я смогу тебя достичь.
И улетает мой картуз.
Люблюз.

 Счастье
Счастье вдруг в тишине постучалось в двери…
И я его впустил через двери.
И оно вошло через двери.
И через форточку вошло счастье.
И через окно.
И через розетки входит счастье.
И через щели под подоконником ползёт.
И через щели плинтуса.
И через щели в стене.
И из телевизора ползёт счастье.
И из холодильника лезет.
И из водопровода.
И из вазы на тумбочке.
И из тумбочки.
И из шкафа.
И с антресолей свешивает ноги счастье.
И из-под кровати выглядывает.
И под ковром притаилось.
Я счастлив!


Где моё сердце
Где моё сердце?
Там в суете пешеходной,
Где змейкой струится Обводный,
Где дом заколочен фанерцей.
Там моё сердце.

Где моё сердце?
В тайнах ушедшего лета,
В блеске  росы рассвета,
Где время любви разгореться.
Там моё сердце.

Где моё сердце?
Где всё не понять через призму,
Где воли нет прагматизму
И закону Джоуля-Ленца.
Там моё сердце.


Свои имена
Я хотел бы называть все вещи своими именами. Завёл бы собаку и назвал бы её Собака. Написал бы книгу и назвал бы её Книга. Открыл бы звезду и назвал бы её Звезда. Я заказал в магазине бытовой техники телевизор марки «Телевизор», но мне его почему-то не привезли. Обрадовался, когда обнаружил чай с надписью «Чай». А если у меня будет дочь, я назову её Дочь, мне разрешат?



Одновременно
Время – временно
И вечно одновременно…


Мате

За столом двое ; я и одиночество. Пьём мате. Ты не смотри, что я пью за двоих. Это всего лишь арифметика. А одиночество так на меня похоже. Я его сам изобрёл, наделил собой. У каждого своё одиночество.
Понедельник

Понедельник ; обычный день, но очень тяжёлый. Хорошо, что он бывает только раз в неделю. Я бы даже назвал его развнедельник, Хотя и другие дни тоже на неделе не повторяются, но такая характеристика больше подходит именно для понедельника. Развнедельник и всё...


Шестнадцать-тридцать
В шестнадцать-тридцать
Придёт пора
Идти молиться
Забыть вчера.
В устах – ни слова,
В душе – тома.
И будто снова пришла зима.
И будет чудо,
И наш трамвай
Из ниоткуда
И прямо в рай.
И грудь стучится,
Тепло к нулю.
Шестнадцать-тридцать
И я стою.


История одного посещения
Однажды к пессимисту пришла улыбка. Просто так взяла и пришла. Совсем без повода. Так легкомысленно, легко, как будто каждый день приходила. А на самом деле до этого не приходила. Но пессимист встретил её сухо. Наверное, дверью ошиблась, - подумал он...




Напрасно

Я торопился, бежал, старался успеть на поезд жизни. Я вложил все свои силы, прибавил скорости и в последний момент запрыгнул на ступеньку. Но всё оказалось напрасно — вагон в последний момент отцепили.




Доведённый до радости

Доведённый до радости шёл по улице, волоча своё безумие.
Хотелось пить, и каждую секунду мерещились разные вещи.
 Но он привык к галлюцинациям.




Смысл

Он проснулся.
Он знал французский, но не хотел на нём говорить.
 Он знал всего Хименеса наизусть, но не хотел его цитировать.
 Он умел играть на пианино, но не хотел.
 А ещё он умел есть, бриться, жить, но желания тоже не было.
Но он всё-таки открыл глаза,
Хоть и не хотел.


Опять ушло
Я сидел на полу и плакал об ушедших днях.
Вдруг рядом со мной присело время.
Время поздоровалось, но я не ответил,
проигнорировал.
Время обиделось и ушло... Опять ушло.

Постихаемое
Просто остановиться.
Видеть, слышать и верить.
Выбросить всё пустое,
Как оставлял нам Оккам.
Ты загляни поглубже
На глубину всего взгляда.
На колебаниях пульса
Ты сохрани свою веру.
Не оставляй надолго
То, что нельзя оставить.
То, что можно оставить,
Сбрось как холодный камень.
В точках пересечения
Всех наших душ в пространстве
Много чего творится.
Там сотворился мир.



Художник

Художник пил кофе, присев на подоконник, и глядя в окно, думал: как жаль, что не я это всё нарисовал!


Город
Город в ледяной суете.
Город мой в ледяной суете,
Тебе память промыли, но снова не те
И бросили в бездушном бреду.

Ветры обжигают уста.
В М-33 возраст Христа.
Подскажи же скорей, Нулевая верста,
Где найти мне счастье своё.

Громче, Архангел, труби.
Тебя не услышат, здесь царит R-N-B,
Здесь поют бесконца
И воюют в крови
И ступают по серебру.

Город как раскидистый плат,
Здесь каждый горазд попадать в «Шоколад».
А забытые уши услышат набат: уходи!
И дрожь по ногам.



Все любят джаз
На балконе играл на гитаре Андрей Макаревич.
Андрей Макаревич – солист группы «Машина времени».
«Машину времени» написал Герберт Уэллс.
Уэльс – англоговорящее княжество.
А английский язык – главный язык в США.
Американцы любят джаз.

 В саду самых лучших цветов бродят разные звери.
Звери – это ещё и млекопитающие.
Млекопитающие вскармливают детей молоком.
Молоко дают козы, верблюды и даже коровы.
Коровы говорят «му» на всех языках и даже по-русски.
Русские любят джаз.

На крыше воркуют уныло голубка и голубь.
Голубь – не просто птица, а символ мира.
Мир – это полюс и полюс и два полушария.
Два полушария – один человеческий мозг.
Один человеческий мозг – это всё на Земле.
Всё любит джаз.

Один землекоп перерыл всё окрест за полтинник.
Полтинника хватит на чай и пару баранок.
Баранка в руках у людей, что водят автобус.
Автобус вместил всех людей: и великих и прочих.
Великими будут любые, а может быть все.
Все любят джаз.

Луна

В белом растворилась
Сонная луна.
Ты скажи на милость,
Почему она
Светит и не греет
В ледяную ночь.
Только лишь синеет
и уходит прочь...

Миниатюра - 2

Время зовёт за собой.
Это не просто клич.
Мир разойдётся с мечтой,
Сердце подставит под бич.
И понесётся вдаль,
Или даже за даль.
То, что зовётся мечтой –
Это тоска и печаль.



Цхинвальский реквием

Это, случившись однажды,
Часто случается в памяти.
И за ресницами прятаться
Смысла нам больше нет.

Надо нам быть собаками,
Чтобы зализывать раны все,
Только собачьему сердцу
Часто в два раза больней.

Здесь наследили кровью нам.
Здесь затоптали землю нам.
Только земля-земелюшка
Слёзы у нас приняла.

Горы высокими стенами
Стали вокруг преградою,
Только для смерти-смертушки
Преград не создать никогда.



Хокку

Я стучусь своим сердцем
В стекло души твоей,
Там вижу бескрайнее море.


Белый

Как броско одевается зима!
Неужели белый цвет может быть таким вызывающим!
Белый ветер, белая земля, белые деревья, белые небеса.
Засилье белого цвета.
Белые пятна природы.
И даже стихи такие белые-белые до тошноты.
Хотя куда лучше, чем просто белые страницы.
И всё что белеет вдали – стены, шубы, машины и.т.д.-
Всё это дополняет картину белой пустоты.
И так тоскливо, что хочется выбросить белый флаг.



Миниатюра - 3

Я наброшу на плечи твои только свет от свечи.
Никогда ещё свет от свечи для нас не был так светел.
Даже звёзды погасли, потухли в бездонной ночи,
Или может не вышли совсем – просто я не заметил.



Как ты

Чем бы с тобой заняться?
Например, давай полетаем.
Взлетим на такую высоту,
Чтобы было не холодно и не жарко.
Вот так легко и просто.
И там, на небесах, нам бы играли Битлз,
Такие же чистые и светлые
как ты.

Или пойдём на луга.
Там много ромашек.
А ещё много насекомых.
Много маленьких весёлых насекомых.
Которые не назойливы.
Они летают, ползают и нам не мешают.
А потом мы спустимся к родникам,
Таким же чистым и светлым
как ты.

А можно просто остаться дома,
Поставить на газ чайник,
А на стол вазу с ромашками.
Кстати, у меня некстати перегорела лампочка,
Да и кран как-то рычит.
Но это всё не важно.
Ведь, когда ты рядом,
Моё сердце становится чистым и светлым
как ты.

                (версия 2001 года)