Мне не спалось в ту ночь...

* * *
Мне не спалось в ту ночь…
как прежде…
думалось о наболевшем...
часовые стрелки клонились шаг
за шагом в едва родившееся утро...
хотелось быть и там...
и тут...
везде...
всегда...
не сиюминутно...
собою, оставаясь и не осуждать других поспешно…
хотелось бы.…
Но порох отсырел и через раз искрит кресало.
Стаканчик с коньяком, лишь запахом манит…
В темноте побыть, поразмышлять, быть может,
что есть мгновение, что вечности гранит…
Сомненья едва улягутся и тут же... гложут.
Луч света ладонями обнять и не дышать…
Не дышать, не означает жить…
Живешь, когда болит, по щекам когда - наотмашь…
Когда радуга палитру, не исчерпав,
цветами небо в подарок забросала.
Когда мелодия, мажоры, выбирая и диезы,
в подкорке исключает инородность, фальшь.
Когда глоток из чувств есть про запас…
Когда не делишь на хозяина, вассала….
Дрожь по телу, когда увидел, как девчонка, щурясь,
босиком по лужам вприпрыжку побежала,
забавно хмуря носик,
крича в закат: « Не все, не все еще пропало….»
 
Не ощущать тебя, не видеть и не слышать,- боль и ад.
Слова, не тлея на бумаге, обжигают и чадят.
Гляжу часами безотрывно в стену что напротив.
Мну мякиш хлебный, замысловатые леплю фигурки.
Мечтаю - ты входишь, непринужденно плащик сбросив,
Вернувшись, словно, как вчера, из долгой командировки.
Кидаю кости…
Пока они кружатся на столе,
молчу,
отслеживая пульса рваный бег по тонкой вене.
И знаю, что сгинуло в небытие немало лет…
Пусть нечет выпадет,
я буду ждать тебя в заброшенной таверне.
Окинув взглядом помещенье,
и выпив красного вина,
Потупив веки, как ветерок, вздохнув,
шепнешь: «Привет, игрок!»
И сняв с обоих нас заклятье,
взведешь невиданных страстей курок.
Придет к нам век отложенных свиданий,
дней,
секунд,
ночей,
С судьбой заключим договор мы прочный.
И воздаст сполна!
Любить до гроба станем , не забывая про людей.
И доля станет эта непроста!
Но будет и светла!
 
Когда приходят разочарованья от слов произнесенных вслух,
от дел, свершенных за спиной в беседке иль в гостиной,
становишься, на миг беспомощен, как раб: и нем,
и слеп,
и глух…
И хочется бежать к чертям за милостью с повинной.
Бить в склянки,
на абордаж кидаться без раздумий в пасть сомнений.
Проклясть живое и нетленное штыка ударом.
Но сделав вдох,
на стену опершись плечом
и задержав дыханье,
вдруг слышишь: руби узлы,
смотря на мир открытыми глазами чрез забрало!
Это будет новым для меня сигналом.
 
Смотрю в окно, в безумство дали,
Стрелою крана рвутся облака,
Вернусь назад уже едва ли,
И до черты немного: два шага.
Весной пахнуло ароматно.
В букет сплетает чувства флора…
Иду походкой я не шаткой,
Без слов излишних, без суфлера.
Поодаль храмов блеск сусальный,
И перезвон малиновый в рассвет,
Меня же манит шум вокзальный,
Я у дороги... вымолю совет…
На полку лягу я в плацкарте,
И в дрёме стану слушать звук колес,
Поставил многое на карту,
Без малого хочу, чтобы воскрес…
 
Блуждая по кварталам и переулкам,
преодолевая горы и овраги,
я видел, как в муках зарождались новые планеты,
как крошилась на мельчайшие осколки
с гримасой... падшая звезда.
Я брел и не тушил о души душ иных
прогорклые окурки,
врагов лишь иногда коря.
Любил я мир вокруг себя одухотворенный,
в котором воркуют по утрам голубки,
переливается изгибами упругими река,
на горизонте откровенья глубина
и трепет чувств непокоренных: знак свыше...
изнутри, быть может, совершенства,
без догм, сомнений,
что до головокруженья непостижима природы и человека,
шаловливого ее ребенка, красота….
 
Мне не спалось в ту ночь...
 
Журчит источник водопадом,
искрятся радуги оттенки,
кружатся над водою птицы,
у камня,
у седовласого утеса.
Войдя в источник и испив,
но жажду, не утолив на четверть,
побрел искать повеса себе приют средь ветра и дождя...
в глубинах чувственного леса…
…змея надежду потеряв, от злости жало хищно прикусила
и под плиту надгробную вползла
во тьму у ягодного тиса…