Встречные поезда

  Вадим Николаевич знал, что он - красивый мужчина. Высокий рост, стать, черные бархатные глаза, вьющиеся темные волосы. Когда они падали на его красивый лоб, Вадим резким, но изящным движение головы отбрасывал их назад. И этот его жест свел с ума не одну девчонку. Вадим уже давно привык к любопытным и восхищенным взглядам женщин. Единственное, что его раздражало, это когда на него откровенно «пялились».

В настоящее время Вадим Николаевич со своей женой Галиной Петровной возвращался из отпуска, из Италии. Их поезд замедлил ход. Посмотрев на часы, он подошел к расписанию: поезд прибывал на станцию Ишим, стоянка 20 минут.  Накрапывал  дождь, но Вадим решил, что все равно надо выйти из вагона, чтоб вдохнуть свежего воздуха. Вернулся в купе за спортивной курткой. Когда выходил, жена, вальяжно лежавшая на нижней полке, пропела в нос:
- Вадик, купи мороженое.

Он не мог объяснить себе почему, но жена его постоянно раздражала. Раздражало все: ее грузное бесформенное тело, манера говорить нараспев, постоянно жующий рот, непомерное количество косметики на лице. А ведь 18 лет назад он женился на ней по безумной любви. На факультете они были самой красивой парой, и им прочили долгую и счастливую жизнь.

Наверное, можно сказать, что жизнь удалась: хорошая должность, материальный достаток, уважаемый человек в обществе. Но все-таки счастливой жизни не получилось. Он мечтал о сыне, но Галина Петровна, в то время еще просто Галка, Галчонок, категорически не отказывалась обзаводиться ребенком. Объясняла  это тем, что ей хотелось «немного пожить для себя», а еще боялась, что беременность испортит ее замечательную фигуру. Сначала не хотела, а потом уже и не могла. Сохранить фигуру из-за чрезмерной любви к сладкому тоже не удалось. И его мечта о сыне, можно сказать, главная мечта его жизни, так и осталась неосуществленной.

Вадим Николаевич вышел на перрон. На другом пути стоял поезд, прибывший в Ишим двумя-тремя минутами раньше. Пассажиры обоих поездов сновали по перрону в поисках съестного. Скучающим взглядом Вадим смотрел по сторонам, когда вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он огляделся и заметил, что его очень внимательно рассматривает женщина, вышедшая из встречного поезда.

Встретившись взглядом с Вадимом Николаевичем, она подошла и сказала:
- Здравствуй, Вадим!
- Мы знакомы?- удивился он.
- Да. Учились на одном курсе, только в параллельных группах.
- Как же, как же,- произнес растерянно Вадим, мучительно пытаясь вспомнить имя однокурсницы. То ли Маша, то ли Даша.
- Саша Тимофеева,- подсказала сама собеседница,- по мужу - Перова. Ты Колю Перова помнишь?
- А как же,- сказал Вадим Николаевич и не солгал: он действительно вспомнил и Колю Перова, и Сашу Тимофееву.

  Из вагона вышел высокий красивый юноша и, подойдя к Саше, набросил ей на плечи легкую курточку:
- Мам, опять ты раздетая выскочила, прохладно же.
В его черных бархатных глазах читались и упрек, и нежность, обращенные к матери.

- Сколько же лет мы не виделись? Лет двадцать?- спросил Вадим.
- Восемнадцать.
- Ну как вы и где?- задал он традиционные в такой ситуации вопросы.
- Мы с Колей поженились сразу после окончания института, вместе уехали по распределению в Омск на телевизионный завод. Там сын у нас родился. Коля, к сожалению, в прошлом году умер, а я так и работаю на заводе. Живем вдвоем с сыном.

Вадим вроде и слушал Сашу, но не слышал того, что она говорила, потому что его внимание привлек ее сын. Этот высокий красивый юноша кого-то ему напоминал. Но кого? Насколько он помнил, Колька Перов был невысоким, на курсе его дразнили «метр с кепкой».
Начался дождь, и сын сказал матери:
- Мамуль, иди в вагон, а то опять заболеешь.
Саша счастливо улыбнулась:
- Вот, командует матерью, а я вынуждена подчиняться. Прощай! Привет Гале!

Прячась от дождя, Вадим Николаевич тоже вошел в вагон. В купе сразу не пошел, остановился в коридоре и стал смотреть в окно. Сын Саши все еще стоял на перроне. Юноша наклонил голову и, когда волосы упали на лоб, резким, но изящным движением головы отбросил их назад. Вадим вздрогнул от промелькнувшей в его мозгу безумной догадки... Молнией вспыхнуло воспоминание.

Новый год встречали в общаге. Накануне он поссорился с Галкой. И вот сейчас она открыто демонстрировала свое равнодушие к нему: громко и вызывающе смеялась, флиртовала налево и направо. К часу ночи все были уже изрядно пьяны, а Вадим был еще и зол, страшно зол. Он искал, на ком можно было сорвать свою злость. Его взгляд остановился на Саше Тимофеевой, «серенькой мышке» курса, влюбленной в него, Вадима, без памяти. Рядом с ней сидел ее «верный рыцарь» Колька Перов, знавший о Сашиной безоглядной и безответной любви, но продолжавший любить ее.

Вадик подошел к Саше и пригласил на танец. Танцуя, он прижал девушку к себе гораздо крепче, чем это позволяли приличия. Она не оттолкнула его, а лишь съежилась и притихла, как воробей во время дождя. Продолжая танцевать, он вывел Сашу в коридор, там жадно и больно поцеловал и, подхватив на руки, унес в свою комнату. Преодолеть ее робкое сопротивление оказалось делом нетрудным.

В комнату к однокурсникам они вернулись около четырех часов ночи. Поникшая Галка сидела в углу дивана. Увидев вернувшегося Вадима, она вскочила и предложила выпить шампанского, чтобы встретить Новый год вместе с Москвой. С наполненным бокалом она подошла к Вадиму и, обняв его за шею, предложила выпить на брудершафт. Он ответил ей радостной пьяной улыбкой.

Вернувшись в реальность, Вадим Николаевич увидел, что встречный поезд уже тронулся. Он рванулся к выходу, но в тамбуре столкнулся с проводницей, грозно закричавшей:
- Гражданин, гражданин, Вы куда? Поезд отправляется.
Выглянув в окно, увидел сигнальные огоньки последнего вагона, да и их поезд уже набирал ход. Два поезда, встретившись на двадцать минут, постояли рядом друг с другом и помчались дальше, навсегда увозя своих пассажиров в противоположные стороны.

Проводница, закрыв двери, ушла из тамбура, а он стоял , прислонившись лбом к холодному стеклу, и лихорадочно пытался вспомнить, что говорила Саша. Ведь она называла какой-то город, какой-то завод...
Немного успокоившись, вернулся в купе. Когда жена нараспев спросила про мороженое, ему почему-то захотелось ее ударить.

Вадим Николаевич  поднялся на верхнюю полку и уставился глазами в потолок.
- На-всег-да! На-всег-да! На-всег-да!- стучали колеса поезда.
- Неужели навсегда?- подумал Вадим.
И эта мысль была для него невыносимой.