Записки городского невротика

Через десять дней я сыграю  Сибелиуса без единой запинки, уберу все флажки во входящих, выброшу флаеры с прошлого Нового года, можно мы все не будем взрослеть? Эти крылья Тинки нужно нести в утиль, но опять подвела погода. Через десять лет ты сойдешь на этом вокзале, перебирая в уме все безопасные связи, они не пришли встречать – наверное опоздали, конечно, весна и совсем не лечебны грязи. Они сидят в своих квартирах, смотрят «Гордость и предрассудки», иногда выходят на улицу пополнить запасы «Милки», а ты обещаешь им только детские книги читать и «Мальборо» без накрутки, и никогда не устанут ждать, и впрок закупают вилки. Через десять лет мы будем все так же на мягких креслах сидеть и слушать изрядно судьбою потрепанного Жадана. Предполагая, что мы честны хотя бы на треть и органом речи может быть ножевая рана (вот здесь ты скажешь: «Нет, оставь пиетет», сама с собой за тебя веду ненужные разговоры), конечно мы не узнаем себя через десять лет, какой-то след, но это кротовьи норы. Через десять лет ты сойдешь на этом вокзале и будешь идти вперед по известной, давно проторенной магистрали, не слушая  прочих, на сцену выносят лёд, кто их разберет, я ночую в колонном зале, чтобы смотреть на тебя хотя бы те пять минут, когда ты снимаешь очки и щуришься на поэтов, и кто-то опять вспоминает, что все умрут и всё огребут, но это, конечно, Летов.

***

Здесь нужно поставить большие кавычки, как говорил Кузьмин, в пространственном отношении я не близка тебе долею миллиметра, иногда включу телевизор – там все, то другой, то один, то третий искать стихи заберутся в такие недра, а их там уже давно, наверное, нет, я прощу тебе всё за эти копи царя Соломона, я подарю тебе зайца и клетчатый серый плед, зимою мы будем на санках скрести со склона. Здесь нужно поставить большие кавычки, ведь ты там совсем другой, конечно, эффект отстраненности я на себя примеряю долго, твое неприсутствие здесь выдает тебя с головой и я создаю тебя заново, крепкое чувство долга. Когда ты городишь первое (весь огород), «Пиши» - мне говоришь, не думая, где здесь остатки плевел, я продаю городам и весям оскол души, лишь бы ты мне так запросто не поверил. Лишь бы меня ты так нежно не полюбил, чтобы менять построчно на запятую. Нет, оставаться книгой не будет сил – кем же еще, листаю, люблю, целую.

***

Я конечно уеду из этого города в город совсем другой, конечно в прообраз небесного Иерусалима, и это простое желание выдаст меня с головой – что я хорохорюсь одна и никем не любима. Я конечно уеду из этого города – здесь не всегда зима, хоть за это могу быть кому-то я там благодарна. Все свои полудетские комплексы крошишь сама и выносишь на пристань, река называется Марна. Ты мне больше не нужен хотя бы как тема письма, как предел равновесия, неизбываемый минус. Ты наверное думал: «Минует ли нас Хохлома, расписные шкатулки и ложки три триста на вынос». Я конечно уеду из этого города, ты не заметишь, нет, потому что у нас бессистемно падает божий сервер, а твои знакомые правда передадут привет, и ты как и прежде спишь головой на север.