Настя

Вадим Репин
Горело лето. Пыльный город
Дымил в расплавленном асфальте.
Он, духотой душевной вспорот,
Играл на нервах, как на альте.
Пылало небо, сохли травы,
Звенело всё от этой суши.
И от бетонной той отравы
Ссыхались и черствели души.
***
В подъезде, у раскрытой двери,
Стояла хрупкая девчушка.
Стояла тихо, без истерик,
Щипала зайчика за ушко.
В застиранном коротком платье.
По краю был оторван кант.
Бела головка, словно в вате,
С косички сбился синий бант.
- Так как зовут тебя, Матрёшка?
- Настюха,- тихо отвечает.
- Как зайку назвала ты, Крошка?
Та лишь плечами пожимает.
- А где же мамка? Где гуляет?
Ты почему стоишь одна?
Настёна глазки опускает:
- Я ей наверно не нужна...
- Как так? Скорей беги до дому,
Она наверно ждать устала.
Наверно пО двору другому
Искала дочку, зазывала.
Малышка шмыгнула лишь носом:
- Она сегодня не пришла....
Не дав ответа на расспросы,
Вдруг развернулась и пошла.
Сандальки, бОльшие размером,
Настюха за собой влачила.
И, шаркая, таким манером,
Она с «допроса» уходила.
Вдруг села на земь - стало плохо.
Я думал, что схитрила «вруша»...
И подскочил: - Ну, что ж ты, Кроха?
Она в ответ мне: - Дядя... Кушать...
***
Мне вдруг припомнилося ныне,
Про ту чумазую девчонку.
И до сих пор кровь в жилах стынет,
Как прижимала ты зайчонка.
Эх, город-город, чёрствый город,
Мне не найти в тебе отдушин.
Бездушьем выжжен и заколот.
Горел асфальт, черствели души.
04.11.09