Танго втроем

"Ты можешь спать рядом со мной"
Майк Науменко

Всякое бывало за годы жизни с Рустамом, и Рита постепенно привыкла. Но в этот раз у него все серьезно, кажется. Она не спрашивала его ни о чем, не копалась в его мобильном: к чему? И так видно – любовь. Едва приходит смска, убегает, прячется, чтобы прочитать. А раньше и не читал, отмахивался:
– Это системное сообщение, ерунда.
Итак, любовь. Тренер по художественной гимнастике. Молодая, конечно. Дети уже взрослые, ничто его не держит. Почему же она боится звонить домой во время своих дежурств в больнице? Не хочется знать ничего, не хочется... Если он соврет, сразу будет понятно и безнадежно. А может, его роман заглохнет сам по себе, как раньше? И он снова станет ее родным Рустиком, таким уютным в своих уже изрядно потрепанных домашних тапках...
Неудивительно, что она молодая. Он еще ого-го, хорош собой, несмотря на свои пятьдесят. Богатырь. Ему было двадцать, совсем мальчишка, когда его привезли прямо с борцовского ковра. Тяжелое сотрясение мозга, сломанная переносица, а он и виду не подавал, как ему больно. Улыбался и подшучивал над персоналом: они всем отделением еле-еле переложили его с носилок на кровать, даже ко всему привычные санитары скорой помощи не справились с этой грудой мышц.
– Я всегда мечтал, – сказал он тогда, – чтобы меня с ковра вынесли на руках! Как раненного в сражении героя...
– Маргарита Михайловна, срочно в приемный покой!
Тревожный голос по рации вывел ее из задумчивости. Привычно быстрым шагом она пошла знакомым маршрутом по длинным больничным коридорам. Ясность сознания и сосредоточенность пришли мгновенно, как по щелчку пальцев – многолетняя привычка. Оставалось еще несколько поворотов до приемного покоя, когда навстречу выбежал ординатор первокурсник.
– Молодая женщина, приблизительный возраст двадцать пять лет, – отрывисто тараторил он с бумагой в руках, – без сознания, самопроизвольный выкидыш. Большая кровопотеря, судя по телосложению – спортсменка, случайно обнаружена охраной в женской раздевалке бассейна, в луже крови. Сказали, что в этот день она плавала одна перед закрытием, других посетителей не было. Документов при ней нет, сейчас делается срочный анализ на определение группы крови.
Первым делом Рита попыталась нащупать пульс девушки. Очень слабый... По одному взгляду все все поняли без слов. Разом, как по команде, положили ее на каталку и с уже поставленной капельницей полиглюкина понеслись по коридору в реанимацию. Рита шагала рядом.
Их догнала хрупкая девочка Анечка, лаборант.
– Маргарита Михайловна, четвертая отрицательная!
Это прозвучало почти как приговор. Рита мельком взглянула на бледное лицо пациентки, и вдруг ее словно пронзило током. Это же она, та самая тренер по гимнастике!.. Мгновенный укол боли, жар ненависти – и все. Маргарита спокойно понимала, что спасет ее во что бы то ни стало.
– Срочно интубируем, два пакета плазмы, альбумин, вколоть под резинку прямо сейчас транексам и этамзилат натрия. Вызывайте хирурга, ей нужен срочный осмотр.
Приказы звучали сухо, четко и так же выполнялись. Мелькнула тень воспоминания: когда они были студентами, однажды в плановом порядке сдавали кровь на станции переливания крови. Борьку тогда попросили сдать по возможности двойную дозу, у него была четвертая отрицательная...
– Я сейчас! – почти прокричала Рита.
Оставив пациентку под присмотром сестры-анестезистки, она побежала в ординаторскую. Там лежал ее случайно забытый сотовый телефон.
– Борюсик, это ты? – почти прошептала она запыхавшимся голосом.
– Ритка, ты что, бухая? Ты знаешь, который час?!
– Борюсик, срочно! Ты ж меня знаешь, девчонка умирает, четвертая отрицательная, это она, понимаешь она! – кричала Рита в трубку.
Он не стал переспрашивать, кто такая «она» и почему так надо ее спасать, просто коротко отозвался:
– Еду!
К утру больная пришла в себя. Ее отключили от от ИВЛ, она была очень бледна, но Рита знала: жизнь ее уже вне опасности. Сменившись, она медленно брела домой и думала, как она решится и скажет Рустаму, что больше не станет с ним жить. Что устала от лжи и хочет развестись. А главное, что она спасла ее, и хочет, чтобы они были счастливы.
Когда она по привычке, чтобы никого не будить, вставляла ключ в замок, дверь открылась. Встревоженный и растерянный муж стоял на пороге, руки его дрожали, в глазах блестели слезы. А на столе она заметила краем глаза свои любимые ирисы...
– Не плачь, я спасла ее. Она будет жить!
– Кто? – изумленно спросил Рустам.
И Рита рассказала про свое дежурство, про его гимнастку...
– Это была не она. – Он опустил глаза. – Я был с ней этой ночью. Мы сидели в ночном баре, я сказал, что не могу больше с ней встречаться. Прости меня, Рита! Я устал и запутался... Но пойму, если ты меня пошлешь.
Она крепко прижала мужа. Ее мужа, ее Рустика!
«Я обязательно куплю ему другие, заставлю его их носить, хотя, наверное, он не согласится...» – думала Рита, засыпая под звуки автомобилей, которые неслись по своим делам навстречу новому дню.

  (19.07.09)