Неисправимая авантюристка

До недавнего времени эта женщина в России никого не интересовала: всего лишь одна из русских, эмигрировавших в начале двадцатых годов прошлого века в Германию. Да, она прославилась там, как великая актриса, но в Советском Союзе не нашлось бы и полудюжины людей, видевших хотя бы один ее фильм.
 И вообще – кто она такая, Ольга Чехова? Жена известного актера Михаила Чехова, племянница прославленной актрисы и вдовы великого писателя Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой… Родственница…
И вдруг до России дошла сенсация, будоражившая умы на Западе полвека тому назад: блистательная фрау Чехова была… советской разведчицей, покруче Исаева-Штирлица. За это ее даже наградили орденом Ленина и… оставили мирно доживать в Германии (да не в Восточной, а в Западной). Ее – женщину, дружившую с супругой Геринга и пившую утренний кофе в обществе самого Адольфа Гитлера! Могло ли быть такое?
Могло. Но вот было или не было – так и остается загадкой. Даже мемуары актрисы не проливают хотя бы слабого луча света на ее жизнь. С самого начала и до преклонного возраста – загадки, путаница, неточности, просто ложь.
Кто же она такая, Ольга Константиновна Чехова, в девичестве – Книппер?

«Я маленькая девочка… Дом моих родителей - в России, в  Тифлисе  на  Кавказе,  на  склоне  гор, окруженный большой лужайкой, позади растет густой лес…» - писала Ольга Чехова в книге «Мои часы идут иначе».
Действительности соответствует только самая первая фраза. Ольга родилась 14 (26 апреля) 1897 года, в Александрополе (теперь этот город называется иначе), на западе… Армении. Ее отец, Константин Леонардович, происходил из обрусевших немцев и был довольно известным инженером-путейцем. Кроме Ольги, в семье было еще двое детей – сестра Ада и брат Лев.
Ольга получила классическое русское образование, с детства говорила по-немецки, как по-русски, а также прекрасно знала французский и итальянский. В своих мемуарах она вспоминала, что «…В понедельник, среду и пятницу говорим по-русски,  по вторникам - по-английски, в четверг, субботу и часто также и  воскресенье  - по-французски…» Но почему-то предпочитала утверждать, что в Германию приехала, не зная ни слова по-немецки, а язык выучила… за пару месяцев на курсах актерского мастерства.
Станиславский, о котором речь пойдет чуть ниже, точно сказал бы: «Не верю!»
Когда Ольге исполнилось пять лет, семья переехала в Царское село – Константин Леонардович получил значительное повышение по службе.
«Папа… в  сорок  лет уже «ваше превосходительство», действительный тайный советник,  чуть  позже  он  становится начальником железных дорог юга  России,  и  ему  для  инспекторских  поездок положен личный вагон-салон…»
Тем не менее, семья вряд ли входила в тогдашний великосветский круг, хотя в своих воспоминаниях Ольга Константиновна договаривается до приглашения ее с сестрой и братом во дворец, чтобы они поиграли с цесаревнами и цесаревичем. Маловероятная ситуация, учитывая крайне замкнутый образ жизни царской семьи из-за тяжелой болезни наследника. Но юная Ольга, как ей кажется, побывала в непосредственной близости к престолу:
«Мы…  расстаемся с еще одной иллюзией: во дворце государь, государыня и их дети ходят без корон; более того, одеты они очень просто, стиль их жизни скромен, почти буржуазен. И даже кровати у  них не из  чистого  золота,  а  совсем  как  наши  собственные:  никелированные, светло-голубой краски и украшенные блестящими шарами…Мы играем в дворцовом парке с царскими детьми Ольгой, Татьяной,  Марией, Анастасией и Алексеем. Правда, Алексей только смотрит на нас…» 
Там же, в Царском Селе, Ольга познакомилась с великой балериной Анной Павловой, композитором Сергеем Рахмановым, писателем Львом Толстым, актрисой Элеонорой Дузе… Последняя, кстати, и дала ей благословение «в актрисы».
 «Элеонора Дузе приезжает с гастролями в Санкт-Петербург… Она знакома с  моей  тетей  Книппер-Чеховой,  актрисой  театра Станиславского, и приходит в наш дом.  Она  разглядывает  меня, гладит по голове и говорит:
- Ты обязательно станешь актрисой, дитя мое...
Я начинаю плакать, сама не зная отчего. Я просто не могу остановить поток слез…»
Все воспоминания Ольги до шестнадцатилетнего возраста переполнены такими эпизодами. Может создастся впечатление, что барышня близко знакома со всеми тогдашними знаменитостями. Во всяком случае, такой она видит свою юность более полувека спустя, такой она ее описывает… на немецком языке. Если Ольга Константиновна что-то и писала по-русски, то только редкие письма к родственникам.
Летом 1914 года родители отправили семнадцатилетнюю Ольгу, бредившую театром и сценической карьерой, в Москву к ее знаменитой тетке – примадонне театра Станиславского Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой. Та определяет племянницу в школу-студию при МХАТ и та – якобы! – становится ученицей самого великого Станиславского.
Во всяком случае, такое впечатление создалось – правда, значительно позже, - у людей, интересовавшихся биографией Ольги Чеховой. Писательница и профессиональная разведчица Зоя Воскресенская в своих записках утверждала, что юная Оленька играла (!) в таких спектаклях, как «Сверчок на печи» Диккенса, «Вишневый сад» и «Три сестры» Чехова. Но никаких подтверждений этому не существует.
Более того, сама Ольга признавалась, что занималась не столько сценическим искусством, сколько… флиртом с актерами МХАТ. Племянница знаменитой актрисы была необычайно красива и обольстительна, немудрено, что молодые люди теряли головы и делали глупости. Родной племянник Антона Чехова, Владимир Иванович, застрелился, получив отказ красавицы. Второй племянник – Михаил Александрович – оказался более счастливым: Ольга согласилась стать его женой.
Но венчаются они поспешно и тайно – в маленькой подмосковной церкви. Оба знают, что семьи не одобрят их скоропалительного брака…
«Мы проходим в часовню. Обряд венчания свершается торопливо. Хора нет. Все происходит   тихо   и   с   какой-то   странной   поспешностью.   И   погода соответствующая: неожиданно налетает вихрь. Церковная дверь визжит в петлях. Каждый раз когда ветер хлопает ею о стену, я вздрагиваю от хлесткого удара…»
Довольно мрачное начало супружества оказалось пророческим: брак был несчастным. Михаил Александрович пил и общался с бесконечными поклонницами его таланта. Ольга страдала от разлада со своими родителями, от бытовой неустроенности, от ревности свекрови, от тяжело протекавшей беременности…
Театр забыт, поклонники исчезли. Уже в полном разгаре война. Михаила Чехова призывают на фронт, Станиславскому удается отстоять «одного из самых талантливых» своих актеров. Рождение дочери (тоже Ольги, хотя ее всю жизнь почему-то будут называть Адой) никого особенно не радует.
К счастью, родители Ольги переехали в Москву и взяли к себе дочь и внучку. Тяжелейшие голодные и холодные годы конца Мировой войны и начала революции и гражданской войны Ольга потом описывала в самых мрачных красках. И тут же – противоречила сама себе:
«Отец как специалист по строительству мостов и  виадуков  настолько  важен для Советов, что они не отказываются  от  его  профессиональных  знаний  при восстановлении разрушенного хозяйства. Он  снова  работает,  как  и  прежде. Только подписи теперь ставят другие - бывшие слесари, например».
И ни слова о муже. Словно с 1916 по 1921 годы они существовали уже на разных планетах, а не жили в одном городе. Хотя они, наконец, все-таки официально развелись.
«Развод Миши Чехова с женой произошел не так неожиданно, как может показаться на первый взгляд. Он очень любил Ольгу Константиновну, и она его. Вероятно, тут сыграла некрасивую роль Мишкина мать Наталья Александровна, эгоистичная, присосавшаяся со своей деспотичной любовью к сыну», - писал позднее близкий друг Михаила, Смышляев.
Михаил Чехов позднее вспоминал:
«Помню, она, видя, как тяжело я переживаю разлуку, приласкала меня и сказала:
- Какой ты некрасивый. Ну, прощай. Скоро забудешь.
 И, поцеловав меня дружески, ушла».
Слегка опомнившись от большой потери, Михаил с сарказмом сказал кому-то из друзей:
- Ушла, а звонкую фамилию Чеховых оставила. Хотела разделить со мной мою славу!
Он был не вполне прав. Меньше всего тогда Ольга думала о славе. Просто ей некогда было «заниматься пустяками»: она снова собиралась замуж. Ее избранником стал Фридрих Яроши, австро-венгерский офицер, по его собственным словам, изящный, красивый и обаятельный авантюрист – по мнению других. Яроши обожал рассказывать о своих будущих произведениях, называл себя писателем…
Этот брак тоже не выдержал испытания временем, причем очень недолгим. Нужно сказать, что сама Ольга Константиновна никогда не вспоминала о своем втором муже ни единым словом. Наоборот, сочла нужным в своих мемуарах разразиться своеобразным «защитительным словом»:
«Должны были быть причины, что друзья в меня влюблялись, поклонялись  мне, восхищались мной, но ни один из них не предлагал руку и сердце. Дело было во мне самой,  в  том,  что  я  все  еще  испытывала  безотчетный  страх  перед замужеством, в том, что семейная жизнь мне  никогда  не  казалась  такой  же важной, как очередная роль, полученная мной.
Брак в моем представлении - это  нечто  обременительное,  опутывающее  по рукам и ногам. И дело не только в печальном  опыте  моей  юношеской  брачной авантюры в России. Наверное,  я  слишком  эгоцентрична  и  влюблена  в  свою профессию. Я не желаю  ничего  знать  о  мелочных  повседневных  заботах,  с которыми приходится бороться каждому…»
И это написала женщина, которая только официально выходила замуж не то четыре, не то пять раз! Причем похоже, что она сама свято верила во все эти утверждения. Или не верила, а играла в жизни то одну, то другую роль – в зависимости от настроения. Коли так, она действительно была великой актрисой и… вполне могла сыграть и роль отважной разведчицы. Или шпионки – кому как нравится. Тем более что это как нельзя лучше подходило для ее амплуа.
В Германию Ольга Константиновна уехала «на полтора месяца для поправки здоровья» - по одной версии. По другой – эмигрировала со вторым мужем, с которым рассталась почти сразу по прибытии в Берлин. Лично мне вторая версия кажется более убедительной, тогда получает объяснение и этот внезапный, скоропалительный брак. К тому же одна из ее подруг уже уехала в Германию именно после замужества с австрийцем. Собственно, к ней Ольга и явилась в Берлине, чтобы начать жизнь с чистого листа.
И… начать ее в качестве актрисы, хотя сама же с очаровательным простодушием признавалась: «Ведь я, кроме занятий с Мишей, никакой школы не имею».
 Как, а Станиславский, а участие в спектаклях МХАТ? А никак – это забыто и отброшено за ненадобностью… если вообще было.
Она поселилась в дешевом пансионе и стала… нет, не жить, а выживать.
«В целом я перебиваюсь случайными заработками различного  рода.  Вырезаю шахматные фигурки, начинаю лепить, сначала  исключительно  для  собственного удовольствия, но вскоре  на  заказ  все  растущего  числа  клиентов.  Добрая половина их русские эмигранты. Благодаря им передо  мной  открывается  новый круг знакомств, расширяются личные связи.
Однажды подруга берет меня  в  гости  к  знакомым.  Они  в  свою  очередь приглашают меня на маленькую вечеринку,  на  которой  должны  присутствовать кинематографисты. О кинематографистах я не имею представления...»
Так в Германии появляется новая актриса – настойчивая и целеустремленная, потрясающе работоспособная, терпеливая, с непроницаемым, бесстрастно-красивым лицом. И успех приходит почти мгновенно.
Сначала в «маленьких театриках», потом – на большой сцене, потом и на киноэкране. «Маскарад», «Ханнерль и ее любовник», «Красивые орхидеи»…. Она играла либо авантюристок, либо аристократок – все с одинаковым талантом.  Знаменитый в свое время фильм «Мулен Руж» (1929 год) с Ольгой Чеховой в главной роли обошел экраны мира.
Так просто, что кажется абсолютно неправдоподобным. Такие стремительные карьеры характерны скорее для Голливуда, чем для с трудом приходящей в себя после войны Германии двадцатых годов прошлого века. Если у Ольги был тайный влиятельный покровитель, это хоть что-то объяснило бы.
А если он – был? Только принадлежал отнюдь не к артистическим кругам и не в Германии? Тогда понятно и яростное нежелание Ольги Чеховой отказаться от сентиментальной сказочки про «бедную эмигрантку, не знающую ни слова по-немецки». Тогда понятна и легкость, с которой ей удалось выписать в Берлин мать, дочь и сестру. И появление большой квартиры, счета в банке, туалетов, драгоценностей. Тогда понятно и объяснимо все, но, Господи, как не романтично!
В Германии появляется и бывший муж – Михаил Чехов. Но ненадолго. Ольга сняла его в главной роли в первом и последнем фильме собственной режиссуры, после чего Михаил счел за лучшее переехать в Америку, где, в конечном итоге, и преуспел. Остаться в Германии он не мог еще и потому, что там его считали «мужем фрау Чеховой». Вот она – разделенная слава…
Ольгу сентиментальная немецкая публика по-настоящему признала и полюбила. Любовь оказалась взаимной: в 1923 году актриса приняла немецкое гражданство. Именно после этого предложения ролей посыпались со всех сторон: молодая актриса ежегодно снималась в 6-7 фильмах.
И в том же году – о чем сама Ольга предпочитала забыть - у нее побывала знаменитая женщина-комиссар Лариса Рейснер, прибывшая в Берлин для оказания поддержки готовившейся там пролетарской революции, на что в России возлагали очень большие надежды. По мнению некоторых исследователей, именно с этого и началась связь Ольги Чеховой с советской разведкой, хотя никаких документальных подтверждений этому не сохранилось.
Да и зачем было большевикам посылать к Чеховой столь одиозную личность? Если новоиспеченная немецкая актриса действительно была агентом НКВД, то у нее уже был идеальный связной – ее родной брат, Лев Книппер. Мало того, что он вне всяких сомнений был тайным агентом, так он еще и беспрепятственно ездил за границу – то для «завершения музыкального образования», то для «поправки здоровья».
Это тем более удивительно, что Лев был немцем по крови, дворянином по происхождению и служил добровольцем в Белой армии. Вместе с войсками Врангеля покинул Россию и… преспокойно вернулся обратно через пару лет, чтобы заняться музыкальным творчеством. Любого из вышеперечисленных моментов с лихвой хватило бы для самого печального конца жизни любого жителя «Совдепии» тех времен. Лев же Константинович чувствовал себя, как рыба в воде.
В советских энциклопедиях туманно говорилось о его «творческой и пропагандистской работе в частях Красной Армии». В чем заключалась эта работа, неизвестно, но Лев Книппер, впоследствии народный артист РСФСР, автор 18 симфоний, опер, балетов, квартетов, струнных концертов, дважды(!) лауреат Сталинской премии, прославился еще при жизни одной-единственной песней на слова Виктора Гусева: «Полюшко-поле». Все остальные произведения канули в Лету.
Связь со своей знаменитой сестрой он поддерживал до конца войны, а потом внезапно и резко оборвал. Точно получил приказ «сверху». Тем не менее, наличие родственников за границей никогда не скрывал, равно как и других «сомнительных» фактов своей биографии. И – опять ничего, никаких карательных мер, хотя другие советские граждане получали значительные сроки и за куда меньшие грехи.
А тем временем в Германии Ольга становилась все более известной. Ее приглашали сниматься и многие иностранные кинорежиссеры, например, знаменитый Альфред Хичкок предлагал ей главную роль в своем детективе «Мари».
В 1930 году у Ольги Чеховой появилась соперница, Марлен Дитрих, впрочем, довольно быстро исчезнувшая в заокеанском Голливуде. Странно, кстати, что никто и никогда не предъявлял несравненной Марлен обвинений в том, что она была германской шпионкой, хотя параллель между ее судьбой и судьбой Ольги Чеховой напрашивается сама собой.
Кстати, еще одну звезду германского кинематографа, Марику Рокк, венгерку, тоже никто не подозревал в шпионской деятельности. Хотя после поражения Германии Марика благополучно отбыла в Вену, где открыла собственную киностудию. На какие деньги? Этим вопросом тоже никто никогда не задавался.
У Ольги была возможность уехать в Голливуд, она там даже побывала однажды, но… не сложилось. То ли ей самой активно не понравилась слишком уж деловая и энергичная Америка, то ли кому-то показалось разумнее оставить актрису в Германии. Первое, кстати, представляется более вероятным: тетушка Ольги, знаменитая актриса МХАТ Ольга Леонардовна Книппер-Чехова терпеть не могла Америку и гастроли там рассматривала как каторгу и сущее наказание.
С приходом к власти Гитлера «патриотизм» Ольги Чеховой был оценен по достоинству. В своих мемуарах актриса описывала это довольно сдержанно:
«В январе 1933 года Гитлер становится рейхсканцлером, а доктор Йозеф Геббельс – рейхсминистром народного просвещения и пропаганды. Изменившиеся нравы Третьего Рейха дают о себе знать необычным приглашением: в один прекрасный день мама сообщает мне на студию по телефону, что меня ждут во второй половине дня на приеме у господина министра пропаганды. Будет фюрер, он же рейхсканцлер. Как только собираюсь покинуть студию, навстречу спешит надутый чиновник министерства пропаганды и везет меня не переодетой на Вильгельмштрассе.
Перед помещением, в котором сервирован чай, стоит Гитлер в цивильном. Он тотчас же заговаривает о моем фильме «Пылающая граница», осыпает меня комплиментами. Мое первое впечатление о нем: робкий, неловкий, хотя держит себя с дамами с австрийской любезностью. Поразительно, почти непостижимо, его превращение из разглагольствующего зануды в фанатичного подстрекателя, когда он оказывается перед массами. Геббельс... внешне обойденный природой, с трудом передвигающийся человек, явно наслаждается министерским постом и возможностью собрать вокруг себя деятелей культуры».
В 1936 году Ольга Чехова получила звание «Государственной актрисы Германии». А это означало, что она обязана была присутствовать чуть ли не на всех официальных приемах германского руководства. Из чего впоследствии и сделали вывод, что актриса была близка к Гитлеру, Геббельсу и другим крупным нацистам. Но доказательств подобной близости нет.
Правда, в том же 1936 году сам фюрер подарил ей свое фото с такой надписью: «Фрау Ольге Чеховой – откровенно восхищенный и удивленный». Этой фотографией Ольга Константиновна пользовалась как охранной грамотой девять с лишним лет. Если бы она была «близка» со всей нацистской верхушкой, вряд ли бы она так откровенно эксплуатировала фотографию с автографом Гитлера.
1936 год вообще был богат на всевозможные события в жизни Ольги Константиновны. В этом году она, наконец, согласилась стать женой бельгийского миллионера Марселя Робинса, от чего довольно долго отказывалась.
«- С женщиной, которую я люблю, я не вступаю в связь, -  произносит  он  и продолжает уговаривать. Он уговаривает так долго, пока я не теряю  все  свои принципы и не сдаюсь…»
Какие принципы? Об этом – ни слова, ни намека, равно как и о чувствах которые она сама питает к своему третьему по счету супругу. Известно, что на церемонии бракосочетания присутствовал очень ограниченный круг приглашенных, включая уже замужнюю дочь Ольги Константиновны – Аду. Германские власти посмотрели на этот брак сквозь пальцы, тем более что актриса большую часть времени все равно проводила в Германии, бывая в Брюсселе лишь наездами.
В 1937 году, по дороге с гастролей в Париже, племянницу навестила Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. Визит был весьма непродолжительным: на следующий же день после устроенного в ее честь пышного приема Ольга Леонардовна в ужасе сбежала в Москву, где под большим секретом сообщила близким, что «авантюристка Ольга» представила ее вождям Рейха, и что якобы сам Гитлер звонил с сожалением, что не может приехать.
И снова НКВД будто слепнет и глохнет: никто не тревожит актрису МХАТа не то, чтобы допросами – просто беседами. Словно бы нет ничего странного и предосудительно в том, что советский человек побывал в таком обществе. Вот это странное безразличие органов и наводит упорно на мысль о том, что кто-то оберегал Ольгу Чехову и ее московскую родню от любых возможных неприятностей. Точнее, берег для каких-то неизвестных, но крайне важных целей. К сожалению, эти цели так и остались тайной за семью печатями.
Нельзя же считать убедительными доказательствами мемуары генерал-лейтенанта П.А.Судоплатова, бывшего в годы войны одним из руководителей советской внешней разведки. Ибо генерал описывает такие невероятные вещи, которых не прочтешь даже в романах Юлиана Семенова. Штирлиц рядом с Чеховой – просто мальчишка-дилетант.
  «Известная актриса Ольга Чехова, бывшая жена племянника знаменитого писателя, была близка к Радзивиллу и Герингу и через родню в Закавказье связана с Берией... Первоначально предполагалось использовать именно ее для связи с Радзивиллом. У нас существовал план убийства Гитлера, в соответствии с которым Радзивилл и Ольга Чехова должны были при помощи своих друзей среди немецкой аристократии обеспечить нашим людям доступ к Гитлеру. Группа агентов, заброшенных в Германию и находившихся в Берлине в подполье, полностью подчинялась боевику Игорю Миклашевскому, прибывшему в Германию в начале 1942 года.
В 1942 году Миклашевскому удалось на одном из приемов встретиться с Ольгой Чеховой. Он передал в Москву, что можно будет легко убрать Геринга, но Кремль не проявлял к этому особого интереса. В 1943 году Сталин отказался от своего первоначального плана покушения на Гитлера, потому что боялся: как только Гитлер будет устранен, нацистские круги и военные попытаются заключить сепаратный мирный договор с союзниками без участия Советского Союза».
Какая родня в Закавказье? Отец Ольги служил там одно время, но сам был немцем и женат на чистокровной немке: супруги между собой общались исключительно на этом языке. Да и сама Чехова всегда категорически отрицала свою причастность к советской контрразведке:
«Я не воспринимаю всерьез эти сомнительные сообщения, потому что за годы жизни в свете рампы научилась не обращать внимания на сплетни и пересуды».
И все-таки не могла удержаться от туманных намеков на некую «особую миссию» - читай, покушение на Гитлера. Думается, это не более правдоподобно, чем рассказы о триумфальных выступлениях на мхатовской сцене еще до отъезда в Германию. На отсутствие фантазии Ольга Константиновна никак не могла пожаловаться, а искусством, как бы сейчас сказали, «самопиара» владела просто виртуозно.
Но, если верить ее собственным воспоминаниям, благоволение к ней немецких властей резко пошло на убыль незадолго до начала Второй Мировой войны.
«…Государственный прием в честь Муссолини в мюнхенском Доме искусств.  Дочь Ада сопровождает меня, хотя и сопротивлялась до последнего…В холле  Гитлер,  его  приверженцы  и  господа  из  протокольного  отдела приветствуют каждого гостя по отдельности.  Нас  с  Адой  проводят  за  стол неподалеку от центрального стола…
-Я  больше  не  могу,  -  шепчет  она  мне через какое-то время.  Я  приношу извинения, и мы отправляемся в гардероб.
Один из адъютантов перегораживает нам дорогу:
- Сударыни, вы не можете покинуть общество, пока не уйдет фюрер.
Ада находчиво и холодно возражает:
- Если мне нехорошо, я вольна поступать так, как мне нужно!
Она берет меня под руку и велит вызвать наш автомобиль с шофером.
С этого дня в рейхсканцелярии меня вычеркнули из списка приглашаемых лиц.  Также  и  «вождь»  больше  не  считает  меня  достойной  поздравлений  со «счастливым Рождеством», как всего лишь  год  назад…» 
И кому прикажете верить? Генералу Судоплатову или самой Ольге Константиновне? Боюсь – ни одному из них верить нельзя, хотя и по разным причинам.
Первому потому, что на официальный запрос племянника актрисы Владимира Книппера, написавшего в 1993 году сугубо документальную книгу «Пора галлюцинаций», руководитель пресс-центра Службы внешней разведки России Ю. Г. Кабаладзе ответил: «Каких-либо сведений о том, что Ольга Чехова является агентом НКВД, не обнаружено».
Второй – потому, что слишком уж часто Ольга Константиновна выдавала свое желаемое за действительное и оставила не столько мемуары, сколько авантюрный роман с мелодраматическим уклоном. Чего стоит одна такая, например, фраза:
«…Я  открыла  в  себе  дар   и   способности   к парапсихологии и телепатии: в самом начале второй мировой войны однажды ночью я «вижу», как  Черчилль и Сталин в лодке спорят о том, кому сесть за руль...  Я уверена, что эта моя  «гастроль»  здесь,  на  Земле,  не  первая  и  не последняя... »
Есть еще одно «ценнейшее свидетельство» того, что Ольга Чехова была глубоко законспирированной советской разведчицей. Это – воспоминания сына Берии  Серго Гегечкори:
«Когда отец узнал, что задержана немецкая актриса Ольга Чехова, поинтересовался, что Абакумов собирается с нею делать и какие компрометирующие эту женщину материалы есть у военной контрразведки. СМЕРШ какими-либо данными для ареста Чеховой не располагал.
- В таком случае, - сказал отец, - ее следует отпустить, пусть уезжает в Германию…
И Чехова действительно уехала в Германию. Насколько знаю, и она сама, и ее дочь были неплохо обеспечены и в Союз не возвратились.
Ольга Чехова была связана сотрудничеством с моим отцом много лет. Я знаю, кто ее вербовал, и на каких основаниях это делалось, но не считаю себя вправе говорить о таких деталях из биографии разведчицы. Могу сказать лишь, что в отношении Ольги Чеховой не было допущено никаких провокаций, и работала она на советскую стратегическую разведку отнюдь не из материальных соображений.
Ее вклад в успехи нашей разведки переоценить трудно. Ольга Константиновна была поистине бесценным источником информации, которым не зря так дорожил Берия. Даже в своих мемуарах, изданных в ФРГ, она не словом не обмолвилась о своей другой (главной) жизни».
Действительно трудно переоценить вклад, которого, возможно, вообще не было.
В 1938 году Ольга Константиновна развелась с Марселем Робинсом, указав в качестве причины «неподчинение властям». Брак был расторгнут почти мгновенно, Марселю навсегда были запрещены поездки в Германию. В мемуарах актрисы развод описан чрезвычайно лаконично. Зато невероятно подробно и с чисто немецкой сентиментальностью описан вспыхнувший через два года роман с молодым капитаном люфтваффе Вальтером Йепом, пользовавшимся особым расположением Геринга.
  «…Входит запоздавший гость, рослый  и  самоуверенный,  но без следа надменности. Останавливается в дверях, словно ища кого-то. Секунду испытующе смотрит на меня. Потом кивает, улыбаясь. Его глаза завораживают меня. Он подходит, склоняется передо мной и говорит  как  ни  в чем не бывало:
   - Я знал, что встречу вас.
Мы непринужденно разговариваем,  словно  давние  друзья.  Чуть  позже  он объясняет мне, что и не собирался выходить сегодня вечером: «Я  редко  бываю здесь, почти никогда, сегодня же должен был пойти...»
Мы смотрим друг на друга: это было предопределено.
Йеп - командир эскадрильи в истребительном полку.
На Рождество у Йепа снова несколько дней отпуска. Он  собирается  быть  в Берлине уже 23 декабря.
   Йеп еще будет мне телеграфировать, чтобы я встретила его.  В  ночь  перед этим он снится мне. Он лежит на большом, усеянном  цветами  лугу,  будто  бы мирно спит. Вдруг Йеп как-то странно медленно поднимается. Я пугаюсь. Тонкий ручеек крови  пересекает  его  лоб  и  левый  висок.  Он  торопливо  срывает несколько цветков, протягивает их мне вместе с медальоном и тихо восклицает: "Олинка..."
   Я просыпаюсь…»
Вальтер Йеп погиб в декабре 1941 года в одном из воздушных боев над Англией…
А вот другой свой роман, точнее, очередной законный брак, Ольга Чехова почему-то обошла в своих мемуарах молчанием. Спустя примерно год после гибели красавца-летчика на одной из киносъемок она познакомилась с тридцатилетним кинорежиссером Карлом Вольфом и через полгода вышла за него замуж. Но очень скоро Вольф был найден убитым, причем полиция так и не смогла найти его убийц.
А популярность актрисы в Германии все росла, Ольга Чехова стала такой же «немецкой мечтой», как Марика Рокк. Регулярно появлялись новые кинофильмы, которых с нетерпением ждали солдаты и офицеры, она много ездила с концертами по оккупированным странам, но никогда не была на восточных территориях. Почему? Ответа на этот вопрос тоже нет.
Конец войны застал кинозвезду недалеко от Берлина, в Кладове, с дочерью Адой и внучкой Верой. Матери к тому времени уже не было в живых.  Кладов сильно пострадал от русских бомб, но дом Чеховой стоял, точно заговоренный, даже стекла в окнах уцелели.
А 27 апреля 1945 года произошел первый допрос Ольги Константиновны сотрудником СМЕРШа. Протокол этого допроса сохранился:
«— Приходилось ли вам встречать руководителей фашистского государства?
— С приходом к власти Гитлера в Германии в 1933 году я была приглашена на прием, устроенный министром пропаганды Геббельсом, где присутствовал и Гитлер. Я в числе других актеров была представлена лично фюреру. Он выразил мне наилучшие свои симпатии. Кроме этого, заинтересовался русским искусством, расспрашивал о моей тете Книппер-Чеховой. На политические темы разговоров не было.
— А еще вы бывали на приеме?
— Да, в 1938 году. Был устроен прием Риббентропом по случаю приезда японской делегации. По какому случаю они приехали, мне неизвестно. В театре Риббентроп попросил меня сесть в первом ряду. Справа от меня сидел Гитлер, слева — Геринг. А дальше другие члены германского правительства и дипломатического корпуса. В таком положении нас снимали на кинопленку, а на другой день в газетах Германии и других стран были опубликованы фотоснимки. На аналогичные приемы я приглашалась к Геббельсу и в дальнейшем.
— Когда и где?
— В первый день войны Германии с СССР на даче Геббельса я была приглашена на прием... Велись разговоры о немецком походе на СССР. Геббельс выразил мнение, что до Рождества 1941 года немецкие войска будут в Москве. Я позволила заметить, что, по моему мнению, этого не случится. Что по своей территориальности маленькая Германия не сможет победить СССР. Геббельс ответил, что в России будет революция и это облегчит победу над СССР. Я позволила себе заметить, что революция может быть только в стране, где бывает оппозиция.
— Ведь вы открыто выступили против действий германского правительства. Вас же могли арестовать.
— Меня не арестовали. Разговор закончился довольно холодно, и впоследствии я ни на какие приемы больше не приглашалась.
— Кого вы еще знаете из видных деятелей немецкого государства?
— В лицо — всех руководителей немецкого правительства, встречалась с ними на приемах...»
Через два дня после этого допроса Ольгу Чехову на специальном самолете переправляют в Москву. Чудеса продолжаются: она оказывается не на Лубянке, а на конспиративной квартире, правда, под охраной.
В это время актриса ведет дневник на немецком языке, который тщательно прячет, но который явно рассчитан на то, чтобы его прочитали. Естественно, это и произошло.
«С 1-го мая я нахожусь в запертой комнате. Для чего? Я кажусь игрушкой, которую нашли на дороге и подобрали, но никто не знает, что с ней теперь делать. Играть нет времени, но бросать не хочется. Неутешителен вид из окна на фабрику с разбитыми стеклами. За что я страдаю?...
Сегодня ночью я должна, наконец, ехать в третий раз к генерал-полковнику «Х». У меня такое впечатление, что он не знает, что со мной делать. Меня доставили сюда по политическим «подозрениям». Я в этом уверена. Как это комично!
В два часа ночи была у генерал-полковника. В три часа ночи поехали по тихой Москве и направились за город… Сказочно красиво. Сообщили также, что мне неоднократно делали пластические операции, а я это скрываю. Зачем ведутся эти интриги?
Сообщения, которые обо мне распространяются, достойны романа. Видимо, получены сведения, что я была близка с Гитлером. Боже мой, я много над этим смеялась. Каким образом и почему ведутся эти интриги? Невероятная и подлая клевета! Когда совесть чиста, то ничего не трогает. А как прекрасно, что можешь говорить правду. Захотят ли мне верить, – покажет время.
Меня здесь балуют и выполняют все мои желания. Прислали лучшего парикмахера, вино, продукты: икру, лимоны… Достаточно было одного моего намека, что дочь, оставшаяся в Берлине, может быть, нуждается в продуктах, как это уже урегулировали. У меня есть радиоприемник, цветы, духи, лучшие книги…»
«Мучения» Ольги Константиновны продолжались два месяца, после чего ее – опять же на специальном самолете – вернули в Германию и поселили с семьей в Восточном Берлине. Ольге разрешали ездить повсюду – в американскую зону, в Австрию, на гастроли, на съемки. Работала она по-прежнему много, достигнув своей «довоенной нормы» - семь фильмов в год. И не нуждалась ни в продуктах, ни в бензине для автомашины, ни в деньгах.
Правда, осенью сорок пятого года разразился скандал: американский журнал «Пипл» опубликовал статью о «королеве нацистского Рейха», русской шпионке Ольге Чеховой, очаровавшей Гитлера и получившей сращу после войны орден Ленина из рук самого Иосифа Сталина. Утверждали, что именно она сообщила советскому командованию время танкового удара немцев под Курском. И даже намекали на то, что Чехова вообще была двойным агентом.
В своих мемуарах актриса вскользь упоминает об этом скандале, но добавляет:
«…Одна из ведущих нью-йоркских газет предлагала мне через посредника отправиться в  Америку  и написать мемуары. При этом важны были  не  факты  и  подлинная  историческая правда сами по себе, а сенсационность всего того, что я напишу. А  если  то, что было в действительности,  окажется  не  так  красочно,  этому  можно  со спокойной совестью помочь - например, упомянуть о моих интимных контактах  с высшими должностными лицами Третьего рейха, «лучше  всего  о  тех,  кто  уже мертв, чтобы нам не докучали назойливыми опровержениями».
Далее мне дали понять, что этими мемуарами я обеспечу себя до конца своей жизни,  не  считая  того,  что  «после  публикации   откровений   миллионеры выстроятся к вам в очередь... »
Предложение Ольга Константиновна отклонила, мемуары написала много позже и совсем не в том ключе. Который мог бы сделать их сенсацией. А подозрения, что она работала на Советский Союз, так и остались на Западе всего лишь подозрениями, не больше.
В советских архивах, правда, сохранился документ, на котором 22 ноября 1945 года Берия напишет: «т. Абакумов, что предлагается делать в отношении Чеховой?» Но это вовсе не подтверждает того, что Ольга Константиновна была разведчицей. Скорее добавляет еще один штрих к загадочной лояльности «компетентных органов» ко всей семье Книппер-Чеховых: никто из них не был затронут репрессиями ни до войны, ни во время нее, ни после.
Наоборот, прима МХАТа Ольга Леонардовна Книппер-Чехова как раз и была награждена орденом Ленина. Лев Книппер также не был обойден званиями и наградами. И другие многочисленные родственники ничуть не пострадали.
Но существует и еще одна, очень правдоподобная версия «дела Чеховой» вся шумиха вокруг ее имени, равно как и совершенно бессмысленный, в общем-то, прилет в Москву – специально спланированная и прекрасно осуществленная дезинформация о том, что в самом логове нацистов имелась «советская Мата Хари», настолько могущественной была  наша разведка. И эта версия объясняет если не все, то очень многое.
В 1954 году Ольга Чехова перестала сниматься в кино, а через восемь лет ушла и с театральной сцены. Примерно в то же время она выразила желание открыто посетить СССР и  написала подруге далекой юности Алле Тарасовой, что собирается приехать «совсем по-домашнему, со мной будут только дочь и внучка, секретарь, доктор и массажист. Хочу посетить могилы дяди Антона и тети Оли» Подруга перепугалась до полусмерти и ответила: «Еще не время приезжать».
После этого Чехова оборвала все связи с Москвой и никогда больше не слушала и не смотрела новости из СССР. Более того, запретила окружающим все разговоры на эту тему. А сама продала дом в  Восточном Берлине и перебралась в Мюнхен, где в самом центре открыла косметический салон. Никто не чинил ей в этом никаких препятствий.
Переход из мира искусства в совершенно другую сферу деятельности может показаться странным, но у Ольги Константиновны имелся официальный диплом парижского «Университета красоты», где она в свое время прошла курс занятий, а также знания, почерпнутые из прослушанных в Бельгии и Германии лекций о косметологии. Так что  салон процветал и постепенно превратился в небольшую фирму «Косметика Ольги Чеховой».
«Я еду в фирму. Свой белый БМВ вожу до сих пор сама: мне это  доставляет удовольствие. Сегодня на повестке дня большое обсуждение перестройки и расширения наших помещений  на  Тенг-штрассе.  В  офисе  я  здороваюсь  с  моим  компаньоном, директором по продажам и секретаршей по производству. Мы сидим  все  вместе: комнаты слишком маленькие, тесные - необходимо добавить помещения  соседнего дома. Производство расширяется,  нужен  конвейер.  И  мы  не  проходим  мимо автоматизации.
Я иду в лабораторию. Представитель строительной фирмы поясняет  мне  план расширения  вновь  присоединенных   помещений,   показывает,   какие   стены необходимо сломать, чтобы образовалось место для установки конвейера.
Мимо высоких, переполненных стеллажей я возвращаюсь обратно в офис. Здесь составлено свыше ста препаратов; над девятью мы начинаем работу. Меня всегда радуют награды, завоеванные  нашей  продукцией,  -  например,  международный Гран-при в Венеции.
Секретарша называет мне даты моих выступлений  в  Гамбурге,  Ганновере  и Дюссельдорфе; она заботится о  том,  чтобы  я  смогла  увязать  между  собой доклады без существенной потери во времени…
После ужина я просматриваю почту. Несколько писем от друзей,  большинство от незнакомых людей, молодых и пожилых, которые поверяют мне свои большие  и малые   заботы:   морщины   и   морщинки,    одиночество,    опустошенность, пресыщенность, проблемы брака, страх бытия...
Я делаю пометки на полях для ответа.
Для одной молодой женщины в депрессивном  состоянии  я  помечаю:  "Каждую секунду,  минуту  и  час,   прожитые   вами   без   счастья,   вы   потеряли безвозвратно...»
Такова была жизнь бывшей знаменитой актрисы чуть ли не до последних ее дней. Ольга Константиновна скончалась в 1980 году от рака головного мозга, пережив погибшую за несколько лет до этого в авиакатастрофе дочь Аду. Любимая внучка – Вера Чехова-Руст – стала известной западногерманской актрисой.
Но одна подробность в архивных документах привлекает особое внимание: Ольга Константиновна пишет о том, что якобы именно ей удалось убедить своих покровителей и поклонников не трогать чеховский дом-музей в Ялте. Если это правда, то Чехова сделала для России вполне достаточно, чтобы заслужить добрую память потомков.
Даже если и была всего-навсего «неисправимой авантюристкой».