Духовные границы Венок сонетов-матрёшек

Сонеты-матрёшки:

1.Мастер оправы духовных границ
жизни страницы листает умело.
Море прибудет с галдением птиц,
вымочив старый причал до предела.

Грустно вздыхая... на солнце гляжу,
время остудит печали дыханье.
Колотой раны накал... заглушу.
Верю и знаю: придёт пониманье.

Будет струиться рассвет у пруда,
дети родятся в любви и согласьи
и по прошествии лет как всегда,
вновь повторятся невзгоды и счастье.

Коль в тишине засыпать не желает,
ветер лишь только её вдохновляет.
2.
Ветер лишь только его вдохновляет
и устремляет в мятежный полёт.
Вновь повторяется, мир оживляя,
скрежетом тронутых рек каждый год.

Вскрытые русла - страданий истоки,
склонен скитаться по жизни изгой.
В сердце больном человек одинокий
брошенным чувством сроднился с тоской.

Сдержит ли в трещинах лёд пониманья
тонны желаний? Или ничего?
Как безучасности гнёт изныванья,
воспоминанья задавят его.

Будет биенье тоски без границ,
в пасти у зверя мятежных зарниц.
3. 
В пасти у зверя мятежных зарниц
вряд ли исполнятся наши желанья.
Воспоминанья мечты без границ:
помнит ли ветер листву утром ранним.

Каждого года? В чём счастья исток?
Жду покаянья, стоя пред амвоном.
Рву обещаний канву, как цветок,
боли в угоду я пред рубиконом.

Честность невинных гвоздик соблюдя,
малою платой воздам за обиды.
Смысл приоткроет на миг погодя
небо в заплатах от мрака корриды.

Жизнь варианты смешно подбирает,
юный бродяга судьбой управляет.
4.
Юный бродяга судьбой управляет,
в нужное русло дела направляет.
равенства знаки... нам рок расставляет.
сердце на чаше весов измеряет.

Так невесомо в душевной тревоге
тяжести накипь на сердце ложится.
Гирями брошенных слов на пороге
в каждое слово сонм чувств отразится.

Лягут довески тоски неуемной,
рваные доли печали зловещей,
веры членённой куски нашей тёмной
тянут до боли нас в омут кромешный.

Крутится горестей тонкая нить.
Выберу клятву, чтоб верность хранить.

5.
Выберу клятву, - чтоб верность хранить.
Душу настроить на трудности быта.
Мастер оправы способен творить,
выгнет ограду оков как орбиту.

Правила зная, свободней живёшь,
ветер доставит о прошлом нам память.
Мысли могильных цветов не поймёшь,
узникам рая трудней всего в замять.

Тот ли пророк, кто признал в иступленьи
жизнь пораженьем? А радость пустой?
Вечно довлеющий знак искупленья,
неба движенья пометит тоской.

Трудно быть честным бесстрастным судьёю,
просто по жизни плыть быстрой ладьёю.

6.
Просто по жизни плыть быстрой ладьёю
и ощущать быстротечность стремлений.
Ветер лишь только шуршит над бадьёю
у изголовья весны в исступленьи.

Радует розу... биенье дождя,
чьей-то листовкой помечены грёзы.
Спустятся вещие сны на вождя,
словно угрозы - бездушья морозы.

Может осколок в груди задрожал,
двинул к предсердью? Опасностью стал?
В чьих-то ладонях зудит как кинжал,
посох за дверью ... на землю упал.

Трудно о том, что прошло не грустить,
в грот отрешений покой поместить.
7.
В грот отрешений покой поместить,
от суеты не найти избавленья,
в пасти у зверя суметь не грустить,
думы приходят не те без сомненья.

Он же на воле свободой живёт,
веришь - не веришь, не всем быть распятым.
Видишь следы на кресте и горишь.
Капельки боли? Страдания святы.

Белой одежды листок как клеймо,
требует красок души во спасенье.
Вот он печальный итог, вот - бельмо,
дьявольских ласок... найти искупленье.

Видно поря устремляться к покою,
свежесть рассвета взять высшей мечтою.
8.
Свежесть рассвета взять высшей мечтою
и обозначить судьбы пьедестал.
Юный бродяга с своею тоскою
душу в безумстве любви потерял.

В ножнах печаль тяжела безнадёги,
Рвётся и свищет свирепый тайфун,
участи флягу приму при дороге,
чувство твоё как скала среди дюн.

Над пепелищем... растерзанной страсти
паствой похожих имён не вернуть.
У безразличья бессмысленной власти
я продолжаю твой сон и свой путь.

Ради надежды должны мы гореть,
призрак не может мрак слов одолеть.
9.
Призрак не может мрак слов одолеть
дабы вернуться к истокам прозренья.
Выберу клятву, что сном овладеть.
Лучше до пепла сгореть в иступленьи.

Ветру в подарок всю горесть разлук.
Позднею жатвой вернусь в твою негу.
Испепелённый на треть в жерле мук,
брошен огарок души истощённый.

Выплесну отблески туч в синеву,
тиной рассветной окрашу печали.
Может для этого луч оживлю
в сердце задетом бездушием стали.

Мой опечаленный горестью гений
плетью плетётся по граням стремлений.
10.
Плетью плетётся по граням стремлений
жизни минувшей томления сон.
Просто по миру пройти без сомнений,
не признавая границ рубикон.

Стать заключённым безумства желаний,
сломанным в призме развенчанных грёз,
чувствуя начатый блиц испытаний,
недовлюблённым уйти в бездну проз.

Только надежда на путь благодати,
брошенным оземь ростком доброты,
манит меня повернуть от распятий,
прожитым в осень легко как цветы.

В жизни дано мне от страсти сгореть,
и головешкой простою истлеть.
11.
И головешкой простою истлеть
скорбной душе предназначена участь.
В грот отрешений мечтой прикипеть.
Вход занавешен тоскою дремучей.

Сотканной горем судьбе подчинясь
в устье сомнений застряв беспросветно.
Доля, - бурлящей рекой становясь,
бросится в море... надеждой заветной.

Не долетает Икар до светил,
до волнолома дорога закрыта
и послевкусие чар ощутил,
сводит оскомой желудок Фенита.

Выйти свободным из всех потрясений
может великий, но сумрачный гений.
12.
Может великий, но сумрачный гений
вех одолеть испытаний прибой.
Свежесть рассвета как тайна творений
станет сгоревшей траве добротой.

Первым лекарством её лицедеев
сбудется лето всем сонмом чудес.
Как новый год в сентябре у евреев
в царстве-полцарства дарует окрест.

Для врачевателя душ утомлённых
нет расписанья и праздников нет.
Делится немощность стуж вдохновлённых
на расстоянье потраченных лет.

Чтобы душою в мечту просиять,
надо нам только свой путь осознать.

13.
Надо нам только свой путь осознать
в самом высоком души трепетаньи.
Призрак не может как птица летать,
сам для себя сотворить воздаянье.

Замок из жизни - наш праведный храм,
время отложит бессмысленный холод,
Травке забытых обид как бедлам
в совестной призме не дать только повод.

Грани затвевшего "Я" осознать,
скроют причастье забытого зноя,
попеременно храня страсти стать,
отблески счастья дать верным изгоям.

Нам не дано вдохновенье понять,
странности мира душой осознать.
14.
Странности мира душой осознать
и устремиться в прозрений дорогу.
Плетью плетётся судьбы благодать,
верный итог торжества для немногих.

Спины готовы для новых страстей,
старой обиды жерства не преемля.
Вылезет снова в поток новостей.
Я отпускаю печаль, радость внемля.

С ветром на волю в мечту улететь,
вновь наполняя Грааль вдохновеньем.
Мной и тобой повторяется впредь
радужной сетью земное стремленье.

В дивном плену лучезарных зарниц,
мастер оправы духовных границ.
Магистрал:
Сонет-матрёшка

Мастер оправы духовных границ,
ветер лишь только его вдохновляет.
В пасти у зверя мятежных зарниц
юный бродяга судьбой управляет.

Выберу клятву, - чтоб верность хранить.
Просто по жизни плыть быстрой ладьёю,
в грот отрешений покой поместить,
свежесть рассвета взять высшей мечтою.

Призрак не сможет мрак слов одолеть,
плетью плетётся по граням стремлений.
И головешкой простою истлеть,
Может великий, но сумрачный гений.

Надо нам только свой путь осознать,
странности мира душой осязать.
ЯСы Виталия Будашко:
1.
море прибудет,
вымочив старый причал,
грустно вздыхая…

время остудит
колотой раны накал…
верю и знаю!

будет струиться рассвет,
дети родятся,
и, по прошествии лет,
вновь повторятся…

2.
 вновь повторятся
скрежетом тронутых рек
вскрытые русла.

склонен скитаться
в сердце больном человек
брошенным чувством.

сдержит ли в трещинах лед
тонны желаний?
как безучастности гнет,
воспоминанья.
3.
воспоминанья…
помнит ли ветер листву
каждого года?

жду покаянья,
рву обещаний канву,
боли в угоду.

четность невинных гвоздик
малою платой,
смысл приоткроет на миг
небо в заплатах.

4.
равенства знаки…
сердце на чаше весов
так невесомо…

тяжести накипь
гирями брошенных слов
в каждое слово.

лягут довески тоски
рваные доли,
веры члененной куски
тянут до боли.

5.
мастер оправы
выгнет ограду оков,
правила зная.

ветер доставит
мысли могильных цветов
узникам рая.

тот ли пророк, кто признал
жизнь пораженьем?
вечно довлеющий знак –
неба движенье.

6.
ветер лишь только
у изголовья весны
радует розу…

чьей-то листовкой
спустятся вещие сны,
словно угрозы…

может осколок в груди
двинул к предсердью?
в чьих-то ладонях зудит
посох за дверью…

7.
в пасти у зверя
думы приходят не те,
он же на воле…

веришь – не веришь,
видишь следы на кресте,
капельки боли?

белой одежды листок
требует красок,
вот он – печальный итог
дьявольских ласок…

8.
юный бродяга,
в ножнах печаль тяжела,
рвется и свищет…

участи флагу
чувство твое, как скала,
над пепелищем…

паствой похожих имен
у безразличья,
я продолжаю твой сон
ради приличья…

9.
выберу клятву, –
лучше до пепла сгореть,
ветру в подарок…

позднею жатвой,
испепеленный на треть,
брошен огарок…

выплесну отблески туч
тиной рассветной,
может, для этого луч
в сердце задетом…

10.
просто по жизни,
не признавая границ,
стать заключенным…

сломанным в призме,
чувствуя начатый блиц
недовлюбленным…

только надежда на путь,
брошенным оземь,
манит меня повернуть
прожитым в осень…

11.
в грот отрешений
вход занавешен тоской,
сотканной горем…

в устье сомнений
доля, – бурлящей рекой
броситься в море…

не долетает Икар
до волнолома
и, послевкусие чар
сводит оскомой…

12.
свежесть рассвета
станет сгоревшей траве
первым лекарством…

сбудется лето,
как новый год в сентябре,
в царстве – полцарства…

для врачевателей душ
нет расписанья,
делится немощность стуж
на расстоянье…

13.
призрак не может
сам для себя сотворить
замок из жизни…

время отложит
правку забытых обид
в совестной призме…

грани зацветшего «я»
скроют причастье,
попеременно храня
отблески счастья…

14.
плетью плетется
верный итог торжества, –
спины готовы…

сердцу неймется,
старой обиды жерства
вылезет снова…

я отпускаю печаль
с ветром на волю,
вновь наполняя Грааль
мной и тобою…