Суды над Пушкиным
Первый раздел
Цепь надругательств
О первом надругательстве Николая I, над уже смертельно раненым Пушкиным, совершенным, царем, через сценический фрагмент с “присмертным причастием” следует – особо поговорить. Был тайно организован, Петром Вяземским, через неприметную посылку за священником Петром, из придворной Конюшенной церкви. И “открыто” исполненным, этим священником, именно в квартире уже смертельно раненого поэта.
Этот фрагмент, главный смысл, которого: “Судный день”, - между двумя Петрами! - над самим Пушкиным, уже довольно-таки подробно раскрыт, нами, в наших предыдущих книгах. «Судный день» взят царем, как вы уже знаете, из тайного содержания пушкинской повести. Где поэт “насильственно” привел преступную, во всём, Екатерину II, на “Судный день” - именно к Петру Великому!
А двух Петров царь взял, - как вы уже тоже знаете из наших предыдущих книг! - из “царственной линии” «Пиковой дамы». И взял, разумеется, из обстоятельств перезахоронения, разгневанным Павлом I, своего отца, императора Петра III. Последнего, - кстати, именно по Пушкину! - русского императора. И именно - петровской ветви! И похорон им же, - почти ровно через месяц после смерти! - Екатерины II.
В этом сценическом фрагменте николаевского заговора заключен примерно следующий тайный смысл. Царская записка к поэту карандашом, от 27-го января 1837 года, - скорее всего подошедшая к Пушкину, через второй приезд доктора Арендта в дом поэта именно из Зимнего дворца, в восемь часов вечера! - выполняя, в заговоре, функцию завершения только что выделенного вам, выше, сценического фрагмента выделяемого, здесь, тем самым является:
- и первым царским “венком” на будущую могилу поэта. О втором царском “венке”, на могилу поэта, мы расскажем, вам, ниже;
- и - “рекомендательным письмом”. Письмом, которым злобный царь заблаговременно снабдил, поэта, отправляя, его, на тот свет! Смотрите наши предыдущие книги.
Скорее всего, что царь и послал её, с Арендтом, именно с только что раскрытой, перед вами, целью: чтобы она хоть как-то, но именно отразилась в сознании людей, окружавших, в то время, смертельно раненного поэта. А чтобы она не стала “царским рескриптом” (О чем много поговорили пушкинисты прошлого!), то есть царской “высочайшей милостью” именно к поэту и к его имени, - что, Николай I, ни в коем случае не мог допустить! - он попросил Арендта обязательно, при возвращении его из дома поэта, вернуть её, ему.
Современники поэта, из-за моментального возвращения записки, Арендтом, Николаю I, дают, царской записки к поэту, как вы уже знаете, самые разные вариации. Однако смысл их, в общем-то, один и тот же! Поэтому для наглядности, - и примера! - а так же и для свидетельства, что записка - существовала (Это - главное!), - да и чтобы не нарушать саму логику нашего повествования! - еще раз приведем, вам, её содержание. Вот как она отражена, к примеру, у А.И. Тургенева:
“Государь прислал к нему вчера же Арендта с письмом, писаным карандашом, которое велел прочесть Пушкину и привезти к себе назад. Вот примерное выражение письма: «Есть ли бог не велит уже нам увидеться на этом свете, то прими мое прощение и совет умереть по-христиански и причаститься, а о жене и детях не беспокойся. Они будут моими детьми, и я беру их на свое попечение».
Как видите уже и сами, рекомендательное письмо Николая I, к Пушкину, сопровождающее поэта, на тот свет, словами “умереть по-христиански и причаститься” (Как будто Пушкин - крамольный еретик!), - явно взято царем из сатирических “похорон” поэтом, в пятой главе “Пиковой дамы”, Петра III и Екатерины второй! Оно подослано, царем, как раз к моменту свершения, над поэтом, церковного обряда “присмертного причастия”.
Или свершения, над ним, николаевского “Судного дня”, тайно организованного, им, через Петра Вяземского и священника Петра из придворной Конюшенной церкви! И оно существовало, - как и само “присмертное причастие”! - в реальности, ибо именно здесь оно, царское письмо к поэту, как раз и к месту!
Здесь, кстати, тоже все взаимоувязано у царя-”сценариста”! Взаимоувязано - именно по времени! В разговоре же с Жуковским о царских милостях пушкинской семье, приведенным нами, выше, в наших предыдущих книгах (Смотрите, его, там!), царь, невероятно уже еретничая, проводит мысль о доведении им, поэта, до “смерти христианской”, еще точнее и ярче: “Мы насилу довели его до смерти христианской”!
Вот такова главная суть первого, по хронологии, надругательства, царя Николая I, над Величайшим Гением. Дальше уже пойдет целая цепь, или череда, таких же надругательств и осквернений, тоже тайно “показанных”, царем, своим высшим соучастникам: Бенкендорфу и Нессельроде (Михаил Павлович, брат царя, в это время отсутствовал!).
И последнее замечание о николаевском письме. Его совет поэту, то есть, практически, пожелание умереть, - ведь обычно больному желают выздороветь! - очень похож на пушкинское “пожелание”, Николаю I, “давно уже истлеть в могиле”. Годков так “шестьдесят тому назад”, которое мы выделили, вам, еще в нашей первой книги (Смотрите, его, там!).
Не оттуда ли едет и это николаевское “пожелание” поэту? Наверное, все-таки, оттуда, так как царь “ставил”, свои сценические фрагменты, именно по пушкинской повести. Кстати, язвительно, в николаевском письме, и упоминание о жене поэта, - «о жене и детях не беспокойся». Ибо сам царь-то - не только всем известный, в Петербурге, ловелас, но и - провокационный “поклонник” жены Пушкин.
А провокационный потому, что, выставляя, себя, именно поклонником и даже, как вы уже знаете, “влюбленным другом” Н.Н. Пушкиной, лично организовывал травлю её, в свете, именно через свои салоны. Однако вернемся именно к только что обозначенным надругательствам и к осквернениям.
Вот их мы и попытаемся раскрыть, вам, в заключительной работе нашего книжного цикла. Раскрыть для того, чтобы уже сам вопрос о перезахоронении Пушкина и Лермонтова в Москве, на их родине, больше не подвергался сомнению (Здесь я имею в виду, в первую очередь, уже три неудачные попытки перезахоронения Пушкина, предпринятыми любящими, поэта, людьми в разное время!).
С целью распространения в русском обществе идеи перезахоронения Пушкина и Лермонтова в Москве, на их родине, - а Родина-мать всегда очищает своих сыновей от надругательств и скверны, даже если они были осквернены врагом, мы завершим изложенный разговор о николаевских надругательствах, над Пушкиным, небольшим отрывком из моего стихотворного произведения “Царская месть”.
Произведения, специально созданного, мною, именно для распространения в русском обществе, изложенной вам, выше, мысли о перезахоронении наших Великих поэтов. Вот как только что раскрытый, перед вами, николаевский сценический фрагмент заговора выделен, мною, в стихотворном повествовании:
«Еще одно отметим мы Для вас в том заговоре мерзком. Петра-священника пришлет Злой царь к поэту - непременно! Петр-князь (иль тот же “камергер”!) Пошлет, за ним, слугу поэта. Пошлет - не ведомо куда! Пошлет - в Конюшенную церковь! Двадцать седьмого января Священник Петр свершит … “причастье”! Чем вам не “судный день” … царя! И здесь царь-изверг - издевался!
“Сатанин суд” вершит злодей Уже над раненым поэтом! А рядом - мстящий “камергер” Через очки глядит на это! И здесь поэт наш - осквернен! И здесь мы видим - шабаш смерти! Екатерины видим след! И Николая-зверя - поступь! Вот так решался здесь вопрос, Как - “умереть по-христиански”! Царь Николай его - твердил: Он - Сатана, “Тартюф в короне»!
Кстати, вот именно эти мысли, - и речи! - и должны были звучать, тогда, из уст современников поэта! Но все они были скованы страхом перед Деспотом и Тираном! И прозвучало - рабское! Единственный человек, прямо высказавшийся о дуэли и смерти Пушкина, это поэт М.Ю. Лермонтов, за что и был убит, царем, в Пятигорске тоже на тайно заказанной, им, дуэли! Пушкинисты же прошлого, основываясь на высказываниях современников поэта, тоже взяли, практически, рабский тон! Тот же П. Щеголев, к примеру, пишет, об этом, следующее: “Царь, мягко говоря, не любил Пушкина”! Да он, его, бешено ненавидел!
Следует считать надругательством над поэтом, устроенным царем, тоже 27-го января 1837 года, то есть сразу же после возвращения его, с прусским принцем, из Каменного театра, и его совещание. А это, не забывайте, главная дата николаевского заговора, в день которой, Николай I, собственно, и выполнил главную задачу своей интриги: дуэль Дантеса, с поэтом! Совещание с графом Нессельроде, с командиром Кавалергардского полка и - дивизионным генералом.
Совещание, после свершения, которого, Николаем I и был запущен, уже 28-го января, механизм николаевского следствия по делу о дуэли. Механизм, в шестеренки, которого, сразу же попал, как в жернова, и уже смертельно раненый Пушкин. Царем был запущен, кстати, и механизм действий, заговорщиков, и в дни после 27-го января, когда уже ожидалась, через оценку врачей, и смерть поэта!
Попал, кстати, не как поэт и человек, защищавший свою честь, - и имя! - и честь жены, а как “закоренелый преступник”, которому и двух ссылок - оказалось мало! Уже по возникновению этого обстоятельства, смертельного ранения Великого поэта, на дуэли, раскрываемые действия, царя, являются не только преступными, но и - кощунственными! Многие же пушкинисты прошлого не отмечают, в своих трудах, даже названного, выше, совещания.
А это, кстати, именно действия, самого царя, против Пушкина! Именно с его подачи, ярко выраженной в одном из его писем, о котором вы уже знаете, поэт и становится, у царя, неправым во всем его деле с Геккернами. А в этом письме он, - “возмущаясь” «ругательным письмом» Пушкина к Геккерну, называл его, как вы помните, дерзким. Что моментально и подхватывается - в петербургских салонах! А это, кстати, очень важный штрих в событиях именно после 27-го января! Негласно дает, он, и команду считать Дантеса - благородным, - и чуть ли не героем! - что тоже - немедленно выполняется в салонах высшей знати!
Еще раз подчеркнем, что только что выделенное совещание, с его враждебной направленностью против поэта, это тоже акт надругательства над уже смертельно раненым Пушкиным. Ибо царь, - через свое отношение к Пушкину не как к Великому поэту, а именно как к “закоренелому преступнику”, - которого только могила исправит! - и выразил, через само содержание и проведение совещания, свое истинное отношение к Пушкину, полное злобы и ненависти!
Второй раздел
Военные суды
над Пушкиным и Лермонтовым
А только что выделенное совещание дает уже и прямое следствие: 28-го января, как мы только что указали выше, Николаем I будет запущен механизм следствия по дуэли с его верхней планкой: смертной казнью и виновных и … невиновных! В этом - вся “соль” николаевского, то есть в высшей степени подлого, следствия! А следствие, каким бы оно не было закрытым, является уже, в общем-то, судом. Ибо уже часть людей, причастных к нему, обсуждают, - или “судят”! - людей, попавших в жернова следствия!
А сейчас вспомните о только что выделенным вам, в начале главы, николаевском “судном дне” или, явно “позаимствованным” царем, как вы уже знаете, как из тайного содержания “Пиковой дамы”, так и из обстоятельств перезахоронения, императором Павлом I, своего отца, императора Петра III, и похорон, им же, Екатерины II.
А, если вспомнить именно о нем, то получится, что Николай I, - уже с 28-го января 1837 года! - начнет вершить, над поэтом Пушкиным, и реальный “суд”. Вершить, над ним, военный “суд” Николая-палкина, как метко прозвал, его, русский народ за чрезвычайную жестокость. Суд, в котором поэт тоже окажется, у царя-изверга, как вы скоро увидите и сами, виновным!
А это, уже, очередное надругательство, Николая I, над величайшим из Гениев! Кстати, николаевские военные “суды” - суды особенные! Именно с помощью таких “судов” Николай I “судил” и декабристов, создавая, - именно через них! - как видимость законности, так и, в общем-то, свой первичный авторитет перед европейской общественностью. Именно в этом плане он и оказался, - уже тогда! - “мастером по дискредитации и чернению известных и знаменитых людей России”!
Он не гнушался, в то время: и личным ведением следствия и допросов декабристов; и составлением разного рода грязных небылиц и сплетен по ним; и самим написанием множества документов (Указов, решений суда и прочее!) по декабристам и написанием статей для русской общественности, - и для Европы! - прославляющих его “мудрые” решения и действия!
И в этом отношении он недалеко ушел, кстати, от своей преступной, - и лживой во всем! - бабуси, Екатерины II. Императрицы, занимающейся и во внутренней политике, - и, часто, во внешней! - примерно такими же “делами”. Другими словами, занимающейся - разного рода фальсификациями и подлогами, подкупом и обманом, убийствами и отравлениями и - просто подлостью.
Здесь же выделим, что оказался виновным, перед Николаем I, и поэт М.Ю. Лермонтов! Три николая-палкинских военных “суда” (Перед первым он объявил Лермонтова, как вы уже знаете, и сумасшедшим!) совершил, он, и над М.Ю. Лермонтовым. Над поэтом, вставшим, через стихотворение “На смерть поэта”, на защиту Пушкина! И здесь мы наблюдаем прямое надругательство, царя-Палкина, над нашими Гениями!
Пушкинисты же, - и лермонтоведы прошлого! - почему-то не замечают - и эти “суды”! Кстати, первый из них, возникший именно по лермонтовскому стихотворению “На смерть поэта”, он совершил одновременно, как вы уже знаете из изложенного вам, выше, материала, с николая-палкинским “судом” над А.С. Пушкиным - 19-го февраля 1837 года!
Что вновь свидетельствует, нам, о сценичности николаевского заговора, как против Пушкина, так и, потом, против М.Ю. Лермонтова! Николай I, - именно через одновременность “судов” над Пушкиным и Лермонтовым! - как бы судил и живого поэта, то есть живого Пушкина (Так он был - ненавистен ему!)!
Свидетельствует нам, - о только что выделенном садистско-извращенческом зловещем замысле царя, воплощенным им в жизнь! - и тот факт, что он отправил реально существующего поэта (Поэта М.Ю. Лермонтова!) и Дантеса, убийцу Пушкина, из Петербурга: поэта - в опасную ссылку на Кавказскую войну; Дантеса же - в высылку на родину, во Францию. Что равносильно было - тайному поощрению, им, убийцы Пушкина.
Отправил Дантеса, кстати, даже в санях императорского двора и при деньгах за убийство Пушкина. И отправил, - убийцу Пушкина! - в один и тот же день: 19-го марта 1837 года, что и засвидетельствовал, нам, сам А.И. Тургенев в своей последней дневниковой записи от 19-го марта 1837 года.
Чтобы не нарушать логику нашего повествования, вновь выделим её, вам! Выделим, разумеется, уже в качестве факта, подтверждающего именно наличие николаевского заговора против наших двух Великих поэтов: “19-го марта. Встретили Дантеса, в санях с жандармом, за ним другой офицер, в санях. Он сидел бодро, в фуражке, разжалованный и высланный за границу…”.
Еще раз выделим здесь, что в этот же день, 19-го марта 1837 года, тайно, незаметно “выезжал” из Петербурга, в ссылку на Кавказ, - скорее всего, тоже под тайным присмотром николаевских жандармов! - и поэт М.Ю. Лермонтов. Я назвал этот, явно, выделим, сценический фрагмент заговора царя против наших двух Великих поэтов, разумеется, условно: “Ссылочно-высылочным разъездом”, подчеркнув, именно через его название, сценическую суть его.
Закончим же разговор об этом, тоже чернящим и оскверняющим, поэтов, эпизоде николаевского заговора, следующим. Дантес хотя и был разжалован, царем, и выслан - за границу (Что царь сделал - только из-за глухого, - но мощного! - ропота русской общественности!), но увозил “в императорских санях”, - под присмотром двух жандармов! - как вы уже знаете из нашей предыдущей книги, четыреста тысяч рублей.
За которые Пушкину пришлось бы трудиться, в поте лица своего, ровно восемьдесят лет (Царь назначил ему жалование, как вы знаете из пушкинианы, всего лишь в пять тысяч рублей. Еще раз выделим, ровно столько, сколько он платил, - официально! - Дантесу, наемному убийце нашего Гения!). И в Баден-Бадене 1837 года, в день рождения императора, уже ходил, как заметил князь Одоевский, со “шляпой набекрень”, вовсе не представляя, из себя, “бедного человека”!
А приехал он в Баден-Баден, как вы уже знаете по нашим предыдущим книгам, для тайного ходатайства, перед Михаилом Павловичем, об устройстве своего голубого “друга”, Геккерна, посланником в Вену, в Австрию, что тоже явится, потом, именно оплатой, царем, “спецуслуг” Дантеса. И приехал на дорогостоящий курорт не один, а с бароном Геккерном и Е. Гончаровой.
Что тоже свидетельствует нам, что денежки, у него, всё-таки водились. Кстати, и Геккерн-старший, как нам свидетельствует письмо Андрея Карамзина к С.Н. Карамзиной, там тоже - вовсе не бедствовал, так как чуть ли не ежедневно играл, там, в рулетку. И здесь отчетливо видна именно оплата, царем Николаем первым, их “услуг”!
Еще же раз уже особо выделим здесь, что барон Геккерн, - видимо именно после баденской встречи Дантеса с Михаилом Павловичем! - будет устроен царем, - разумеется, вновь через принца Оранского! - в Вену, в 1842 году, посланником.
И даже станет, там, “старшиной дипломатического корпуса”, прослужив там, в качестве нидерландского посланника в Вене, по 1875 год. Что вновь говорит нам о том, что Николая I, - и принца Оранского! - он - вполне устраивал и дальше. Сам же Михаил Павлович отреагирует на появление Дантеса, в Бадене, - по свидетельству того же князя Одоевского! - как вы уже знаете, хотя и весьма и весьма оригинально, но - точно:
“Встретивши Дантеса (убившего Пушкина) в Бадене, который, как богатый человек и барон, весело прогуливался со шляпой набекрень, Михаил Павлович три дня был расстроен. Когда графиня Соллогуб-мать спросила у него о причине его расстройства - он отвечал: “Кого я видел? Дантеса!” - “Воспоминание о Пушкине вас встревожило? - “О нет! Туда ему и дорога!” - “Так что же?” - Да сам Дантес! бедный! - подумайте, ведь он солдат”.
Как видите, и здесь очень отчетливо проявляется враждебное отношение царя Николая I, - через его младшего брата, - именно к Пушкину, попытавшемуся, хотя и тайно, но, все же, объявить, - если выражаться на современном языке! - импичмент именно царям екатерининской ветви. Однако продолжим разговор именно о выделяемых, здесь, надругательствах.
Третий раздел
Повесить, но суждение его,
за смертью, прекратить
Вновь вернемся к реальному, или к земному, николаевскому военному “суду” над Пушкиным, чтобы наглядно показать, вам, и его: именно как надругательство над поэтом! Вот как он выглядит в документальной повести Т. Рожновой “Жизнь после Пушкина”:
«19 февраля окончено военно-судное дело над камергером Двора Его Императорского Величества Пушкиным …военный приговор гласил: Комиссия военного суда, соображая все вышеизложенное, подтвержденное собственным признанием подсудимого барона Геккерна, находит как его, так и камергера Пушкина виновным в проведении строжайше запрещенного законами поединка, а Геккерна и в причинении пистолетным выстрелом Пушкину раны, от коей он умер, приговорила поручика Геккерна за таковое преступное дело по силе 139 Артикула … повесить, каковому наказанию подлежал бы и подсудимый камергер Пушкин, но как он умер, то суждение его за смертью прекратить, а подсудимого подполковника Данзаса … по силе 140 военного Артикула повесить. Каковой приговор подсудимым объявить, а до воспоследствия над ними конфирмации содержать под строжайшем арестом”.
Далее Т. Рожнова дает примечание: “Любопытно, что на протяжении всего судебного разбирательства Пушкина называют “камергером”, а не “камер-юнкером”, каким в действительности являлся поэт согласно высочайшему указу Николая I от 31 декабря 1833 года».
Хорошо, что Т. Рожнова замечает, хоть, “камергера”! Маститый исследователь П. Щеголев, и другие пушкинисты прошлого, имея, на руках, уже и военно-судное дело, “камергера” - так и не заметили! Мы же взяли выдержку, из её повести, только, в принципе, из-за её, выделенного вам, выше, примечания. Могли бы взять, - только что выделенный вам, выше, материал, как и она! - прямо из военно-судного дела. Но решили выделить - именно николаевского “камергера”. И еще, его же, николаевского, - военно-судного дела! - “поручика Геккерна”! Надеюсь, что вы уже догадываетесь, на что я вам, здесь, намекаю?
Если нет, то я, - именно через только что выделенную выдержку из повести Т. Рожновой! - наглядно показываю, вам, что никакой случайности появления “камергера” и “поручика”, в николаевском военно-судном деле, нет! И что это - не ошибка судей, судопроизводителей или писцов. А отражение Николаем I в заговоре, уже против мертвого Пушкина, - через свой “суд” и III отделение, возглавляемое Бенкендорфом! - именно пиководамовского “поручика”, то есть царя Александра I (Или князя, поручика, Томского Павла Александровича! - смотрите пушкинскую повесть!).
Поручика, которого поэт женил, как вы уже тоже знаете, на даме легкого поведения, то есть женил - на Идалии Полетики. Смотрите Заключение “Пиковой дамы” и наши предыдущие книги! И отражение, им же, пиководамовского “камергера”. Смотрите, к примеру, пятую главу пушкинской повести и предыдущие наши книги, где предложение о “худощавом камергере” и “англичанине” - так и сверкает своей явью и - необычностью!
Другими словами, и здесь мы видим - сценический фрагмент николаевского заговора, “размазанный” царем, через ночное совещание 27-го января 1837 года, - и другие его тайные указания и решения! - именно по только что выделенному, вам, вердикту николаевского военного “суда” и его судебному разбирательству! Видим, - через прорвавшийся, к нам, вердикт военного “суда”! - именно николаевскую ненависть к поэту! И - его инсценировку!
Условно я назвал названный, выше, сценический фрагмент, - чтобы отразить именно его главную суть и смысл! - “Повесить, но …суждение, за смертью, прекратить”! И чтобы, разумеется, именно через его название оттенить и, наконец, выделить очередное надругательство, царя, над нашим Великим поэтом!
О камер-юнкере и о камергере, как, кстати, и о николаевском поручике, - которого царь дал: и Дантесу, и, потом, Лермонтову! - которые, как вы уже знаете, занимают очень важное место во всем николаевском заговоре против Пушкина, мы уже почти всё рассказали, вам, в своих предыдущих книгах.
Если же вы читаете эту книгу впервые, то наикратчайшее напомним, вам, хотя бы, пока, о николаевском “поручике” (О “камергере”, у нас, еще будет разговор впереди!). Пушкин, как вы помните по нашим предыдущим книгам, снизил своего любимейшего Александра I сославшего, его, в две ссылки, в стихотворении “Воспитанный под барабаном”, - как лихого полководца и победителя Бонапарта! - до капитана. А в тайной “Пиковой даме” - и до поручика, вновь сатирично повысив его, в офицерском чине, в Заключение повести, до ротмистра! Сатирически “повысил” через предложение: “Томский произведен в ротмистры и женится…”!
Николай I “наградил”, - это выделим, уже, особо! - и Дантеса и, потом, Лермонтова, - перед его дуэлью с Н.С. Мартыновым! - именно пиководамовским “поручиком”! Отсюда, по Николаю I: презренный камер-юнкер Пушкин дрался, на дуэли, всё же с поручиком (Возможно, даже, именно с “поручиком Томским Павлом Александровичем”!), а не с кем попало. Действительный же, - то есть тоже “николаевский”! - Александр I стал в это время у поэта, - в Заключение “Пиковой дамы”! - уже “ротмистром”!
А если бы не дрался, - да не писал “возмутительных стихов” (Выражение Александра первого!) и не выступал против царей, да не писал бы своей, никому не нужной, Истории! - то дослужился бы - и до “камергера”! Как, к примеру, князь Петр Вяземский! И не влачил бы, при этом, полунищенское существование! Вот в чем, оказывается, заключена скрытая язвительность, - и ирония! - злого царя в вердикте его военного “суда”!
Царь, - создавая “сценичность” ещё в первые годы своего заговора против Пушкина! - не мог остановиться, по ней, и после смерти поэта! Презренно же малый, по чину, “поручик” Лермонтов тоже дрался, на пятигорской дуэли, не с кем-нибудь, а уже с “майором”. Хотя и - с отставным. Так царь тайно довел императора Александра I, - а, может быть, и себя, так как Мартынов - именно Николай! - и до чина “майора”!
А если бы не писал “непозволительные стихи”, - и не защищал Пушкина! - то тоже дослужился бы, - если бы какая-нибудь кавказская пуля не остановила его! - до высокого чина! Как, к примеру, брат Пушкина, Левушка, который стихами, имеется в виду - “возмутительными”, не особо баловался! Вот какой получается - николаевская “арифметика”!
И здесь мы видим тайную язвительность (точнее, наверное, сатиричность!), царя-деспота, над нашими Великими поэтами. Но главное, всё же, несколько в другом обстоятельстве! Через только что изложенное мы показали вам, - и в который уже раз, если учесть все предыдущие наши книги! - взаимосвязь николаевских заговоров, - против Пушкина и Лермонтова! - даже по этому направлению!
Здесь же еще раз подчеркнем, что очень выразительное и очень, в общем-то, сочное определение николаевского военного суда «суждение за смертью прекратить», не было выполнено царем. А он произвел, как вы уже увидели и сами, целых два “суда” над нашим величайшим поэтом. И, даже, по-садистски смаковалось, названным царем, хотя бы по его записки карандашом и по разговору его, с Жуковским, о милостях пушкинской семье!
Два суда, кстати, это: только что изложенный вам николаевский “судный день” и воинский “суд”!
Он не отказал бы себе в удовольствии, - настолько он ненавидел Пушкина! - и повесить поэта, если бы тот остался жив и, разумеется, если бы все было - во власти царя-деспота! Условно, - то есть по вердикту военного “суда”! - всё же повесил его. Повесил через определение, “каковому наказанию подлежал бы и подсудимый камергер Пушкин”. Определение, вынесенное - николаевским военным "судом"! Вот таковы весьма мерзкие нюансы, - и реалии! - концовки николаевского заговора против Пушкина.
Закончить же разговор о николаевских двух “судах”, над Пушкиным, - и, практически, трех николаевских “судов” - над М.Ю. Лермонтовым (Третий, так же как и над Пушкиным второй, посмертный.)! - намереваемся через небольшой разговор о… Лопухиных. Начатый нами, как вы помните, еще в нашей первой книги.
Точнее, это будет даже не разговор, а небольшая заметка о них. Заметка, больше предназначенная, наверное, для профессиональных пушкинистов, чем для широкого круга читателей. Я, ограниченный, по доступу, к архивным материалам, - все мои книги созданы по уже опубликованным, в пушкиниане, архивным материалам и источникам! - вынужден, в связи с только что объявленным обстоятельством, дать, по Лопухиным, именно заметку. Дать заметку, через которую и обращаю внимание читателей, - и пушкинистов! - именно на них, Лопухиных.
Обращаю с целью, чтобы будущие пушкинисты не упустили, в своих работах, и вопрос именно о них! А читатели - чтобы тоже знали, что за Лопухиными тоже стоят какие-то, пока неведомые нам, тайны! Кстати, авторы телепередачи “Искатели”, говоря “О золоте царицы” Лопухиной, - смотрите их передачу на телеканале “СТБ” от 5 августа 2005 года! - искажают факты как по самой жене Петра Великого, так и по Екатерине первой!
Именно Екатерину I Петр Великий провез вокруг казненного, им, любовника Екатерины I, иностранца Монса! Е. Лопухина же, как и её многочисленные родственники, мешала именно преобразованию России, Петром I, в сильное государство. Главная же суть моей заметки, по Лопухиным, заключена примерно в следующем.
Первое. Лопухины - это род, из которого вышла первая жена Петра Великого. Второе. И.В. Лопухин, выделенный, нами, в нашей первой книги, являлся, во времена Павла I, главой русских масонов. Третье. Николай I, создавая, в 1826 году, Верховный уголовный суд над декабристами, назначил Председателем этого “суда” князя П.В. Лопухина. Вот факт, взятый нами из книги Г. Невелева «Истина сильнее царя»:
«1 июня 1826 года был издан высочайший манифест об учреждении Верховного уголовного суда “для суждения государственных преступников”. Председателем суда назначался князь П.В. Лопухин, его заместителем - князь А.Б. Куракин». Кстати, Куракин у нас тоже фигурирует - именно при рассмотрении нами, в первой нашей книги! - вопроса о смерти Екатерины II и воцарении Павла первого.
И, тоже, кстати, Л.Н. Толстой тоже интересовался - этим же “судом”! В частности, интересовался подлинником обряда казни декабристов, составленного лично Николаем первым! Четвертое. М.Ю. Лермонтов был влюблен, - и всю жизнь любил! - именно Варвару Лопухину! Девушку, которая тоже могла быть родственна - именно выделяемым, здесь Лопухиным! На этом разговор, о николаевских “судах”, мы и закончим.
Глава вторая
Посмертная “ссылка”
Первый раздел
Третья ссылка
Самое же выразительное, здесь, то, - и снова в самом мерзком значении и виде! - что и условно повесив Пушкина, Николай I на этом - не успокоился! Он “сослал” нашего Великого поэта, - и не так уж условно! - в изоляционную, - то есть типа тюрьмы, крепости или монастыря! - посмертную “ссылку” в глухое село Михайловское. Глухим оно становится, если смотреть телевизионные передачи о нём, и в наше жуткое время!
Сослал его в посмертную «ссылку» со значением или смыслом: «Я тебя вызволил из бессрочной ссылки из Михайловского (Бессрочная ссылка - это ссылка без указа срока её окончания!), - а вызволил он поэта, из Михайловской изоляционной ссылки, в 1826 году, с целью обелить, себя, пред русской, - и европейской! - общественностью за варварскую расправу над декабристами!
И чтобы сделать себе, - при показной “дружбе” с Пушкиным! - имидж “просвещенного монарха” (Кстати, почти точно так же поступала и его бабка, Екатерина II, заигрывая с Вольтером и с западноевропейскими энциклопедистами и, как вы уже знаете, напрямую подкупая их.)! - я же тебя навечно, - и посмертно! - “ссылаю”, вновь, именно в Михайловское»!
Здесь, при этом варварском и подлом акте, царем заодно пресекалась, особо выделим это, и преклонение, - и поклонение! - петербуржцев и всей России, перед Пушкиным, его памятью, его Гением, его могилой! Если бы он был захоронен царем, разумеется, именно в Петербурге, тогда еще - столицы русского государства. Да еще и - с величайшими почестями, идущими от русского народа! И - в храме!
Это, кстати, поэт выделил в письме к жене, от 28-го июня 1834 года: «Умри я сегодня, что с вами будет? Мало утешения в том, что меня похоронят в полосатом кафтане и еще на тесном петербургском кладбище, а не в церкви на просторе, как прилично порядочному человеку».
Здесь С. Абрамович, безусловно, права, рассуждая, в своей книге «Пушкин. Последний год жизни», о возможном последнем посмертном унижении и оскорблении, царем Николаем I, поэта Пушкина, которое поэт, видимо как жесткий реалист, просто предвидел!
Царь этот акт вандализма, - продиктованный - именно его ненавистью к поэту! - реализовал - полностью! А общественность, скованная страхом перед деспотом, даже, по сути дела, не отреагировала на него! Как не отреагировали, потом, и пушкинисты прошлого, самые, между прочим, профессиональные защитники нашего Гения! Даже последовал через Бенкендорфа, как вы знаете из пушкинианы, окрик царя: «Почему положен во фраке, а не в мундире» (Смотрите, к примеру, дневник А.И. Тургенева, где названный окрик, царя, и выделяется другом поэта!).
А реализовал именно через захоронение, Пушкина, в глухом Михайловском: у стен Успенского храма Святогорского монастыря. Даже - не в церкви! Здесь мы смело можем предположить, что раньше, - или же через Дубельта, производившего “посмертный обыск” бумаг поэта вместе с В.А. Жуковским! - царю стало известно и содержание выделенного, выше, письма поэта, к жене! И, разумеется, содержание других писем, поэта, к своим современникам. Писем, в некоторых, из которых, говорилось и об уплате поэтом, в монастырскую казну, денег за место для своей могилы. Оплате, которую он совершил, чтобы избежать - именно “последнего унижения”!
На самом же деле реальным завещанием поэта было, - уже особо выделим это! - захоронение, его, именно “в храме и на просторе”! Так просто требовала - душа поэта, - никогда не признающая никаких оков и ограничений! - и его мощный, свободолюбивый дух! Да и любил он, - всегда! - именно бескрайние просторы России! Относительно же выделенного выше, весьма робкого, кстати, предположения С. Абрамович, можно сказать примерно следующее. Она здесь, то есть в своей книге, только рассуждает, боясь даже прикоснуться к теме перезахоронения Великого поэта!
А здесь, как видите уже и сами, тоже полно николаевской скверны. Причем, самой, - как вы уже знаете по моему “Обращению к общественности”! - основной. Николай I именно через захоронение Пушкина, в глухом Михайловском (в Святогорском монастыре), отнял, у русского народа, массовое поклонению, его, именно Величайшему Гению. И - могиле его! Нет в Петербурге могилы поэта, нет в столице, а, следовательно, и во всей России, и “пушкинского дела”. Его, прежде всего, свободолюбия и призывов к Свободе!
Так как поток россиян, в глухое, - и сейчас! – село Михайловское, в общем-то, незначителен! И это надо понимать - наиболее отчетливо! И применен здесь, царем, именно жандармский принцип: нет в столицы могилы поэта, нет, в ней, и поклонения не только его могиле, но и - самому поэту и его творчеству!
Кстати, захоронение царем Николаем I, Пушкина, именно у стен Успенского собора Святогорского монастыря, уже видимо тогда предполагало «воздвижение» именно его, - то есть именно николаевского, или жандармского, что - одно и тоже! - памятника, на могилу нашего Великого поэта. Царь прикрывал своё кощунство, кстати, и самим родовым, как вы уже знаете по пушкиниане, кладбищем Пушкиных. И через это обстоятельство он надеялся навечно “замуровать”, поэта, именно в глухом месте.
А предполагало такое захоронение поэта именно при тщательной разработке, царем, не только своего заговора, но и именно тайных надругательств и осквернений, им, уже мертвого поэта. Что уже прекрасно видно по самому николаевскому заговору против Пушкина, который мы, вам, уже почти полностью раскрыли через наши книги.
«Воздвижение», кстати, памятника, при постановке, которого, он и установит над склепом могилы поэта, - через тайную жандармерию! - именно свою, - то есть именно николаевскую! - “свадьбу мертвецов”. Тоже “позаимствованную” им, как вы уже знаете по нашим предыдущим книгам, из тайной пушкинской “Пиковой дамы”. Что и подтвердит, нам, именно С.С. Гейченко. Он производил в 1953 году, в составе специальной комиссии, обследование могилы Пушкина.
Как видите, и здесь наш Величайший поэт, - являющийся гордостью не только России, но и всего прогрессивного человечества! - в сильнейшей степени не только осквернен царем, но и, тоже в сильнейшей степени, именно унижен царем-деспотом, царем-тираном! Как осквернена, николаевской посмертной “ссылкой”, и могила его, практически выкопанная тогда, - руками Николая I, - за стенами глухого Святогорского монастыря! Другими словами, могила осквернена после заказного убийства, царем же, поэта.
Кстати, не только прямые родственники поэта (и Гончаровых!), но и общественность не были допущена царем, - из-за тайного вывоза гроба, с телом поэта, из Петербурга! - к настоящим похоронам Пушкина - даже в глухом Михайловском. По настоящему хоронил поэта, - да и то - с жандармом! - только, как вы знаете из пушкинианы, А.И. Тургенев! Да верный, до конца своей жизни, слуга поэта.
А русский народ так и остался, тогда, на площади и перед домом поэта на Мойке. Это вы прекрасно знаете из пушкинианы, которая, кстати, и этот момент передает, нам, весьма слабо и, даже, не совсем отчетливо!
Поэтому поэта не только обязательно, но и с очищением от николаевской скверны, - которую проведет православная церковь через соответствующие религиозные обряды! - необходимо перезахоронить, с величайшими почестями, в Москве, на его родине. Да ещё и - в храме и на просторе, как считал сам Гений! Кстати, в Москве лучше, чем “Поклонная гора”, и места нет. Ибо сама “гора” - именно поклонная!
Второй раздел
Но есть и божий суд,
наперсники разврата
Как необходимо перезахоронить - и М.Ю. Лермонтов! Где произвол, царя-жандарма, был - наиболее высок! Лермонтова, царь-изверг, специально убил, - и “похоронил”! - именно на чужбине. Скорее всего, именно через свой “опыт” с Пушкиным, когда ему стало очевидным - именно возмущение русского народа дантесо-пушкинской дуэлью. И на убийство, которого, в Пятигорске, - на специально организованной им, для этих целей, дуэли! - император бросил, как вы уже знаете из пушкинианы, такие грязные и мерзкие слова, как: “Собаке - собачья смерть”!
А его младший брат, преподобный Михаил Павлович, фигура, кстати, более чем одиозная, - то есть уже с ярко выраженными психическими отклонениями! - зная, как вы уже знаете из изложенного материала, все его тайные действия против поэта! - чуть ли не повторил их, летом 1837 года, в Баден-Бадене, сказав: “Туда ему и дорога”!
Кстати, выделенные слова Николая I об убийстве Лермонтова, на дуэли в Пятигорске, - как и слова Михаила Павловича о Пушкине, в Баден-Бадене 1837 года! - опубликованы, как в огромной пушкиниане, так и в лермонтоведении, очень поздно. Они опубликованы много десятилетий спустя после выделяемых, здесь, дуэлей, и, в общем-то, не являются случайными. Царь, и его потомки, не допускали, естественно, выделение названных слов царя, и его брата, в печати!
Перед убийством М.Ю. Лермонтова в Пятигорске, - через Бенкендорфа (Он, кстати, главный практический руководитель николаевского заговора против М.Ю. Лермонтова.), военное ведомство, тайную агентуру и политический сыск! - Николай I тоже тайно подготовил, для пятигорской дуэли, и некого “священника” Василия Эрастова.
Как и, в свое время, “священника” Петра из придворной Конюшенной церкви! Который, как вы уже знаете из лермонтоведения, не только отказал, друзьям поэта, в проведении всех соответствующих, тогда, церковных обрядов: перед захоронением, во время захоронения и после него, но и поднял скандал, и даже написал, тогда, донос на другого священника, согласившегося провести перечисленные, выше, церковные обряды.
Раппорт его, на протоирея Александровского, читайте в исследовательских работах по лермонтоведению. Здесь же уже особо выделим его слова о поэте, через которые, собственно, вновь и выразилась просто бешеная ненависть, царя-жандарма, к защитнику Пушкина: «Лермонтова, как самоубийцу (А убил-то, его, вновь царь! Через жандармское и военное ведомство! - комментарий В.Б.), надо было палачу привязать веревкой за ноги и отвезти в бесчестное место и там закопать»!
Слова, в которых, то есть в словах николаевского “священника”, почти явно присутствуют, кстати, и неизменный николаевский палач! И, - если соединить его слова со словами самого царя о Лермонтове! - вновь николаевское! Другими словами: у царя: “Собаке - собачья смерть”! У николаевского “священника: “закопать как собаку”!
Так Николай I, еще продолжая, кстати, свой заговор против поэтов, отказал, в “божьем суде”, и - М.Ю. Лермонтову! И здесь мы видим самое настоящее надругательство - именно уже над мертвым М.Ю. Лермонтовым! Поэтому душа бабушки поэта, Арсеньевой, и не успокаивается, бродя, в Москве, по лермонтовскому дому-музею! Здесь, как видите, тоже николаевский сценический фрагмент.
А отказал потому, что именно настоящий “божий суд”, - суд над убийцами Пушкина! - М.Ю. Лермонтов сочно, - и ярко! - выразил, - и изобразил, - в своем знаменитом стихотворении “На смерть поэта”! Вспомните знаменитые строки из этого стихотворения: “Но есть и божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд: он ждет! Он недоступен звону злата И мысли и дела он знает наперед!”, и т.д., то есть все последующие 16-ть строк этого знаменитого лермонтовского стихотворения, практически чуть ли не раскрывающего - николаевский заговор против А.С. Пушкина!
И тогда вы сами составите себе общую картину тайного кощунственного осквернения, царем Николаем I, и поэта М.Ю. Лермонтова не только через выделенные слова царя, - и действия “священника” Василия Эрастова после его, поэта, “смерти “ (Точнее - убийства!), - но и: перед проведением дуэли; и - на самой дуэли!
А Николай I “оформил”, то есть организовал, вторую лермонтовскую дуэль, дуэль его, в Пятигорске, с Н.С. Мартыновым, в общем-то, в мерзком виде, но очень яркими и сочными красками! И вновь, - с присущей только ему! - сценичностью, по которой, собственно, и определяется. А именно: что дуэль была заказана - именно царем!
И именно по главному мотиву выделенного нами, выше, лермонтовского стихотворения, то есть по его “божьему суду”! И, что тоже очень характерно для всего николаевского заговора против поэтов, по главным мотивам всё той же тайной пушкинской повести “Пиковая дама”. И своего заговора против Пушкина, уже почти завершенного им! Видимо, как говорят, вошел во вкус!
Вторую лермонтовскую дуэль “окружают” - именно лермонтовские “надменные потомки”. А.А. Столыпин, князь Васильчиков-младший, имеющий, практически, сведения о готовящейся в Петербурге, царем и Бенкендорфом, дуэли Лермонтова с Мартыновым. Мать, которого, уже была вовлечена царем, как вы уже знаете, и в дуэль Пушкина с Дантесом, и другие, выведенные, М.Ю. Лермонтовым, в его стихотворении через, например, строки: “А вы, надменные потомки Известной подлостью прославленных отцов”!
Именно они, у царя, практические исполнители николаевского заговора против М.Ю. Лермонтова. Кстати, Глебов и Дорохов к ним - не относятся! Они взяты, царем, именно для придания заказанной, Николаем I, дуэли некоторых черт честности и справедливости, которых в реальности, то есть именно в заказной дуэли, практически и не было! Именно они, то есть “надменный потомки”, по зловещему замыслу царя-”сценариста”, и вершат расправу над поэтом, посмевшим указать, общественности, на истинных убийц Пушкина.
А перед самой дуэлью, через специально организованный пикник в “Шотландке”, тайно организованным, Николаем I, через свою агентуру, М.Ю. Лермонтова “окружают”, в “Шотландке”:
- и императрица Екатерина II. Её роль выполняет в выделяемом, здесь, сценическом эпизоде николаевского заговора, ничего не подозревающая, об этом, Екатерина Быховец! У Николая I, еще раз выделим, таких тайных подстав, в заговоре, очень много;
- и, - в назидание потомкам! - сам убитый, Николаем I, поэт А.С. Пушкин! Его роль, в николаевском сценическом фрагменте, выполняет тоже ничего не подозревающий, о подставе, брат поэта, Л.С. Пушкин;
- и, даже, сам шеф жандармов, граф Бенкендорф. Граф, выполняющий, в раскрываемом, здесь, сценическом эпизоде, роль всевидящего жандармского “николаевского ока”!
Он, еще раз выделим, и тайный практический руководитель, - и организатор, - николаевского заговора против М.Ю. Лермонтова. Заговора, в котором граф Нессельроде помог, ему, только, пожалуй, в выгораживании Эрнеста Баранта, когда тот, именно с подачи Нессельроде, стал во всеуслышание заявлять о том, что Лермонтов выстрелил не “на воздух”, а именно в него.
Это прекрасно видно, кстати, именно по исследовательским работам лермонтоведов. А роль Бенкендорфа выполняет, на пикнике в “Шотландке”, то есть в николаевском сценическом эпизоде, племянник шефа жандармов с аналогичной, как и у графа, фамилией. С фамилией именно Бенкендорф!
Как видите, и здесь, перед нами, самая настоящая николаевская “сцена”, которую - ни с чем не перепутаешь. Сцена, специально созданная, - царскими высшими сообщниками! - явно в угоду царю-”театралу”. Вот как она выглядит, кстати, по лермонтоведению: «Июль, 15-го. Утром к Лермонтову в Железноводск из Пятигорска приехали в коляске Обыденная и Екатерина Быховец, которых сопровождали верхом юнкер Бенкендорф, Дмитриевский и Л.С. Пушкин (Брат А.С. Пушкина; - пояснение В.Б.). Пикник в немецкой колонии Каррас (“Шотландка”). После обеда в колонии между 6-7 часами дуэль Лермонтова у подножья Машука при секундантах М.П. Глебове и кн. А.И. Васильчикове. На дуэли присутствовали А.А. Столыпин, С.В. Трубецкой и Р.И. Дорохов. Гроза. Лермонтов убит Мартыновым наповал. Поздно вечером тело поэта перевезено в Пятигорск в дом капитана Чилаева».
Заметим, что в выделяемом николаевском сценическом эпизоде, царскими сообщниками не забыт, даже, николаевский “юнкер”, данным царем, Пушкину, 27-го декабря 1833 года. Или не забыты, ими, даже немцы: пикник проходит - именно в немецкой колонии. И так далее.
Третий раздел
Возвращение Дантеса
Шеф жандармов, в начале барон, а, потом, и граф А.Х. Бенкендорф, это, кстати, один из самых мощных и влиятельных, - наверное, после графа К.В Нессельроде, ставший потом “русским” канцлером (Здесь мы цитируем П. Щеголева!)! - лиц николаевского режима и николаевской империи. И тоже один из высших руководителей (И исполнителей, через свое жандармское ведомство!), как вы уже знаете, николаевского заговора против наших Величайших поэтов.
“Прославился”, он, еще в Отечественную войну 1812 года своими “победными реляциями”, Александру I, о взятии, им, городов. За что его неоднократно шпыняла (или сатирически критиковала!), кстати, именно “знатная старуха”, княгиня Н.П. Голицына! “Прославился” он и своим донесением, Николаю I, о захоронении Пушкина, которое один из пушкинистов все же осмелился назвать, - правда, слишком поздно: уже в наше время! - “царским венком на могилу Пушкина”!
Род Бенкендорфа, кстати, здравствует - до сих пор. Один из представителей его, тележурналист, проживает сейчас на Украине. В виду большого объема этого донесения, мы, пока, не будем его приводить. Ознакомьтесь пока с ними, по пушкиниане, самостоятельно.
А “нарисованная”, царем, “картина”, полная сценичностью, как видите уже и сами, очень отчетливая. И, что не менее важно, сейчас, сочная, то есть, создана Бенкендорфом: именно по николаевскому заговору против Пушкина; и именно по главному, то есть - екатерининскому, мотиву тайной пушкинской “Пиковой даме”. И она, разумеется, мерзка, - и кощунственна! - по своей главной сути и - по своему содержанию.
Представляет, из себя, предпоследний николаевский сценический фрагмент заговора, царя, против наших двух Величайших поэтов! Последними будут, как раз, кощунственные выходки, “священника” Василия Эрастова, после убийства Лермонтова, 15-го июля 1841 года (27-го июля - по новому календарному стилю!), на заказной дуэли в Пятигорске. Изображающий по своей тайной сути, - совместно, разумеется, с приведенными, выше, словами царя об убийстве Лермонтова на дуэли в Пятигорске! - отказ царем, - именно Лермонтову! - в “божьем суде”.
Здесь же выделим, что во многом сценична и первая лермонтовская дуэль, дуэль 16-18 февраля, 1840 года, на Черной речке поэта, М.Ю. Лермонтова, с французом Эрнестом Барантом. Дуэль, главный зловещий смысл, которой: возвращение француза “Дантеса” в Петербург, на Черную речку. Возвращение для повторного «наказания”, - то есть вновь - убийства! - русского поэта! Или показательного убийства, что, пожалуй, точнее!
Роль француза Дантеса, - в этой дуэли! - выполняет, - через тайную подставу! - именно француз Эрнест Барант, сын французского посла и писателя. Которого Николай I “отзовет” из Петербурга, - для создания напряженности с буржуазной Францией! - именно в 1842 году.
Так что и Лермонтова необходимо с величайшими почестями перезахоронить в Москве, на его родине, и сделать церковное очищение двух его могил, - в Пятигорске и в Тарханах! - от николаевской скверны. Бабушка поэта, Арсеньева, смогла добиться, от царя, только его разрешения перевезти гроб, с телом поэта, в Тарханы. Что тоже означало, у царя-сценариста, - как и в случае с Пушкиным! - посмертную и изоляционную "ссылку”, поэта, в глухие, - и сейчас! - Тарханы Пензенской области.
Они, кстати, даже глуше пушкинского Михайловского.
И, кстати, необходимо проверить в Тарханах, - проверить через разные экспертизы! - и наличие останков М.Ю. Лермонтова в выделяемом, здесь, гробе. Ибо по лермонтоведению не совсем ясно и само перезахоронение, бабушкой поэта, своего внука в Тарханах.
Вполне возможно, что гроб - уже не вскрывался в Тарханах! А в Пятигорске николаевские сообщники могли положить, - в выделяемый, здесь, гроб (Так дело обстояло, как вы уже увидите именно в этой книги, и с А.С. Пушкиным, над склепом могилы, которого, обнаружились, вдруг, останки двух пожилых людей.)! - останки совершенно другого человека!
О многих причинах и обстоятельств убийства, царем Николаем I, поэта М.Ю. Лермонтова, у меня довольно-таки точно, - и подробно, - рассказано в книге “Самодержец и Поэты”. Где, кстати, даны и другие взаимосвязи заговоров, царя, против Пушкина и Лермонтова. Так «белое платье Екатерины», и сама царская чета, сверкающие, как вы уже знаете по нашим предыдущим книгам (Смотрите там, к примеру, рис. № 10.), в николаевском заговоре против Пушкина, - в чем вы убедились, наверное, по нашему предыдущему материалу! - отразятся (К примеру, в заговоре против М.Ю. Лермонтова!) через следующий эпизод.
Эпизод, взятый, мною, именно из лермонтоведения:
«22 января 1839 год. Лермонтов в Аничковым дворце в присутствии императорской фамилии был гостем на свадьбе А.Г. Столыпина как родственник со стороны жениха». 23-е января это день, уже знакомый, вам, по нашему предыдущему материалу, выпал, тогда, на понедельник; поэтому Николаем I и взято - именно 22-ое января.
Не забудет Николай I, в заговоре против Лермонтова, и о Вигеле, который рассказал Пушкину, 6-го января 1834 года, как вы помните по нашему предыдущему материалу, свой рассказ-воспоминание (анекдот!) о смерти Екатерины II с зашифрованным в нем, как вы уже тоже знаете, “Императорским сообщением Пушкину”! Примерно то же мы видим и в заговоре против Лермонтова:
«22 июля 1839 год. Лермонтов присутствует у Карамзиных в Царском Селе на чтении Ф.Ф. Вигелем его «воспоминаний»!
И так далее! Другими словами, эпизоды: с Голицыными; с присвоением царем, поэту, “поручика” от 6-го декабря 1839 года, - в день зимних именин Николая первого! - не случайны. Ибо они логически вписываются именно в царский заговор. Как не случайны, в заговоре, следующие эпизоды и события:
- перевод поэта, царем, в Тенгинский пехотный полк от 13-го апреля 1840 года, где уже служил - именно К.К. Данзас, секундант Пушкина, тоже сосланный, царем, именно на Кавказскую войну;
- бал у Воронцовых-Дашковых, 9-го февраля, с негодованием на нем, Михаилом Павловичем, присутствием опального поэта Лермонтова на только что названном бале;
- прощальный вечер, организованный теми же Карамзиными, - с Вяземскими! - с присутствием, на нем, Н.Н. Пушкиной, 12-го апреля 1841 года! Смотрите более подробно, о них, в моей книге “Самодержец и Поэты”, - или в лермонтоведении! - самостоятельно.
Четвертый раздел
Отрывки из «Царской мести»
Не подумайте здесь, что я, через “Царскую месть”, собираюсь блистать, перед вами, именно в качестве стихотворца! Цель создания, её, более чем - прозаична. Именно через создание выделяемого, здесь, стихотворного произведения, - с не совсем еще четко выраженным, в нем, сюжетом! - я (Используя именно необычность взаимосвязей слов в стихотворном произведении!), более близко и подошел - именно к тайному, или к потаенному, Пушкину! Это - первое.
Второе. В связи с тем, что перезахоронение Пушкина, - и Лермонтова! - является венцом всей моей пушкинианы, - которой я посвятил лучшие годы своей жизни, которых набирается, уже, очень много - 27-мь лет (А это, уже, более четверти века!), я решил поступить так.
В целях распространения мысли о перезахоронении, поэтов, в Москве, закончу своё повествование некоторыми отрывками из специально подготовленной “Царской мести”. И - через стихотворение “Гнев”. Оно, - если учесть, что раскрытие николаевского заговора происходит у вас на глазах! - в общем, и в частности, не запоздалое. А оба произведения вновь как-то выделяют фрагменты и эпизоды по тайному осквернению, царем Николаем I, наших двух Величайших поэтов, которые впечатляют не только своим изобилием в заговоре, но и - своим откровенным цинизмом и бешеной ненавистью, царя, к поэтам.
Дадим вам, пока, первый вариант «Гнева», так как к его второму варианту - вы еще несколько не подготовлены. Стихотворение основано, мною, на известном, - тоже тайном, кстати! - знаменитом четверостишье А.С. Пушкина: «Восстань, восстань пророк России, В позорны ризы облачись. Иди, и с вырвием на выи, К убийцу гнусному явись». Стихотворение, за которое царь мог отправить поэта, кстати, прямо на висельницу!
Гнев
Из Персии “везут” поэта, Из Петербурга - вновь “везут”! А в Пятигорске - добивают! …И вновь далек и скорбен путь! Доколь державна Тирания Ты будешь мерзости творить! Доколь повозки гробовые Ты будешь в даль пускать тайком? Очнись, преклонная Россия! Стряхни позор с могильных плит! Иди, и с вырвием на вые К убийцу гнусному явись! Пусть держит он ответ свой мерзкий Перед народом, пред людьми! А ты его, исчадье ада, Публично вечно прокляни! Его, Тирана-самозванца, Посмевшим мерзости творить! Сумел он хитростью, обманом Двух русских Гениев сгубить!
Пояснение В.Б. - Выделенные, выше, пушкинские строки - это пушкинские зашифрованные строки, прямо относящиеся к расправе, царя Николая I, над декабристами-руководителями 13-го июля 1826года; поэт же из Персии - это А.С. Грибоедов!
А вот несколько отрывков из “Царской мести”, прямо относящимися к раскрываемой, перед вами, теме.
Первый отрывок
«Убит поэт! Ликует царь! Но вдруг из ропота, из Гнева, Как птица феникс из огня, Поэт поднялся как - Знаменье! Царь Николай был поражен Тем воскресеньем необычным. И вот дрожащею рукой Он держит лист “На смерть поэта”! Испуг прошел! Вскипел злой царь! И приказал собрать он тайно О Лермонтове - компромат, И о других, что помогали! И вот доставлен компромат, - Поэмой “Монго” царь взвинтился: В “волжанине” - себя признал, А из-за Пушкина - взбесился! И “Монго” - вздумал проучить, Потом, когда раскрутит “Дело”! Но надо стих же - изучить! - И вновь злой царь - белее мела!
Читая Лермонтова стих, Злой царь - “Онегина” увидел! И побелел, и пожелтел, И захрипел: “Ну, погоди ж, ты”! Поэт там Ленский был убит, Как Пушкин был убит - Дантесом! И обуял царя злой страх: “А вдруг и истину он вскроет”! А шпики - новый компромат Внесли на нового поэта: В Лопухину влюблен поэт! Не безответно чувство это! Лопухины - особый род: Жена Петра из них выходит! Царь - побелел, царь - посинел: И этот - в первый ряд выходит!
И злая мысль пришла к царю: Поэта спрятать в дом тот странный! Дать “петербургский вариант”, Немедленно, внезапно, сразу! И старший медик послан был Удостовериться, пронюхать…. Не взял лейб-медик на себя Тот страшный грех и те … посулы! Вот так и началась та месть С тройным исходом и с … судами! Кавказ и две дуэли там, И платье злой Екатерины! Кавказ и сорок первый год Возникли сразу в мести тайной. Потом - “Дантес” был возрожден: Для поединка на тех … шпагах! “Дантеса” начал возрождать Злой царь при следствии по “Делу”! Он “развести” решил тогда Их в март весенний, в день единый! В тот март Дантес и сам Поэт Из Петербурга - выезжали… В тот день - Загряжской был конец: Фрагмент удался, там, на славу! И потянулся мести след…».
Второй отрывок
Касается первого приезда, М.Ю. Лермонтова, в Петербург с Кавказа. Это окончание первой ссылки поэта, предусматривающей “Высочайшую милость” поэту. Как, в свое время, и Пушкину при “вызволении” его, царем, из Михайловской ссылки! Ссылки, цель которой была, - как и в случае с Пушкиным в 1826 году! - в общем-то, проста. Показать, именно русской общественности, свое благоволение к поэту Лермонтову; показать себя, русской общественности, именно в образе “просвещенного монарха”!
«Вот год, как Пушкин был убит! И вот в годину вечной скорби Злой царь - поэта возвратил В столицу, в Петербург туманный! Вот так злой царь отметил год, Годину мрачного обряда! Он вдруг поэту - “милость” дал: Освободил, его, из ссылки! С поэтом Пушкиным сравнил, Злой царь ту “милость, то - коварство! Но в Петербург его впустил - Лишь в январе: в годину смерти»!
Третий отрывок
Касается николаевского военного “суда” над Лермонтовым за дуэль с Эрнестом Барантом, которого заговорщики специально “свели”, или столкнули, - через сплетни! - именно с опальным поэтом. И через который, - то есть через военный “суд”! - Николай I тоже, - как и Пушкина в свое время! - выставлял в свете: и как неисправимого дуэлянта; и, разумеется, как “закоренелого преступника”.
Кстати, именно от Николая I испускались, в свет, и сплетни о чрезвычайно неуживчивом характере М.Ю. Лермонтова, которые часть дельцов, от лермонтоведения, используют, - даже в наши дни! - именно для чернения поэта.
«Пока же “суд” вершит Злодей Вновь над Поэтом, над безвинным! Вновь грязью облит - лишь поэт! И вновь Дантеса тень - в почете»!
Четвертый отрывок
Касается второй лермонтовской дуэли, дуэли его, в Пятигорске, с Н.С. Мартыновым, приуроченной царем, как вы уже знаете, к казни им, 13-го июля 1826 года, пятерых декабристов-руководителей.
«Убит Поэт! Ликует царь! Крестьяне согнуты в лачугах! Да, не удался - тот декабрь: Россия вновь - во тьме кромешной»!
Пятый отрывок
Связан, мною, в связи с изменением старого стиля календаря на новый стиль: дуэль Лермонтова с Н.С. Мартыновым 15-го июля 1841 года стала датироваться, по новому календарному стилю, 27-го июля 1841 года, то есть именно в число николаевской дантесо-пушкинской дуэли! Пушкинская же дуэль навсегда врезалась, в людскую память, именно датой 27-го января 1837 года!
Таким образом, Лермонтов, через вторую дуэль, как бы вновь встал, - как и в стихотворении “На смерть поэта”! - на защиту Пушкина! Вот как звучит у меня, этот отрывок, именно в “Царской мести”:
«Осталось только парадокс Нам высветить во мгле российской. Вдруг изменился календарь - И “двадцать семь”, в нем, засверкало! “Пятнадцать” - в “двадцать семь” вошло Вдруг во второй дуэли царской! Так Бог, в ту Вечность превратясь, Защиту Истины воссоздал! Вновь Лермонтов в дуэли той В миг на защиту встал Поэта! Вновь “двадцать семь”, - в дуэли той! - Связалось с именем поэта!
Вот так Поэты и стоят На “двадцать семь” как на - платформе! Бог покарал убивцев ряд, Раз показал нам, - всем! - такое! Другое чудо совершил Бог-Вечность в память о Поэтах: Он, их, в Москву “переселил”, Одел, он, в бронзу двух Поэтов»!
Закончить же раздел мне хочется заключительным отрывком из “Царской мести”, сжато, но выразительно, раскрывающим всё, только что изложенное, вам, выше:
«Еще один итог у нас, У нас в той повести печальной! Поэта царь захоронил Не в Петербурге, и не в Лавре! В Михайловское “сослан” был Поэт крамольный за … бестактность! Царь в гневе высказал и мысль: “Зачем во фраке, не в мундире?”. В мундир шутовый захотел Одеть, поэта, царь свирепый. Одеть, в глуши похоронить, - Не вспоминать о нем, чтоб, боле!
Не захотел свирепый царь Иметь поэта в граде стольном! Не захотел и - поминать! И положил запрет - на Слово! Почти на восемьдесят лет Забыт поэт был - в мгле российской! Но он - пробился сквозь века! И засиял! В своем Величье!
И Лермонтова ждал удел Посмертной “ссылки” в глубь России! Он по велению царя Был захоронен - на чужбине! Арсеньева - сняла запрет, Поэта вывезя - в Тарханы! Предел той злобы - обнажив, Предел безумной жажды Власти!
Поэты, оба, москвичи! Москва - их родина, отчизна! Из ссылки смертной москвичи, Поэтов вы, - в свой дом! - верните! Чтоб россиянин каждый мог В гостях побыть у них однажды, С народом были ведь они! С народом быть им вечно надо»»!
Однако все-таки продолжим разговор, о николаевских надругательствах над поэтом, дальше.
Дорога Пушкина, - и Лермонтова! - на которую указал преподобный Михаил Павлович, брат царя и соучастник преступления Николая первого! - оказался не туда, то есть в могилу и в забвение, как им обоим хотелось, а - в века и - в бессмертие! Народ продолжал любить, - и любит! - своих поэтов!
Поэтому, продолжая развивать идею-пропаганду о перезахоронении Пушкина, - и Лермонтова! - в Москве, на их родине, следует хотя бы несколько слов сказать и о самих царях екатерининской ветви.
А с самозванцами, на которых разбойничья Западная Европа неоднократно “покупала” Россию, - и с помощью которых сломала, ей, и реальную перспективу стать, наконец, процветающим европейским государством! - необходимо окончательно разобраться!
Тем более что и в наше время все чаще звучат весьма парадоксальные фразы о том, что богатейшая, по людским и природным богатствам, Россия, с её талантливыми и просвещенными народами, задолжала, к примеру, так называемому Парижскому клубу, 48 миллиарда долларов!
По большому, то есть по историческому, счету, она - никому не должна! Больше того, именно этот, так называемый “Парижский клуб”, состоящий из французов, англичан, американцев, итальянцев и немцев, имеет громаднейший долг перед всеми народами России за все свои подлости над ней. И за войны, которые Россия вела, - только в их интересах! - в 18-ом, в 19-ом, и, особенно, в 20-ом столетиях.
Не раз спасая, их же самих, от выращенных, ими же, самых жестоких завоевателей. Итальянский понтифик (Или папа римский!) произнес, в 2000-ом году, так называемую “покаянную речь”. И - тоже не извинился, перед Россией, хотя бы за её, - неоднократные! - “крестовые походы” и на Русь! И все только потому, что саму Историю России - невероятно фальсифицировали (Только, кстати, евреи возмутились “покаянной речью” римского понтифика!)!
Выделенных же, выше, самозванцев, погребение которых находится - только в Петербурге, надо - разъединить с поэтами! И, в конце концов, демонстративно, то есть - показательно, сбросить, с некогда существовавшего российского престола. Например, через обозначение на их могилах, в Петропавловском соборе, начиная с погребения Екатерины II и кончая погребением Николая II, слова “самозванец” (Или, более мягко: “царь екатерининской ветви”!).
Завершив, через названную демонстрацию, и их историю в России. Более же радикальные, - или другие меры! - должно принять, разумеется, российское правительство во главе со своими парламентскими палатами. Кстати, необходимо запретить и въезд понтифика в Россию, так как его поездки, по Миру, являются ни чем иным, как дальнейшей экспансией католицизма, - который весь - в крови! - на весь остальной Мир!
Глава третья
Дальнейшие надругательства
Первый раздел
Черный пиар
Ну а сейчас, связав заговоры царя против Пушкина и Лермонтова - воедино, попытаемся кратко (Объем и этой книги становится, уже, большим!) раскрыть, вам, дальнейшие надругательства, Николая I, над поэтом А.С. Пушкиным. Материал сложный и - большой. Поэтому начнем, пожалуй, с П. Вяземского, которого пушкинисты прошлого, да и настоящего, времени всё еще относят - к лагерю друзей поэта (До конца дней своих поэт тоже считал, его, своим другом!). Уже это заявление, как вы понимаете, слишком громкое!
Но я, понимая всю ответственность за свои слова, исхожу не из предположений, а из фактов. Вяземский - был другом Пушкина! Однако, окончательно сломленный царем в 1829-32 годах (Смотрите “Зарождение заговора” в нашем предыдущем материале, а так же книгу Н. Раевского “Портреты заговорили”!), в открытой стадии заговора против Пушкина, а это, как вы уже знаете, октябрь 1936 года - первые числа февраля 1837 года, активно, - но, разумеется, тайно! - сотрудничал с царем. Предположительно - через графа Нессельроде (на Михаила Павловича!) и свою жену, княгиню Веру Вяземскую!
Выполняя, в николаевском заговоре, разные задачи и тайные поручения царя. Была в курсе его дел, еще раз выделим, и его жена, княгиня Вера Вяземская, протеже, которой, был, ещё раз выделим, сам Михаил Павлович, брат царя. Княгиня, с которой, у Пушкина, тоже были, как вы знаете по прошлой пушкиниане, самые доверительные отношения.
Не будем говорить, что П. Вяземский тайно доносил на своего друга во все годы заговора. Таких данных, у меня, нет. А вот активное участие П. Вяземского, с супругою, именно в “открытой” стадии заговора, то есть даже с октября 1836 года и по 4-ое февраля 1837 года, когда гроб поэта тайно повезли, уже, в Святогорский монастырь, подтверждается - именно фактами! Значительную часть, их, мы уже привели, вам, как в наших предыдущих книгах, так и в начале предлагаемой вам, сейчас, работы. А это:
- и представление, Вяземскими, своего дома для “дамского вечера” 16-го октября 1836 года, с которого, собственно, и началась, как вы уже знаете, “главная атака заговорщиков” на Н.Н. Пушкину. Закончившейся, у них, свиданием-провокацией, её, с Дантесом 2-го ноября 1836 года на квартире Идалии Полетики (Тоже, как вы уже знаете, очень активной сообщницы царя и Дантеса!). После свершения, которого, незамедлительно и последовал, именно со стороны заговорщиков, пасквиль (Смотрите более подробно, о пасквиле, в нашем предыдущем материале!);
- и вечер у них же, - после вечера у Лерхенфельдов 17-го октября 1836 года, где Геккерн-старший впервые начал по поручению Дантеса, как вы уже знаете по его полной переписке с ним, сводничать! - 18-го октября этого же года. Вечер, о котором упоминает в письме, к брату Андрею, С.Н. Карамзина. И многие другие вечера, и балы, вплоть до вечера, у них же, 25-го января 1837 года, описанного, той же С. Карамзиной, в её письме к Андрею от 27-го января 1837 года. Вечер, после которого, кстати, распускал сплетни о Пушкине, и сестрах Гончаровых, и сам П. Вяземский, что и видно из письма той же С. Карамзиной;
- и распространение, - самим Вяземским! - язвительных “шуток” и грязных сплетен на счет Пушкина и трех сестер Гончаровых! Сплетен, которые, уходя в Петербургский свет, в основном - через С. Карамзину, моментально раздувались и смаковались, там, на все лады. И сплетен, из-за которых, как вы уже знаете по нашим предыдущим книгам, у А.И. Тургенева, подметившего сплетни Вяземского о поэте, разгорелся самый настоящий конфликт с княгиней В. Вяземской, моментально вставшей на защиту своего мужа;
- и искусное управление, им (то есть самим П. Вяземским!), С.Н. Карамзиной, одной из самых отпетых сплетниц Петербурга (Е.И. Загряжская, тетка сестер Гончаровых, именно из-за её сплетен выставила её, как вы уже знаете, за дверь при одевании, Е. Гончаровой, в платье невесты перед венчанием!);
- и, как вы уже тоже знаете, исполнение им (то есть опять же князем Вяземским!), по тайному заказу царя, роли императора Петра III в сценическом эпизоде с “присмертным причастием” (Смотрите, об этом, выше, то есть в предыдущих наших книгах.). И так далее!
Так что уже здесь П. Вяземский - не так уж и безгрешен, как всегда представляли нам, его, пушкинисты прошлого. Оставим, это, на их совести! Внимание же ваше пока обратим на следующее. Мы перечислили вам, выше, все деяния П. Вяземского - не совсем бескорыстно.
Уже по ним отчетливо видно, что, в “открытой” стадии заговора, князь П. Вяземский выполнял у царя, в основном, две задачи. Первая, из них, именно общего характера. Создание, под видом друга, язвительных и грязных “шуток” и сплетен о Пушкиных и всех трех сестрах Гончаровых. Искусное руководство, им, С. Карамзиной, которая, кстати, будет сплетничать и в заговоре против Лермонтова. И прочее.
А вот вторая, более тайная, - выполнение, им, именно какой-то роли в том, или в ином, николаевском сценическом фрагменте, или какой-то задачи в заговоре! - для нас, сейчас, и наиболее интересна. Например, только что доведенная вам, выше, роль императора Петра III при свершении над Пушкиным, П. Вяземским со священником Петром из Конюшенной церкви, николаевского “присмертного причастия”! Так как именно при выполнении второй задачи и вскрываются новые тайные надругательства, царя-изверга, над Пушкиным!
Кстати, чтобы уже как-то достичь, хотя бы в общих очертаниях, конечной цели предлагаемой вам, сейчас, главы, пока без всяких пояснений перечислим, вам, только что обозначенные надругательства. Составив, - именно из перечисления их! - как дальнейший план предлагаемой вам, сейчас, главы, - да и книги в целом! - так и, наверное, план её завершения, нами. Их (надругательства!) можно, пока, обозначить так:
- тайное время “без четверти три”;
- вынос тела поэта, из кабинета;
- тайный вынос, гроба поэта, в придворную Конюшенную церковь;
- отпевание, или николаевская панихида, именно в Конюшенной церкви;
- “возложения”, Вяземским, перчатки в гроб Пушкина;
- тайный вывоз царем, - через Тургенева и жандарма! - гроба поэта - в Святогорский монастырь для захоронения, его, именно там;
- николаевский “посмертный обыск” бумаг поэта; и так далее.
Второй раздел
Не сковырнули
Начнем же раскрытие, второй задачи, чуть ли не с главного! А здесь интересно то, что П. Вяземский, помимо выполнения им, - в николаевском сценическом заговоре! - роли императора Петра III (В сценическом, как вы уже знаете, фрагменте с “присмертным причастием”!), именно через выделенную, выше, первую задачу, тайно начал выполнять у царя, в сценическом заговоре, и роль “мстящего камергера”. Вновь “позаимствованной”, царем, из тайного содержания “Пиковой дамы”. Вспомните о “худощавом камергере” пятой главы повести. О камергере, который присутствовал у поэта, в его повести, именно на “похоронах”, поэтом, графини-императрицы Екатерины второй!
Роль эта, - “мстящий камергер”! - очень необычна. И - своеобразна! И за ней стоит - очень большой материал. Поэтому попытаемся, хотя бы коротко, пояснить, вам, именно её. Начнем, наверное, с главного: почему именно - “мстящий камергер”? Объяснять, это, мы начали, вам, чуть ли не с первого очерка нашей первой книги! Уже там выделили, вам, “Записки” Екатерины II. «Записки», в которых она утверждала, как вы знаете уже по самим её мемуарам, что отцом, императора Павла I, является не её муж, император Петр III, а камергер, елизаветинской эпохи, С.В. Салтыков!
Отсюда, в заговоре, и появляется, у царя, именно мстящий “камергер”. Который “пробрался” у царя, как вы уже знаете, не только в сам заговор, но и, даже, в судебное разбирательство, царя, над уже мертвым Пушкиным! И даже, как вы уже тоже знаете, в сам вердикт николаевского “суда”. Суда, о котором мы и вели разговор, как вы уже тоже знаете, несколько раньше!
Теперь, почему он в заговоре, у царя-”театрала”, именно - мстящий камергер! Объяснять, это, мы тоже начали с указанной вам, выше, первой нашей книги! И, продолжили свои пояснения (и объяснения!), на эту тему, и в последующих наших работах. Однако задач тогда, передо мной, стояло - слишком много.
А пояснения (и объяснения!) мои шли, тогда, как бы мимоходом или попутно, что ли. Поэтому я, сейчас, не совсем уверен в том, что вы поняли то, что я пытался объяснить, вам, мимоходом. Объяснить или пояснить, на счет: “Записок” Екатерины II; “камергера” и “англичанина” пятой главы “Пиковой дамы”. И так далее.
А отсюда получается, что завершающий разговор, - и именно о “мстящем камергере”! - как бы автоматически перенесся, у меня, именно на последнюю работу предлагаемого вам, сейчас, книжного цикла. Что, пожалуй, и лучше, так как камергер П. Вяземский активизировался, у царя, именно в заключительной стадии его заговора против поэта. Итак, почему именно “мстящий камергер”?
Сразу же выделим, что Пушкину, - как, кстати, и Николаю I, хорошо знающему не только “Записки” Екатерины II, но и многие другие тайны царствования Екатерины второй! - было, в принципе, безразлично указанное, выше, утверждение Екатерины II. Утверждение, что отцом её первого сына, Павла, является не Петр III, её муж, а камергер С.В. Салтыков! Это - не главное даже в самих “Записках” императрицы-узурпаторши и - самозванки! Главное в том, что они, “Записки”, многофункциональны. И что “бестия Екатерина” именно через создание “Записок” решала и множество других, более важных для неё, - как самозванки и узурпаторши! - задач. Однако, о них, чуть позже!
Для Пушкина же наиболее важным представлялось раскрытие, им, англо-прусского заговора против России. Заговора, в контексте, которого, оказывался, у поэта, и александровский, 1801 года, переворот! И то, что созданная, англичанами и пруссаками, “екатерининская династия” не являлась уже, будучи марионеточной, носителем задач и целей русской царствующей династии.
Задачами и целями, главными из которых были: постоянная забота о сохранении России, как государства. С, разумеется, её всесторонним развитием. И так далее. После смерти Петра Великого развитие России, естественно, замедлилось! Однако, «ничтожные наследники его» (Выражение А.С. Пушкина из его “Заметок по русской истории 18-го века”!), так, - или иначе! - но, все же, именно заботились о сохранности России и об её дальнейшем развитии!
Николай же первый, поняв Пушкина и здесь, в противовес поэту и выдвинул, в заговоре против него, именно мстящего, поэту, камергера! Показав, тем самым, что Пушкину никогда не следовало бы затрагивать, в своей Истории России, именно только что выделенные перед вами, выше, вопросы! Да и, в общем-то, не создавать - именно истинную Историю России!
Другими словами, не вскрывать - именно историческую Истину! В первую очередь, разумеется, само самозванство Екатерины II и её потомков. Марионеточность екатерининской династии. Не заботу, её, о дальнейшем развитии России. То, что именно при правлении Екатерины II, - и её потомков, - Россия оказалась, через многочисленные длительные и кровавые войны на европейском континенте, “англо-прусской дубинкой” для монархической и, потом, наполеоновской Франции.
И что вновь оказалась, благодаря прямой деятельности Екатерины II, и её потомков, на задворках Европы. И так далее. Ну а сейчас, хотя бы коротко, именно о многообразности выделенных, выше, екатерининских задач. Задач, решаемых, ею, именно через создание, царицей-самозванкой, “Записок”.
Так Екатерина, именно через “Записки”: собиралась “прокатить, Павла I, мимо престола”; оправдывала, себя, в убийстве, Орловыми, императора Петра III; чернила его, Петра III, - и императрицу Елизавету Петровну; восхваляла в них, себя, как прилежную и способную ученицу и добродетельную даму; в самых черных красках описывала жизнь двора Елизаветы Петровны. И так далее.
Именно в этом - их важность именно для самой Екатерине II как самозванки, и, разумеется, их лживость, которую мы всегда подчеркивали в наших предыдущих книгах, говоря, там, именно о “Записках” Екатерины второй!
Однако вернемся - именно к Николаю I. А он уже только за выделение Пушкиным, в пятой главе «Пиковой дамы», “худощавого камергера”, ясно указывающим, знающим Историю людям, на наличие, в российском архиве, “Записок” Екатерины II, и введёт в свой сценический заговор именно мстящего, Пушкину, “камергера”! Не говоря, уж, о выделении поэтом, там же, “англичанина”. Англичанина, указывающем: как на наличие англо-прусского заговора против России, так и на готовность, молодой Екатерины, к захвату, - еще перед Семилетней войной, или в 1756 году! - высшей власти в России.
Официальные же историки, всегда восхваляющие Екатерину II, “наплетут”: как о самих “Записках”, так и о происхождении Павла I, черт знает что! По сути дела, сами выделяемые, здесь, “Записки” Екатерины II окажутся, для них, чуть ли не настольной книгой для приукрашивания ими, - более точно - для фальсификации! - всего царствования Екатерины второй!
А “бестия Екатерина”, создавая их, рассчитывала, наверное, и на это! Но как не приукрашивай себя, факт-то - остается фактом: уже в царствование самой Екатерины произошел один из самых мощных крестьянских бунтов под предводительством Е.Пугачева; и Россия оказалась уже, к концу царствования Екатерины II, именно на задворках Европы! Что уже напрямую грозило, в будущем, разумеется, её суверенитету или, точнее, самому её существованию как государства! Что и подтвердил, всего лишь через два десятилетия, Наполеон, посягнувший и на завоевание - именно России!
Есть и вторая причина николаевской ненависти к поэту-историку. Мы уже неоднократно выделяли, её, в своих предыдущих книгах. Обозначили, её, и в только что выделенных нами, выше, двух абзацах. Примерно её можно сформулировать, сейчас, так. “Мстящий камергер” появляется у царя, в сценическом заговоре, и по следующим обстоятельствам.
Он появляется в заговоре потому, что Пушкин в тайной “Пиковой даме” ввёл “англичанина” в повесть. И появляется через ввод поэтом, в первую главу “Пиковой дамы”, масонского серого кардинала, графа Сен-Жермена, и второго английского посла-лорда. Отчетливо показывает нам, при этих показах, что в событиях 1756-57 годов, - и в екатерининском, 1762 года! - дворцовом перевороте решающую и главную роль сыграли - именно англичане и пруссаки с их масонами. Масонами, подтравившие до смерти, как вы уже знаете, Елизавету Петровну, и убившие, - через Орловых, рвущихся к власти! - Петра третьего.
Кстати, под сценичностью мы понимаем, здесь, создание царем, своего заговора против поэта, именно по главным мотивам тайной пушкинской “Пиковой дамы”. А только что выделенный, здесь же, показ поэт производит и в других своих исторических работах, “рассеянных” Пушкиным, - как вы уже знаете по нашим предыдущим книгам! - вокруг его тайной повести. Смотрите более подробно, об этом, в наших предыдущих книгах. Кстати, события 1756-57 годов раскрывают нам, как вы уже знаете из изложенного материала, именно переписку молодой Екатерины с английским послом Ч. Вильямсом. Переписку, из которой и явствует, что она была готова к захвату высшей власти, в России, уже перед Семилетней войной и бешено ненавидела, при этом, Елизавету Петровну.
Кстати, есть весьма любопытное высказывание, на эту тему, и у драматурга-историка Эдварда Радзинского. Главная суть, его, примерно в следующем. Совершив переворот, пять братьев Орловых, опьяненный от легкости победы, стали, чуть ли не в открытую, бахвалиться, что “могут сковырнуть немецкую шлюху с престола за полчаса”. Так они называли, Екатерину, между собой!
На что получили от масонов, которыми руководили англичане и пруссаки, весьма жесткий ответ: “Вы за полчаса, может быть, и не сковырнете, а вот мы гарантируем расправу, над вами, за два часа”! А теперь подумайте сами об обстановке екатерининского переворота! Пятеро братьев Орловых, имеющих сравнительно большое влияние в гвардейских полках, и маленькая, беззащитная, - и кроткая до слез! - молодая Екатерина-немка, которую и сковырнуть-то - раз плюнуть!
А ведь - не сковырнули! Больше того, “поиграв”, - 11-ть лет! - с Григорием Орловым в любовь, она, в конце концов, весьма легко сковырнула и их, пятерых! А Пушкин знал, по российскому архиву, о екатерининском перевороте, - и об её царствовании! - очень многое! Знал и открыл нам, потомкам, все её многочисленные преступные тайны царствования. И не только открыл, но и наиярчайшее показал, что она - обыкновенная самозванка и марионетка (Показал - и через острейшие сатирические выпады против неё!).
И - через поднятие, на неё, своего пистолета с последующим её умерщвлением. Через что и обозначил нам, потомкам, именно свои, как вы уже знаете, “расстрельные рекомендации” именно по марионеткам и самозванцам. Кстати, показал нам, их, не из-за своей приверженности, или наклонности, к расправам. А показал потому, что бороться с самозванцами и марионетками, - всегда “проталкиваемых”, хищным Западом, именно на самые высшие точки власти! - чрезвычайно тяжело и, к тому же, трудно.
И потому, что они, марионетки и самозванцы, не только единомышленники хищников, но и - самые злейшие враги того или иного народа. Так что пушкинские “расстрельные рекомендации” чрезвычайно важны, - и актуальны! - и для нашего времени. Времени, в котором те же, по сути, хищники, часто и ставят, своих марионеток, именно за счет цветных “революций. А то и просто - через свою “демократию”, то есть через специально разработанную, ими, систему выборности.
Вот за весь, этот, пушкинский “показ”, Николай I и ввел в активную стадию заговора против поэта, через камергера Вяземского, именно мстящего, Пушкину, “камергера”! А сейчас продолжим разговор о выполнении, Вяземским-камергером, выделенной вам, выше, роли именно николаевского “мстящего камергера”!
Третий раздел
Девять дней
Для этого, в начале, выделим следующее. Первое. Все перечисленные вам, выше, надругательства царя, над поэтом, организованы и исполнены царем, через его сообщников, за очень короткий промежуток времени. Всего, если учесть и четвертое февраля, за девять дней! Я назвал их, разумеется, только для себя, интенсивными, - именно по осквернению! - днями николаевского заговора!
Кстати, надругательства, начиная со свершения над Пушкиным 27-го января 1837 года, через “присмертного причастия”, николаевского “Судного дня” с двумя, - как и у Пушкина в его “царственной линии” “Пиковой дамы”! – Петрами. Смотрите, об этом, в нашей первой книге! И его этого же дня, разумеется, ночного совещания (Смотрите об этом, выше, в начале предлагаемой вам, сейчас, книге.). И кончая тайным вывозом, гроба поэта, в час ночи 4-го февраля 1837 года. А их получается, в итоге, ровно девять дней!
Второе. Камергер Вяземский, подключенный к заговору с 16-го октября 1836 года, успел получить от царя, - если учесть его годовое жалование в двадцать тысяч рублей и назначение его, царем, вторым директором департамента внешней торговли в октябре 1832 года! - восемьдесят тысяч рублей.
За что Пушкин проработал бы, если произвести математический расчет, ровно 16-ть лет! Смотрите, об этом, в предыдущих наших книгах. Так что камергер Вяземский здесь “работал” - не из нравственных побуждений и своих взглядов, а - за деньги, по тем временам, деньги большие!
И потому, то есть за деньги, работал - старательно, прилежно и аккуратно. Стремясь, при этом, точно выполнить задание царя, - идущих на него, скорее всего, через его жену, от самого Михаила Павловича или от графа Нессельроде! - и не оставить, при этом, явно компрометирующих, его, улик!
А сейчас наступило время выделить, что раскрываемое очередное надругательство царя, над поэтом, связанное, уже, с самой кончиной Пушкина, одно из самых мерзких - в николаевском заговоре! И главная его мерзкая суть заключена примерно в следующем. Если внимательно приглядеться к содержанию третьей главы “Пиковой дамы”, то поэт незаметно подводит нас, в ней, к умерщвлению им, графини-императрицы, именно “без четверти три” ночи! Подводит - через незаметный ввод, в содержание третей главы своей Чудо-повести, текущего времени!
Вот, в качестве факта, прямой показ вам, этого подвода, через “вкрапливание” Пушкиным, в третью главу, целого ряда предложений. Предложений, через которые он и показывает, в главе, именно текущее, в ней, время: «В десять часов вечера он уже стоял перед домом графини»; «Ровно в половине двенадцатого Германн вступил на графинино крыльцо»; «Время шло медленно, в гостиной пробило двенадцать»; «Часы пробили первый и второй часть утра - и он услышал дальний стук кареты».
“Умерщвляет” же графиню-императрицу, в третьей главе повести, именно “без четверти три” утра! “Умерщвляет” через предложение: “Германн увидел, что она умерла”! А подтверждает нам, - именно это время! - через время прихода к нему (к Германну!), в пятой главе повести, графини-привидения, как раз и совмещенное поэтом, - через художественную мистику, разумеется! - со временем “смерти”, Екатерины II, в третьей главе “Пиковой даме”! Подтверждает - через предложение пятой главы повести: «Он взглянул на часы: было без четверти три»!
Так вот, Вяземский, чтобы выполнить выделяемое надругательство царя над Пушкиным, практически всю ночь, с 27-го на 28-ое января, неотлучно находился, вместе с женой, именно в доме поэта! Кстати, надругательства, главный смысл, которого, был в следующем. Поймать мгновение кончины поэта, - через незаметную подсказку людям, окружающего умирающего поэта! - именно “без четверти три”!
Это помимо уже выполненного, им, задания по “присмертному причастию” над поэтом, тоже идущего у царя-сценариста, как вы уже знаете, из пушкинской повести! Внимательно следил за состоянием здоровья, поэта, и в день 28-го января! По свидетельству А.И. Тургенева, приведенным, вам, в предыдущих наших книгах, Вяземский “дежурил”, в доме поэта: и в ночь с 28-го на 29-ое января! Вот дневниковая запись Тургенева от 29-го января: “Жуковский, Велгурский, Вяземский ночевали там”!
Присутствовал, Вяземский, и в момент кончины поэта, хотя в черновом письме к Михаилу Павловичу и отрицает это! Вот факт, взятый, нами, из того же дневника Тургенева: “Жуковский, Вяземский, сестра милосердия, Даль, Данзас. Доктор Андриевский закрыл ему глаза”. Прямо свидетельствует, этому, и другой факт: Жуковский остановил “часы Пушкина”, как вы знаете из пушкинианы, именно “без четверти три”, но только, разумеется, пополудни! И, разумеется, 29-го января!
Эти часы до сих пор находятся, кстати, в пушкинском музее на Мойке, 12. Пушкин же умер чуть раньше, или чуть позже, “без четверти три”! Вот такова вторая роль, камергера П. Вяземского, в тайном надругательстве, царя Николая I, над уже мертвым Пушкиным. Тайно исполненная им, в заговоре против Пушкина, по заданию именно царя-”сценариста” (В этой главе мы попытаемся раскрыть, вам, и его третью роль в николаевском заговоре!).
Четвертый раздел
Знать наша не знает славы русской
А сейчас, хотя бы коротко, о самом надругательстве и о “мстящем камергере”. “Мстить” Пушкину, камергер Вяземский, начинает, как вы уже знаете, с 16-го октября 1836 года. После “дамского вечера” в его доме последуют именно его сплетни, - и язвительные “шутки”! - на счет Пушкина и сестер Гончаровых, которые он не прекратит - даже после смерти поэта! Вот факты, тоже взятые, нами, из дневниковых записей А.И. Тургенева от 31-го января и 2-го февраля 1837 года.
От 31-го января: «Оттуда к Аршиаку, где нашел Вяземского и Данзаса: о Пушкине! Знать наша не знает славы русской, олицетворенной в Пушкине»!
Пояснение В.Б. - Через подчеркнутые, им, слова “знать наша”, он выделяет - именно Вяземского. Князя, распускающего у иностранца, Аршиака, очередные сплетни о поэте, которые, по замыслу царя, уйдут и за границу!
От 2-го февраля: “У Карамзиной Федоров отдал мне книги и бумаги. О Вяземском со мною: он еще не мертвый”.
Пояснение В.Б. - Запись Тургенева, от 2-го февраля, разъясняет письмо С.Н. Карамзиной: “Вяземский хотел тоже поехать, и я сказала Тургеневу: “Почему бы ему не поехать с вами?” - “Помилуйте, со мной! - он не умер!”. Пушкинисты, прошлого, объясняют дневниковую запись, Тургенева, тем, что он был явно раздосадован видом поручения царя!
Запись же Тургенева, о Вяземском, хотя и выделяет некоторое раздражение, его, поручением царя по захоронению, именно им, поэта, но гласит - и другое! А именно: обозленный Вяземский, узнав о разговоре С. Карамзиной, с Тургеневым, начал, - везде и всюду! - язвить - именно на счет А.И. Тургенева.
Выделяя здесь, заодно: и весьма неустойчивое положение самого Тургенева из-за его брата декабриста; и - уже мертвого Пушкина! Вот именно из этого обстоятельства обозначенный, Тургеневым, Федоров и узнает, о сплетнях Вяземского, на счет самого Тургенева! И, естественно, передает, это, А.И. Тургеневу!
Кстати, царь специально дает разные поручения друзьям поэта с цель как-то скомпрометировать - и их. Бросить тень - тоже на них! И оставить в тени, разумеется: именно заговорщиков; чтобы Вяземский тоже не слишком выделялся, к примеру, среди других друзей поэта, именно через свои сплетни, “шутки”, и прочее.
“О Вяземском со мной” - это именно: о неприличном поведении князя; о язвительных шутках его, пускаемых им, в свет, на счет Тургенева и Пушкина! Через выделяемую очередную свою “шутку”, Вяземский мстил, Тургеневу, именно за подмеченные им, Тургеневым, грязные сплетни, его, относительно поэта и трех сестер Гончаровых. И мстил, разумеется, за конфликт, Тургенева, с его женой, Верой Вяземской!
Сам же Тургенев, вторя именно злым “шуткам” князя, - по всему и вся, что касалось поэта! - весьма иронично, - если не зло! - сказал о Вяземском своё “Помилуйте, он не умер!” потому, что Вяземский, со своей женой, ему порядком уже надоели именно из-за их конфликта с ним.
Конфликта, возникшим, как вы уже тоже знаете, именно из-за их грязных сплетен относительно Пушкина и всех трех сестер Гончаровых! Ещё раз выделим, что именно в это время Вяземский наиболее активен, как вы уже знаете, именно по своим грязным сплетням и “шуткам” о поэте и сестрах Гончаровых!
В общем, выделенный нами, в предыдущих книгах, конфликт Вяземского с Тургеневым, основа которого - именно грязные сплетни и “шутки” князя о Пушкине и сестрах Гончаровых, продолжается, - или даже обостряется! - именно в интенсивные дни николаевского заговора!
Кстати, он будет иметь и два прямых следствия, тоже происшедших - в интенсивные дни царского заговора! О них мы более подробно расскажем, вам, чуть ниже.
Главная же суть, их, примерно такова. Первое следствие. Увидев сопротивление Тургенева по поездке Вяземского в Святогорский монастырь, царь тайно дает князю указание, видимо через Нессельроде (или графа Бенкендорфа!), положить перчатку, в гроб поэта, не перед его захоронением в Святогорском монастыре, а именно в Петербурге (Например, при прощальной панихиде по поэту).
Не менее интересно для нас и второе следствие, вскрывающее, нам, один из замыслов, царя, именно по “мстящему камергеру”: Николай I пошлет, впереди гроба Пушкина, вместо Вяземского, другого камергера, камергера Яхонтова!
Ну и последнее пояснение по выделенному вам, выше, эпизоду с Аршиаком, князем Вяземским и - Данзасом. Здесь можно смело предположить, - раз именно Вяземский, с К.К. Данзасом, оказались у Аршиака! - что именно князь Вяземский вел, в эти дни, тайное, но неусыпное, наблюдение именно за К.К. Данзасом, секундантом Пушкина!
Вёл для того, чтобы подать сигнал наверх, если Данзас поведет себя: не в соответствии с замыслами заговорщиков по проведению, ими, дуэли; начнет распространять, в Петербурге, какую-то дополнительную информацию о дуэли, и т.д.
Другими словами, именно в эти, выделяемые, здесь, интенсивные дни николаевского заговора, жизнь К.К. Данзаса, секунданта и друга поэта, висела, как говорят, на волоске!
Теперь о самом выделяемом, здесь, надругательстве. Это не только надругательство, но и, уже, осквернение.
Так как, у всех народов мира, ложе, умирающего человека, - или смертный одр! - считается - священным. А Николай I именно через акт мстящего камергера, - то есть через незаметную подсказку Вяземским, окружающим, умирающего Пушкина, людям, мгновение кончины, поэта, именно через пиководамовское “без четверти три”! - осквернил - именно ложе умирающего, на нем, человека! Причем - Великого человека! Другими словами, осквернил - именно смертный одр нашего Гения, смертный одр Пушкина!
И еще одно, не менее важное. Ненависть царя Николая I, к Пушкину, была столь велика, что он, затратив на Вяземского большие деньги, все же добился того, что тот сумел, - через незаметную подсказку! – совместить, мгновение кончины Пушкина, с мгновением пушкинской кончины Екатерины II, - в “Пиковой даме”! - тоже “без четверти три”.
Который, еще раз выделим, умер чуть раньше, или чуть позже, без четверти три! Но только, разумеется, пополудни! Екатерина II “умерла”, в пушкинской повести, еще раз выделим, “без четверти три” ночи.
Так Николай I, - даже при кончине Великого поэта! - вновь осквернил, его, именно через его пиководамовское “без четверти три”. И здесь перед нами, в этом отношении, просто уникальный пример тому, что может совершить - ненависть! Тем более, царская ненависть или, точнее, ненависть царя-деспота! Дальше уже пойдет беспрерывная череда николаевских надругательств над поэтом и осквернений, его, царем!
Так, уже 28-го января 1837 года, «мстящий камергер» уйдет, у него, в судное делопроизводство. А, практически, с выделенного вам, выше, ночного совещания, то есть именно с 27-го января, со дня организованной, царем, заказной дуэли! Уйдет в судное следствие, будоража и там сознание людей и ярко засверкав, там, в вердикте николаевского военного “суда” через слова: “Каковому наказанию подлежал бы и подсудимый камергер Пушкин” (Смотрите, об этом, выше.).
По прямой же линии Пушкина, царь Николай I, - а он, еще раз подчеркнем, “мастер по дискредитации и компрометации известных и знаменитых людей России”! - еще перед кончиной поэта разыграет, через использование имени Жуковского, весьма мерзкую комбинацию по компрометации не только Пушкина, но и всего стана, лагеря, друзей поэта. Обвинив их, через Бенкендорфа:
- и в создании антиправительственных настроений среди населения;
- и в подготовке, ими, мощной, и многолюдной, манифестации-протесте, которую они, якобы, намеревались провести при панихиде и захоронении поэта (Названное обстоятельство позволит ему тайно вывезти, гроб поэта, в Святогорский монастырь!);
- и в активизации пушкинской “партии”, даже берущей у них, свое начало, от декабристов; и прочее.
Самого же Жуковского обвинит, - опять же через Бенкендорфа! - в похищении им, из кабинета поэта, наиболее важных и, следовательно, запрещенных бумаг поэта, и прочее.
Что заставит друзей поэта, в частности Жуковского, оправдываться, через Бенкендорфа, перед царем (Смотрите, по этому поводу, книгу самого П. Щеголева “Дуэль и смерть Пушкина”, в котором автором затрагивается, правда, в несколько другом освещении, и этот вопрос!).
Пояснение В.Б. - Жуковский, правильно оценил указанные, выше, действия царя. В частности, правильно оценил “посмертный обыск”, бумаг поэта, жандармами. Обыска, после которого некоторые бумаги поэта, - например, “Записки” Екатерины второй! - практически навсегда исчезнут! Он действительно вынес, в своей шляпе, некоторые бумаги поэта. О чем сразу же стало известно царю (Предположительно, от того же князя Вяземского!).
По самому же Пушкину он, поговорив с Жуковским, - для отвода глаз! - о “высочайших милостях” семье поэта, где он вновь посмаковал вопрос о “христианской кончине” Пушкина (“Мы еле довели его до смерти христианской”!), вновь идущего, у него, именно из пушкинской повести, поступил так.
Прикрываясь именно именем Жуковского, - а он тоже знаменитый поэт и, к тому же, наставник его сына, в будущем, своем, Александра второго! - заставит его сразу же вынести, тело поэта, в ближайшую горницу. И опечатать кабинет поэта. Что тоже является, - если уже говорить без всякого восхваления царя-жандарма, чем весьма грешит пушкиниана прошлого! - далеко не дружественным актом, его, против нашего Великого поэта (то есть является именно надругательством над ним.).
Вот факт, взятый нами из письма Жуковского к отцу поэта:
«Спустя три четверти после кончины (во все это время я не отходил от мертвого, мне хотелось вглядеться в прекрасное лицо его!) тело вынесли в ближайшую горницу; а я, исполняя повеление императора, запечатал кабинет своею печатью».
Это, еще раз подчеркнем, тоже прямое надругательство, царя, над уже мертвым Пушкиным, так как так не поступали (Или не осмеливались поступать!) никто из властьпредержащих, кроме, разумеется, царя Николая-палкина. Поступали-то, как раз, наоборот! Кстати, здесь уместно выделить, что не побоялась никого, - и встала на колени перед Пушкиным! - после входа в кабинет поэта, дочь М.И. Кутузова, графиня Е.М. Хитрово. А на неё, как уже выяснилось по полной переписке Дантеса с Геккерном, царь Николай I, скорее всего, тоже “имел зуб” (Кстати, на кого он только - не имел его! Это, если можно так выразиться, “препохабное свойство” - любого Деспота!).
Не побоялся встать на защиту уже мертвого Пушкина, через стихотворение “На смерть поэта”, и М.Ю. Лермонтов. За что был немедленно отдан под николаевский военный суд и сослан на Кавказскую войну. И, в конечном итоге, убит, царем, через тот же способ: дуэль.
Кстати, на названном “суде” рассматривался и вопрос о разжаловании, новоявленного поэта, в рядовые, что является малоизвестным, до настоящего времени, фактом. И, тоже, кстати, Николай I не сделал из Лермонтова, - всего лишь - за одно стихотворение! - рядового потому, что у него рядовыми пошли, - на Кавказскую войну! - именно декабристы. Есть и версия, что Николай I как-то прислушался и к своему старшему сыну, в будущем, своем, Александру II, тоже попытавшемуся вступиться, - через влияние, на него, В.А. Жуковского! - за нового поэта.
Здесь дуэль выступает у царя, как и его военные суды, средством, и способом, физической расправы, его, над поэтами. В виду не только, и не сколько, возможности убийства, не ней одного из оппонентов, но и в виду строжайшей её запрещенности, чем беззастенчиво и пользовался именно Николай-деспот. И это обстоятельство тоже уже надо брать - именно в качестве факта. Брать и потому, что сами-то дуэли были очень редкими именно из-за прихода, к власти, крайне жестокого царя, царя Николая первого.
В общем, и здесь мы видим очередное надругательство, царя, над А.С. Пушкиным. Стоит только удивляться, как пушкинисты прошлого не заметили этого. Порой у меня, при исследовании гибели Пушкина и Лермонтова на дуэлях, возникало ощущение, что пушкинисты прошлого рассматривали все причины и обстоятельства гибели, наших Величайших поэтов, на дуэлях - с шорами (А то и с повязками!) на своих глазах.
Да, чуть не забыл. Раз уж мы вновь коснулись Лермонтова, то здесь уместно выделить, что назначение К.К. Данзаса, секунданта Пушкина, на Кавказ, - да еще и в Тенгинский пехотный полк, да еще и - прямым начальником М.Ю. Лермонтова! - тоже имело у царя-сценариста, - скорее всего и, даже, однозначно! - весьма мрачное и зловещее продолжение. В лермонтоведении, об этом, абсолютно ничего не сказано. Поэтому попытаемся сформулировать - и его! Главный смысл, его, мне видится, пока, так.
Первое. Если, по каким-то причинам, срывалась, у заговорщиков, пятигорская лермонтовская дуэль (Например, из-за отказа, Лермонтова, дуэлировать с Н.С. Мартыновым!), то царь, тоже через Бенкендорфа, устраивал, - каким-то образом! - третью лермонтовскую дуэль с привлечением в нее, тоже каким-то образом, именно К.К. Данзаса.
Второе. К.К. Данзас был отправлен, царем Николаем I, на Кавказскую войну, - как в свое время, им же, были отправлены, на Кавказскую войну: и многие декабристы, и М.Ю. Лермонтов! - с целью, чтобы и секундант Пушкина погиб - именно в ней. И здесь, как видите уже и сами, все сходится - с математической точностью.
Здесь мы видим, кстати, не только один из многочисленных “шлейфов” николаевского заговора, как против Пушкина, так и против Лермонтова, но и видим, перед собой, даже вполне возможный вариант развития событий в только что выделенном вам, выше, “шлейфе” николаевского заговора. Пушкинистам, с лермонтоведами, остается только - уточнить дату отправки царем, К.К. Данзаса, на Кавказскую войну, которую они тоже не удосужились выделить нам. Ну а сейчас продолжим наш разговор, о николаевских надругательствах над Пушкиным, дальше.
Пятый раздел
Посмертный обыск
Но и этого оказалось мало царю-деспоту. Он, уже прикрываясь именем самого Пушкина, совершает, в это время, самый настоящий акт варварства и вандализма, тайно дав команду на так называемый “посмертный обыск” бумаг, поэта, жандармами. После совершения, которого (А он начался, у царя, практически сразу после вывоза, гроба поэта, в Святогорский монастырь!), уже будет тайно уничтожена часть драгоценных для нас, потомков, бумаг поэта. Кстати, сам термин “посмертный обыск” введен, в научный обиход, пушкинистом М.А. Цявловским, или С. Абрамович, только в советское время. Раньше же все шло у пушкинистов, начиная с П. Щеголева, даже с восхвалением, ими, “мудрого” решения Николая первого! Смотрите, для примера, - и в качестве, разумеется, факта! - хотя бы не раз уже упоминаемую нами, выше, книгу самого П. Щеголева!
Кстати, пушкинское наследие стало практически уничтожаться и после указания царя, предусматривающее “сжечь все предосудительное, возвратить письма их авторам, а казенные бумаги - по принадлежности” (Смотрите, к примеру, книгу П. Щеголева “Дуэль и смерть Пушкина”!).
Так или несколько иначе (или, даже, в совокупности своей!), царь нанесет, - уже по всему наследию поэта, которое, кстати, аккуратно и скрупулезно собиралось им, и бережно, на протяжении всей жизни, хранилось А.С. Пушкиным! - страшной силы удар.
После которого пушкинисты будут собирать, наследие нашего Великого поэта, буквально по крупицам и в течение - более ста лет. Что и приведет, в конечном итоге: к запоздалому приходу, к нам, всего Пушкина; к разгадке, его наследия, только в наше время (Эту мысль мне хочется не только подчеркнуть, но и - особо выделить!); к очень позднему раскрытию самого заговора, царя, против наших Величайших поэтов.
Можно сказать, что только после Великой Отечественной войны пушкинское наследие примет более или менее завершенный вид, что, согласитесь, весьма поздновато. И все это произошло, еще раз подчеркнем, благодаря только что выделенному вам, выше, вроде бы безобидному, на первый взгляд, указанию царя-Деспота.
Мы здесь пока не будем приводить, вам, многочисленные примеры по поиску и находкам пушкинистами: писем поэта; писем его современников к нему или о нём. Или, к примеру, пушкинской “Истории Петра I”, без которой нельзя было более полно понять наследие - именно Пушкина-историка. Истории, которая оказалась, кстати, совершенно не нужной царю и которую совершенно случайно нашел, внук поэта, на чердаке в доме Ланских в Лапасне (Сейчас это - подмосковный город Чехов!).
Или, к примеру, писем, поэта, к жене и Н.Н. Пушкиной - к мужу. Писем, которые до сих пор не найдены, скорее всего, потому, что были уничтожены женой поэта. Н.Н. Пушкиной, не пожелавшей раскрывать, - именно через свои письма! - бытовые подробности и бытовые взаимоотношения со своим мужем, что является, в принципе, ее правом! Многих писем: сестер Гончаровых, Карамзиных, Вяземских. И так далее.
Стремительно растущий объем книги - пока не позволяет, нам, это сделать! В качестве же фактов, вскрывающих именно вандализм царя-изверга, приведем, вам, хотя бы несколько выдержек из пушкинианы прошлого. Выдержек, с помощью которых вы и увидите, сами, всю низость и подлость царя-интригана при реализации им, в жизнь, именно изложенной вам, выше, его комбинации против уже мертвого поэта и его друзей, предположительно разработанной царем, совместно, наверное, с графом Нессельроде, еще на вечернем совещании 27-го января 1837 года.
Вот как он прикрывался, к примеру, именем самого Пушкина: «Все, стоявшие в России на стороне Пушкина, шепотом одобряли от души приказание его Жуковскому разобрать бумаги покойного и сжечь всё, что он найдет предосудительным для памяти Пушкина». Здесь царь не только прикрывался именем поэта.
Он использовал, в своих целях, и Жуковского, вынужденного ходатайствовать, перед Николаем I, о “высочайших милостях” для семьи убитого, на дуэли, Пушкина. Использовал именно в целях обмана его, друзей поэта, и, разумеется, глухо, но мощно, роптавшей русской общественности! И, дальше: «Такова была первоначальная воля государя» (Смотрите книгу П. Щеголева, “Дуэль и смерть Пушкина”, самостоятельно.).
А вот уже и сам выделяемый, здесь, обман, Николаем I, Жуковского и, следовательно, всей русской общественности: “Приступить к разбору бумаг Жуковский предполагал, конечно, после похорон поэта, но не прошло и двух дней после смерти, как Жуковский узнал, что разбирать бумаги будет не один, а совместно с жандармским офицером по назначению графа Бенкендорфа”. И, далее: “Так или иначе, но Жуковский должен был разделить труд по разбору пушкинских бумаг вместе с помощником Бенкендорфа, генералом Дубельтом” (Смотрите - там же!). Как видите уже и сами, царская “последовательная комбинация”, - назовем ее так! - уже проявилась - в наиярчайшем своем очертании (то есть именно в жандармском управлении разбором бумаг нашего Великого поэта.)!
Весьма характерно, здесь, и высказывание самого Дубельта о пушкинском наследии: «Довольно этой дряни, сочинений-то Пушкина, при жизни его напечатано, чтобы продолжать еще и по смерти отыскивать неизданные его творения и печатать»!
К чему все это привело, в итоге, вы уже знаете по только что изложенному, вам, выше: по наследию Пушкина будет нанесен мощный удар; оно будет рассеяно, - царем-жандармом! - по адресатам, которые тоже, в силу тех или иных причин и обстоятельств, частично уничтожат некоторые бумаги и письма поэта (Здесь уже сработает закон социальности, при котором вещи, некогда существовавшего человека, постепенно начнут исчезать, в силу хода самой жизни, вслед за ним!).
Шестой раздел
Рассеивание наследия Пушкина
Чтобы разговор о специальном “рассеивании”, Николаем I, пушкинского наследия не оказался беспредметным и голословным, поменяем свое первоначальное решение. И, через вполне определенные данные, тоже уже накопленные огромной пушкинианой, - а так же всего через одну выдержку из брошюры Е. Драбкиной, покажем вам, именно в этом разделе, его (пушкинского наследия!) несчастливую судьбу.
Кстати, в предлагаемой вам, сейчас, книге, мы специально не пользуемся выдержками из трудов так называемых “маститых пушкинистов” потому, что и они, как говорят, “не ушли далеко” - даже от рядовых пушкинистов!
А она, судьба пушкинского наследия, не только несчастлива, но и, - благодаря именно “стараниям” царя-Вешателя по нему, только что выделенным вам выше! - по-настоящему трагична.
Кроме, как «сжечь всё предосудительное, возвратить письма их авторам, а казенные бумаги - по принадлежности», - при которых уже была уничтожена вполне определенная часть пушкинского наследия! – произошло следующее. Рассеивание царем, пушкинского наследия, благодаря названному негласному распоряжению царя, о нем, приобрело, практически, огромные размеры.
Так, к примеру, переписка, поэта, с Е.М. Хитрово, дочерью М.И. Кутузова, двадцать шесть писем, была обнаружена, - почти случайно! - только в 1925 году. Кстати, в бывшем дворце князей Юсуповых. Где, девятью годами раньше, убили, тоже, кстати, Григория Распутина. А пушкинская “История Петра I”, - являющаяся, как вы уже знаете, центральной исторической работой нашего Гения, без которой вообще можно не понять пушкинское наследие (Что и случилось - в реальности.)! - тоже случайно обнаружена, внуком поэта, только в Советское время (Смотрите, об этом, в предыдущем разделе.).
Дневник поэта за 1833-35 годы - тоже претерпел ещё неизвестную нам “одиссею”, счастливо, - и, в то же время, не совсем счастливо! - попав, в конце концов, в руки старшего сына поэта, А.А. Пушкина. Его “вход в жизнь” мы уже видим, как вы уже знаете из наших предыдущих книг, по дневнику А.И. Тургенева!
А без него тоже не возможно понять не только Пушкина, но и, - как вы уже, наверное, догадываетесь и сами! - сам николаевский заговор против поэта. Попытаемся пояснить вам, - только что изложенное, выше, первое предложение абзаца! - через выдержку из моей, еще неопубликованной, книги “Пушкинские тайны”. Вот что мы писали - именно по выделяемой, здесь, теме. И именно - по пушкинскому дневнику:
«Дневник поэта за 1833-35 годы, долго хранившийся у старшего сына поэта, А.А. Пушкина, представлял собой, как вы уже знаете, большое количество “памятных айсбергов” А.С. Пушкина, смысл которых вам уже тоже известен по огромной пушкиниане. Читайте, к примеру, книгу И. Фейнберга “Читая тетради Пушкина”. И представлял большое количество эпизодов и фрагментов николаевского заговора против Гения, неосознанно зафиксированных нам, самим поэтом, из-за жесткой “привязки” его, Николаем I, к своему двору. Он полностью опубликован - тоже только в Советское время.
Кстати, названный дневник был сознательно спасен, В.А. Жуковским, - как и письма поэта, к Н.Н. Пушкиной! - от “посмертного обыска” бумаг поэта. Он тайно вынес при названном обыске, в своей шляпе, 3-5 пакетов пушкинских бумаг. А только что названное определение ввел, кстати, пушкинист М.А. Цявловский. Пушкинист С. Абрамович только еще раз “подняла”, его, в своей книге. А “настучал” на него (Это отчетливо видно из письма В.А. Жуковского к Бенкендорфу!), вполне возможно, князь П. Вяземский.
Вот, в качестве фактов, хотя бы две дневниковые записи А.И. Тургенева, фиксирующие именно только что выделенное, перед вами, обстоятельство. Первая запись: “17 февраля (1837 год). О 3-5 пакетах, вынесенных из кабинета Пушкина Жуковским”. Вторая запись: “8 марта (1837 год).
Жуковский читал нам свое письмо к Бенкендорфу о Пушкине, и о поведении с ним (с Жуковским - пояснение В.Б.) государя и Бенкендорфа, что Пушкин погиб оттого, что его не пустили ни в чужие края, ни в деревню, где бы ни он, ни его жена, не встретили Дантеса. Советовал ему не посылать этого письма в этом виде; взял (У Жуковского; - пояснение В.Б.) журнал (Дневник! - пояснение В.Б.) Пушкина 1833, 34, 35 годов, но не полных”.
Надеюсь, что вам все стало понятным по пушкинскому дневнику из только что приведенной нами, выше, большой записи именно о нем. Остается только - пояснить вам, почему счастливо, - и не счастливо! - дневник оказался - именно у старшего сына поэта. Счастливо потому, что он, - именно через это обстоятельство! - и дошел до нас.
А не совсем счастливо потому, что старший сын поэта, А.А. Пушкин, - боясь повредить - именно славе своего отца и его светлой памяти у людей! - долгое время вообще не давал опубликовать дневник поэта. Потом стал, его опубликовывать, частично и - в отрывках. Что ведь тоже приводило, в конечном итоге, к более позднему анализу, его, профессиональными пушкинистами.
Еще раз выделим, что дневник, поэта, полностью опубликован - тоже только в Советское время, что, согласитесь, тоже весьма и весьма поздновато. Однако продолжим разговор, именно о судьбе пушкинского наследия.
Переписка Карамзиных (Так называемая “Нижнетагильская находка”!), в какой-то мере высвечивающая, - как вы уже убедились по всем нашим предыдущим книгам! - многие подробности и обстоятельства заговора, Николая I, против Пушкина, случайно обнаружена, в Нижнем Тагиле, только накануне ВОВ. А переписка опубликована - и того позднее. Она опубликована - уже после ВОВ.
Так называемый “архив Гончаровых” (Письма Н.Н. Пушкиной, а так же Александрины и Екатерины Гончаровых, к брату Дмитрию!) опубликован - тоже только в наше время. Письма же самой жены поэта, к Пушкину, до сих пор разыскиваются! То же самой можно сказать: и об “Остафьевском архиве” П. Вяземского; и о дневнике Д.Ф. Фикельмон, внучки Кутузова, который еще тоже не опубликован, до настоящих дней, полностью; и о многом, многом другом.
Дневник Д.Ф. Фикенльмон, как указывает, нам, Н. Раевский, частично опубликован, еще раз выделим, только в наше время, а не, к примеру, в девятнадцатом столетии.
Два письма Дантеса к барону Геккерну, от 20-го января и 14-го февраля 1836 года, - точнее, отрывки из них! - опубликованы, французским писателем Анри Труйая, лишь в 1946 году!
А полная переписка Дентеса с Геккерном за 1835-36 годы (Как вы понимаете, сам Дантес, и его потомки, тщательно скрывали её, от общественности, боясь именно разоблачения, Дантеса, как наемного убийцы Пушкина!) - только в 1995 году!
Опубликовала эту переписку, как вы уже знаете, итальянская исследовательница, профессор Серена Витале, полностью вставшая, при этом, на защиту Дантеса. Это, видимо, в крови у европейцев, воспитанных, колонизаторами, и на многовековой ненависти к России, с помощью которой истинные Правители хищной и разбойничьей, во все времена, Западной Европы легко и составляли, из них, не только громадные армии, но и легко развязывали и сами завоевательные войны против России и других народов Мира!
Кстати, спасибо, ей, хотя бы за само опубликование названной переписки. А в России она была впервые опубликована, еще раз выделим, в петербургском журнале “Нева”, за № 9, только лишь в 1995 год!
Переписка императора Александра I, 1823 года, с “Кутузовскими дамами” (С графиней Е.М. Хитрова и с её дочерьми: Д.Ф. Фикельмон и с Е.Ф. Тизенгаузен!), или с “Любезным Трио”, как элегантно прозвал, их, только что названный царь, тоже имеет свою историю. А это шестнадцать писем царя на голубой бумаге. Писем, десять, из которых, адресованы, Александром I, лично молоденькой, тогда, Д.Ф. Фикельмон, внучке Кутузова! Они дошли, до общественности, тоже только в советское время.
Дошли только благодаря дару их, Пушкинскому дому в Петербурге, 31-го января 1929 года, “лицом, пожелавшим остаться неизвестным”.
Через которые пушкинист Н. Раевский, в своей книге “Портреты заговорили”, определяет их взаимоотношения, как вы уже знаете, как “влюбленная дружба”. А некоторые пушкинисты даже выдвигают, как вы уже тоже знаете, версию о том, что единственная дочь Д.Ф. Фикельмон, будущая княгиня Кляри-и-Альдриген, родившаяся, предположительно, в конце 1825 года (Её метрики не найдены - до сих пор!), побочная дочь Александра I и Д.Ф. Фикельмон.
Через что и выдвигают, собственно, совершенно другие истоки: как ненависти, Николая I, к Пушкину, так и, разумеется, возникновение дантесо-пушкинской дуэли 1837 года: что якобы Пушкин, через свое увлечение Д.Ф. Фикельмон, вмешался именно в “семейственность” царствующего дома и, разумеется, в их отношение к славе М.И. Кутузова как полководца!
Что, и первое и второе, то есть, тоже очень важно! Ибо “лицо, пожелавшее остаться неизвестным”, мог знать - именно о николаевском заговоре против Пушкина. Во всяком случае, дарил он Пушкинскому дому, - названную, выше, переписку! - с вполне определенной целью: с целью, чтобы профессиональные пушкинисты оценили и её роль в гибели поэта на дуэли 1837 года.
А тетради знаменитого пушкиниста и издателя, П.И. Бартенева, опубликованы - только в 1922 году! Кстати, тетради, в которых были записаны и рассказы-воспоминания П.В. Нащокина, и его жены, о пушкинской “Пиковой даме”. Записанных П.И. Бартеневым осенью 1851 года, - то есть еще при жизни Николая первого! - и уже приоткрывающих, общественности, одну из биографических тайн А.С. Пушкина и Долли Фикельмон. Как вы уже знаете по выше изложенному материалу, приоткрывающих их любовный ночной роман в особняке графини. Роман, датируемый, мною, в ночь с23-го на 24-ое декабря 1832 года.
Если сюда еще приплюсовать опубликование Пушкиным, своего “Бориса Годунова” - только в 1830 году. А постановку его, на сцене, и того позднее - только в 1870 году, - да еще и драматическую судьбу его “Истории Петра I”, опубликованную - тоже только в советское время! - то непонимание русской общественностью пушкинского тайного наследия, до настоящего времени, становится просто очевидной! И всё это произошло, еще раз выделим, именно благодаря “стараниям”, Николая I, и по этому вопросу!
Кстати, некоторые пушкинисты утверждают, - не беря, правда, во внимание “старания”, Николая I, именно по этому вопросу! - что до нас дошло, только, от одной третьей до половины пушкинской переписки. И здесь причины непонимания русской общественностью, Пушкина, становятся не только понятными, но и, - что, пожалуй, важнее сейчас! - уже отчетливо видны - именно нам.
А в качестве обобщения сказанного, о судьбе пушкинского наследия, приведем обещанную вам, выше, выдержку из эссе Е. Драбкиной, тоже показывающей размах николаевского преступления перед человечеством. Вот что она пишет, нам, именно о распылении пушкинского наследия, которое могло, в принципе, вообще не дойти до нас:
«Распыление пушкинских документов продолжалось и после смерти поэта. Начало ему положил Жуковский (Царь! - комментарий В.Б.), отобравший во время разбора не менее 150 листов, часть которых он раздал своим знакомым. Следующий за Жуковским редактор сочинений Пушкина, П.В. Анненков, взял себе не менее 500 листов, некоторые раздарил, остальные оставил в наследство своей вдове. Не “оставил в наследство”, а умер! - комментарий В.Б. - Да, еще, и опубликовал не только новые сочинения поэта, но и только что выделенные, Драбкиной, пушкинские листы! Что сделал, кстати, и Жуковский. В общем, рукописи Пушкина в течение ста лет принадлежали пятистам владельцам и были собраны, насколько это было возможно, лишь при Советской власти. Иногда они обнаруживались в самых неожиданных местах - в Париже, Авиньоне, Праге, в Берлине и даже в Японии».
Комментарий В.Б. - И всё это случилось именно из-за специального “рассеивания”, Николаем I, пушкинского наследия!
Мы, в отличие от Е. Драбкиной, слишком крепко не обвиняем: ни Жуковского, ни, там, П.В. Анненкова. Так как названные, ею, фамилии и цифры, - это, уже, прямое и неминуемое следствие первой, - и главной! – причины. Сознательного преступного “распыления”, Николаем I, пушкинского наследия. Николай I и здесь стремился к тому, - именно с помощью только что выделенного перед вами, выше, акта вандализма и варварства! - чтобы творчество, - и исторические труды! - Пушкина - не дошли до нас.
Примеры же Драбкиной - следственны, частные и обусловлены, уже, всем существующим порядком человеческих отношений и бытия людского. Кроме того, в повседневной жизни и сами люди не придают, - причинам и следствиям, от них идущих! - большого значения. Вследствие чего и ошибаются, очень часто, именно в своих выводах и умозаключениях. Пример с Драбкиной - наглядное свидетельство тому!
Седьмой раздел
Придворная церковь
Но и этого оказалось мало царю-деспоту! На вечернем совещании царя с Нессельроде, от 27-го января 1837 года, предусматривалась, скорее всего, и реализация еще одного крайне мерзкого, по своей сути, проекта. Который я разделил, - и не условно, а по ходу самих событий! - на два самостоятельных сценических фрагмента.
Главная суть первого из них, условно названного, мною, “Придворная церковь”, заключена, примерно, в следующем. Назван он, так, потому, что именно придворная церковь, в которой Павел I отпевал своих родителей, так и сверкает - в пятой главе пушкинской повести!
Первое. Пушкина, - как какого-то сверх опасного преступника! - тайно перевозят, с 31-го января на 1-ое февраля 1837года, - ровно в полночь! - под конвоем жандармов (А это, ведь, тоже осквернение Великого поэта!), неожиданно появившихся, в доме поэта, в полночь, именно в придворную церковь! А это, ведь, тоже издевательство над покойным. И - осквернение его!
Второе, не менее важное. Через ввод, в заговор против Пушкина, именно придворной церкви, - идущей у Пушкина, как вы уже знаете, через тайный показ, им, всех обстоятельств перезахоронения, Павлом I, своего отца, императора Петра III, и похорон, им же, Екатерины второй! - Николай I, через ярчайшее выделение, в концовке заговора, именно придворной церкви, совершил, практически, даже не надругательства над уже мертвым Пушкиным, а самое прямое святотатство.
Так как использовал для реализации своего мерзкого замысла, - и для выражения своей неистовой злобы и ненависти к Пушкину! - даже церковный храм и, разумеется, сами церковные обряды! А перезахоронение и похороны связаны у поэта, - тайно, разумеется! - именно с придворной церковью. Смотрите, об этом, в первой книги.
А сами “похороны” поэтом, Екатерины II, ярко запечатлены в пятой главе “Пиковой дамы”!
Не знаю, простит ли ему, всё это, наша православная церковь. А вот все обстоятельства этого чудовищного, по своему смыслу, святотатства вновь отразил нам, - не подозревая, разумеется, истинного смысла совершаемого, царем Николаем I, акта, оскверняющего не только поэта, но и саму придворную церковь! - А.И. Тургенев через дневниковую запись от 31-го января 1837 года, которую мы уже приводили, вам, в своих предыдущих книгах.
Чтобы сам сценический фрагмент, концовки заговора, выделился в самостоятельную единицу, - или, точнее, в самостоятельный фрагмент николаевского заговора! - приведем вам, тургеневскую дневниковую запись, и в этой главе: “В 12-ть, то есть в полночь, явились жандармы, полиция, шпионы - всего 10 штук, а нас едва ли столько было! Публику уже не впускали. В первом часу ночи вывезли гроб в церковь Конюшенную, пропели заупокой, и я возвратился тихо домой”. Кстати, через фразу: “и я возвратился тихо домой”, А.И. Тургенев выразил нам, в дневниковой записи, своё потрясение случившимся событием. Выразил, еще раз подчеркнем, хотя и кратко, но очень ярко, сочно и выразительно, именно через фразы: “пропели заупокой”; “и я возвратился тихо домой”!
А задуматься - действительно было над чем! Необычность, николаевского акта, просто поражала, - и угнетала! - именно своей необъяснимостью, нелепостью и несуразицей! Ведь хоронили-то - Пушкина!
А сейчас давайте, хотя бы чуть-чуть, разберемся и в этом, просто чудовищном, по своей сути и смыслу, акте вандализма. Наиболее полный разбор чудовищного, по своей святотатской сути, николаевского акта, только что изложенного, вам, выше, должна дать не только православная церковь, но и, на мой взгляд, русская общественность. Разберемся, разумеется, для наиболее полного понимания, именно вами, не только самого николаевского заговора, но и, даже, его отдельных фрагментов.
Пушкин отразил, “панихиду” по Екатерине II, в своем тайном наследии (Конкретно, в пятой главе “Пиковой дамы”!), - помимо, разумеется, перезахоронения, воцарившемся Павлом I, своего отца, императора Петра III, и реальные похороны им же, Павлом I, своей матери, Екатерины второй! - именно через придворную церковь. Именно отсюда, собственно, она и возникает, у царя-”сценариста”, в концовке его заговора против поэта.
А есть ли, - “её следы”! - в других местах николаевского заговора? Вы уже знаете, что есть! В дневниковой записи, поэта, от 16-го марта 1834 года. Записи, которая недалека, кстати, по времени, от даты опубликования, им, “Пиковой дамы”. Что, как вы понимаете, тоже важно! И запись, которую мы уже приводили, вам, в предыдущих наших книгах.
“Возвратившись, нашел я приказ явиться к графу Литте. Я догадался, что дело идёт о том, что я не явился в придворную церковь ни к вечерне в субботу, ни к обедне в вербное воскресение”. Кстати, Пушкин через эту запись отражает, - уже в николаевском заговоре против себя! - неосознанно, конечно, и придворную церковь! Так что всё, здесь, логично. И, разумеется, не случайно.
Другими словами, перед вами, здесь, очередной николаевский сценический фрагмент заговора. Фрагмент заговора, прямо взятый царём как с “похорон” Пушкиным, в “Пиковой даме”, графини-императрицы в придворной церкви. Так и, собственно, с реальных похорон, Павлом I, - и именно в придворной церкви! - своей матери, Екатерины II.
Похорон Екатерины II, совмещенные императором Павлом I с перезахоронением своего отца, императора Петра III. Более подробно, об этом, смотрите в следующем разделе предлагаемой вам, сейчас, главы. Фрагмент, как видите уже и сами, прямо оскверняющий - нашего Великого поэта! Однако продолжим разговор о надругательствах, над Пушкиным, дальше.
Восьмой раздел
Николаевский «Медный всадник»
Поэтому уже, обязательно в концовке николаевского заговора, - где поэт - уже мертв! - должна появиться, у царя, не только придворная, но и, уже, придворная Конюшенная церковь. Это, если можно так выразиться, венец всего сценического заговора царя против Пушкина на данный момент. И венец - весьма “красочный” и сочный, если тоже можно так выразиться, именно по своим краскам и цветам. К сожалению, сочен и выразителен, он, и по своей мерзкой сути! Это мы скоро продемонстрируем, вам, через ряд примеров.
А обязательно придворная Конюшенная церковь должна появиться, - в концовке николаевского заговора! - потому, что образ “Николаевского медного всадника” засверкал, перед царем-”сценаристом”, еще, как вы уже знаете, 12-го декабря 1833 года. В день рождения, как вы уже тоже знаете, императора Александра первого!
Вспомните о сценическом фрагменте заговора, выделенного, нами, еще в первой нашей книги, когда царь, прочитав пушкинского “Медного всадника”, вдруг “пригласил” его, 12-го декабря 1833 года, в день рождения Александра I (Уже особо выделим это!), к графу Бенкендорфу. И вспомните - главную суть его “приглашения”.
Пушкинский “Медный всадник” топтал конем, безумного Евгения, надумавшего сказать, о Петре Великом, что-то плохое! Отсюда и суть николаевского сценического фрагмента: именно “Николаевский медный всадник”, - в образе извечного врага Пушкина, императора Александра первого! - должен, по замыслу злого царя, окончательно растоптать непокорного поэта-безумца (Посмевшего тягаться с целой империей!), который, на протяжении всей своей жизни, только и делал, что язвил на счет своего “любимейшего” императора!
Придворная Конюшенная церковь должна была обязательно появиться у царя, в заговоре, и потому, что Пушкин посмел в своей тайной “Пиковой даме”, в её пятой главе, изобразить, перед всем петербургским светом, именно придворную церковь. И с “панихидой” и “похоронами” в ней, поэтом, Екатерины второй!
Этот пушкинский фрагмент мы специально берегли, для вас, практически чуть ли не до окончания предлагаемой вам, сейчас, книги. Вот, хотя бы в сокращенном виде, выразительное и красочное описание Чародеем словесности, в пятой главе “Пиковой дамы”, именно придворной церкви. И именно “похорон” им, в ней, Екатерины II:
«Церковь была полна. Гроб стоял на богатом катафалке под бархатным балдахином. Усопшая лежала в нем … в белом атласном платье. Кругом стояли домашние: слуги в черных кафтанах с гербовыми лентами; родственники в глубоком трауре, - дети, внуки, правнуки. Никто не плакал: слезы были бы - притворством. Молодой архиерей произнес надгробное слово. В простых и трогательных выражениях представил он мирное успение праведницы, которой долгие годы были тихим, умилительным приготовлением к христианской кончине (Вот почему Николай I так смаковал “христианскую кончину” Пушкина! - комментарий В.Б.). “Ангел смерти обрел её, - сказал оратор, - бодрствующую в помышлениях благих и в ожидании жениха полунощного. Служба завершилась с печальным приличием. Родственники пошли первыми прощаться с телом. Потом двинулись и многочисленные гости, приехавшие поклониться той, которая так давно была участницей в их суетных увеселениях».
Выделим, что хотя картина, или сцена, изображенная Пушкиным в повести, и крайне язвительна, - и, в высшей степени, сатирична! - она все же передает, у Чародея словесности, и многие реалии. Реалии, на которые поэт просит, - тайно, разумеется! - обратить внимание своего читателя.
Поэтому уже прямым текстом выделим, здесь, что Пушкин в приведенном вам, выше, отрывке воссоздает - именно сцену панихиды и соответствующей церковной службы по перезахоронению и похоронам, воцарившемся Павлом I, своих родителей: Петра III и - Екатерины II. Вновь воссоединяя, их, при этом. Конкретно же Екатерина II ждала в придворной церкви в гробу в “белом платье невесты” своего “жениха полунощного”, то есть своего мужа, убитого, ею, императора Петра III, ровно месяц со дня своей смерти.
Это - исторический факт, выделенный нам, поэтом, из материалов российского архива (Потому пушкинский фрагмент и похож - на жуткую свадьбу мертвецов, ибо и Екатерина II, в нём, именно в “белом платье невесты” и ждет - своего “жениха полунощного”!). Где “жених полунощный” это и есть, как раз, император Петр III, “пришедший” к Екатерине - из “полунощного мира”, то есть с того света (По церковной терминологии и древней мифологии это - несколько другое! Некоторые пушкинисты дают его, то есть “жениха”, трактовку как - Иисус Христос. Видимо подразумевая, при этом, всем известное выражение “христова невеста”.).
«Домашние: слуги с “гербовыми лентами”, родственники - дети, внуки, правнуки» - это всё разросшее до огромных размеров, к 1833 году, святое семейство Павла I. И здесь поэт - сатиричен и язвителен!
А “суетные увеселения” - это увеселения самой Екатерины II. Еще раз выделим же, здесь, именно пушкинское “приготовление к христианской кончине”! Выделим потому, что оно неоднократно отразиться у Николая I, как вы уже знаете, именно на конечной стадии заговора. Отразиться: в записке, Пушкину, карандашом; в разговоре, царя, с Жуковским. Смотрите о “христианской кончине”, о “христианском долге” - выше и в предыдущих наших книгах.
Вот основные подробности первого сценического фрагмента именно концовки николаевского заговора!
Девятый раздел
Странный выбор храма
“А причем же здесь Конюшенная церковь?” - спросите вы. Дадим, вам, ответ и на этот вопрос. О Конюшенной церкви пушкинистами написано - тоже немало, да все не так, как нужно.
А наиболее близок к разгадке использования её, царем Николаем I, в заговоре против Пушкина, оказался, наверное, пушкинист Л. Гроссман в своей книге “Записки Аршиака”.
Кстати, пушкинисты, как прошлого, так и настоящего времени, даже не сделали попытку найти хоть какие-то записи именно секунданта Дантеса, погибшего потом, от случайного выстрела на охоте. Что удивительно - уже по нескольким положениям. Вот что он писал, в своей книге, именно о Конюшенной церкви:
«Странный выбор храма! Я как-то осматривал это здание, где храниться золотая карета, присланная Людовиком XV в подарок “Северной Семирамиде” (Елизавете Петровне! - пояснение В.Б.), и где с благоговейным патриотизмом оберегается от порчи чучело лошади, на которой Александр I въехал в Париж. И вот здесь, по соседству с конскими стойлами и экипажными сараями, среди огромного загона царских лошадей, рядом с отборным собранием седел, чепраков, попон и сбруй, было выставлено на два дня тело убитого поэта». Кстати, высокопрофессионально пишет, о придворной Конюшенной церкви, - в одной из своих статей! - и А. Зинухов, версию, которого, мы, скоро, будем разбирать.
Догадываетесь теперь, к чему идет дело? Думаю, что догадываетесь, но - не совсем отчетливо! Догадка еще только искриться вокруг вас! А дело идет, в выделяемом, здесь, сценическом фрагменте заговора, именно к “Николаевскому медному всаднику”. К всаднику, только что выделенному, вам, выше. Или, точнее, вновь к николаевскому осквернению Пушкина. К новому надругательству и осквернению - идёт дело!
По тайному замыслу Николая I, организовавшим этот фрагмент, именно император Александр I, незримо присутствующий у царя Николая I при отпевании, поэта, в Конюшенной церкви, должен топтать конем поверженного, царем Николаем I, в гроб, - презренного и ничтожно малого перед ним, великим полководцем и императором! - “камер-юнкера” Пушкина! Как и пушкинский “Медный всадник”, - в образе Петра Великого! - топтал, конем, безумного и ничтожного, к тому же, Евгения! Смотрите, об этом, в первой нашей книги!
Царь Николай I, кстати, и главный хранитель чучела лошади, давшей Александру I (А не - Кутузову!) возможность въехать, в Париж, именно как “Победителю Бонапарта”! Чучела коня, ещё раз выделим, на котором он въехал в Париж именно как “Победитель Бонапарта”. И именно он, император Александр I, “Николаевский медный всадник”!
Здесь уже не только надругательство и осквернение, царем, нашего Великого поэта, но и, как и в первом сценическом фрагменте именно концовки заговора, только что раскрытом, перед вами, выше, совершенно не прикрытое, ничем, святотатство императора Николая I. Императора, вновь использовавшего религиозные обряды, - и сам церковный храм! - в своих грязных целях.
И здесь воедино сливаются так, - казалось бы, далеко стоящие друг от друга! - николаевские сценические фрагменты с “Медным всадником” и с - “придворной церковью”! И здесь, перед вами, разгадка именно тайны придворной Конюшенной церкви, так мучившая, своей необъяснимостью, многие поколения русских пушкинистов. Она разгадана мной, вместе с вами, через 172 года! Если брать за точку отсчета, разумеется, 1837 год.
Известно, что стихи запоминаются лучше, чем проза.
Поэтому, памятуя о распространении самой идеи о перезахоронении Пушкина, - и Лермонтова! - в Москве, на их родине, я дам, вам, небольшой отрывок из “Царской мести”, раскрывающий именно только что выделенное, выше, очередное надругательство, царя Николая I, над Пушкиным. Вот оно, перед вами:
«Еще одно отметим мы, Развязку драмы разбирая. Царь отпевание перенес, Не просто так, а - в смысл играя! А смысл был в том, чтоб “показать” Всем вновь - победу самозванцев! В Конюшенную перевез Злой царь поэта - не случайно! В церквушке той - сам Александр “Витал” на лошади белесой! В Париж покорный он въезжал На ней, да будет вам известно! Въезжал - не тихо, не скромно: Как победитель Бонапарта! Кутузова убрав - давно, Забрав тем лавры - самозвано!
И вот незримый Александр Вновь победитель в той церквушке! Конем - поэта он топтал! Низверг врага он, как и прежде! Заупокой он пел ему, На белой лошади сверкая! Вот так вдруг - “белый человек” Поверг врага, в слова играя! Да, странный царь был Николай, - Не побоялся даже Бога! Но мы, однако, увлеклись, Другой поэт у нас на слоге!». Вот таков главный смысл еще одного осквернения, царем, Пушкина.
Пояснение В.Б. - Откровенно признаюсь, что я до сих пор не знаю, какой масти была лошадь у Александра первого! Белой она у меня стала потому, что есть выражение “На белом коне”, отражающее именно торжественный въезд полководца: в поверженную им вражескую столицу; или выезд его, на белом коне, при торжественном военном параде, посвященным какой-то победе, и прочее.
Десятый раздел
Панихида по Пушкину
Остается только выделить саму реальность концовки николаевского заговора. Отпевание происходило 1-го февраля 1837 года, в понедельник, именно в придворной Конюшенной церкви. Описаний панихиды, по Пушкину, в общем-то, довольно-таки много, но мы вновь возьмем, - на этот раз - именно для краткости! - дневниковую запись А.И. Тургенева:
“В 11-ть часов нашел я в церкви обедню, в 10 часов 30 минут начавшуюся. Послы со свитами и женами. Лицо Баранта: единственно русского - вчера ещё, но сегодня генерал и флигель-адъютанты. Крылов. Князь Шаховский. Дамы-посольши и прочее. Каратыгин, молодежь. Жуковский. Моё чувство при пении”.
Кстати, Н.Н. Пушкина, на николаевской панихиде, по своему мужу, не присутствовала. Может быть, и специально, то есть в знак протеста.
А дали мы, вам, описание панихиды Тургеневым, чтобы еще раз выделить, оттенить, сходство, реальной панихиды по Пушкину, с панихидой, описанной, поэтом, в пятой главе его чудо-повести.
А заключено, оно, в том, что и в пятой главе пушкинской повести, - и в николаевской панихиде по Пушкину (Тоже происходящей, кстати, в придворной церкви.)! - присутствуют: как высшая петербургская знать, так и - дипломаты. В пушкинской повести - уже не раз выделенный нами, в предыдущих наших книгах, английский посол (или пушкинский “англичанин”!).
В николаевской панихиде, по Пушкину, целый дипломатический корпус, специально приглашенный, царем, именно на его панихиду по поэту. Сходство, как видите уже и сами, есть. И “позаимствовано” она, царем-”сценаристом”, именно из содержания пушкинской повести. Так что и здесь, всё, сценично. Кстати, Николай I не забыл даже о пиководамовском “бархатном балдахине”: гроб поэта тоже был покрыт - бархатом!
Но всё это, уже, доказанное, нами, выше. Здесь же мы еще раз хотим подчеркнуть, что реальная панихида, по Пушкину, напрямую связана царем, как вы уже знаете из письма Жуковскому к Бенкендорфу (Смотрите, о письме, выше.), с “пиководамовским балом 23-го января 1837 года у Воронцовых-Дашковых”. Где Дантес повел себя разнузданно и нагло - именно по отношению к жене поэта.
Через что Пушкина и “повели” - к дуэли 27-го января, то есть именно ко дню “похорон” поэтом, в “Пиковой даме”, Екатерины второй.
Сам же “пиководамовский бал” 23-го января, у Воронцовых-Дашковых”, напрямую связан, у царя-сценариста, тоже с пиководамовским балом 23-го января. После приезда, с которого, уже слегка недомогающая, - у поэта! - графиня-императрица скоропостижно и “умрет” у поэта, “своей смертью”, в конце третьей главы его чудо-повести. Екатерина II тоже умерла, по российским архивам, как вы уже знаете, скоропостижно.
Связан - через реестр по приглашениям, который выделил, Жуковский, в письме к Бенкендорфу. Реестр, по которому получается, кстати, что и на балу у Воронцовых-Дашковых, и на реальной панихиде по Пушкину, в придворной Конюшенной церкви, присутствовали, в большей части своей, одни и те же лица. И здесь все продумано, царем-”театралом”, до мелочей.
И еще одно именно по только что выделенной нами, выше, тургеневской дневниковой записи. Здесь мы имеем, в виду, именно - французского посла Проспера Баранта. А наше пояснение по тургеневской записи, о нем, тоже резко, - и, наверное, принципиально! - отличается от пояснений предыдущих пушкинистов. А наше пояснение таково.
Барант, на николаевской панихиде по Пушкину, уже - официальная фигура! Тургенев выражает, эту официальность французского посла, именно через свою фразу: “единственно русский - вчера ещё, но сегодня генерал и флигель-адъютанты”.
Кстати, А.И. Тургенев допускает, в стремительном водовороте событий этих дней, и явную личную ошибку.
Ибо он фиксирует слезы французского писателя Проспера Баранта, по Пушкину, не “вчера”, то есть - 31-го января, а - 29-го января. Вот подтверждающий факт, взятый, нами, именно из его дневника: “29-го января. Барант у Пушкина”! Именно через эту фразу он и фиксирует, нам, слезы французского писателя, появившиеся, на лице Баранта, при кончине нашего Великого поэта.
И, тоже, кстати, народ так и не был допущен, Николаем, к гробу поэта и - к прощальной панихиде по нему. А сам гроб, после панихиды 1-го февраля, сразу же был тайно перенесен по его указанию, как вы уже знаете по второй нашей книги (И по дневниковой записи А.И. Тургенева от 1-го февраля 1837 года!) в подвал церкви.
Что тоже является - святотатским нарушением церковных обрядов! Он должен стоять, в церкви, до выноса, его, для погребения! А в подвал, - еще раз напомним вам! - для того, чтобы поэт стал ближе - именно к “александровской лошади” (на которой Александр I и въехал, в покоренный Париж, как “победитель Бонапарта”!), совсем еще недавно красочно описанной, нами, выше.
Другими словами, и здесь, скорее всего, последовала именно тайная команда царя. Последовала для того, чтобы и незримый Александр I “поучаствовал” в панихиде по поэту и пропел - именно заупокой своему извечному, и, - по понятиям Николая первого! - заклятому врагу. Как видите уже и сами, и здесь есть реальные связи с воображаемой, царем-”театралом”, виртуальной реальностью событий, только что раскрытых, перед вами, выше.
Именно после окончания официальной панихиды по поэту, означающей, у царя, еще раз выделим, панихиду и придворную церковь, позаимствованную, им, из пятой главы пушкинской повести, и произошла в реальности, - то есть при переносе, гроба поэта, в подвал церкви! - “встреча” его (то есть уже мертвого Пушкина!) именно с “незримым Александром I”.
Встреча с императором, восседающим именно на лошади, на которой он и въехал, в Париж, именно как “Победитель Бонапарта. Иначе появление именно Конюшенной церкви, - и именно в николаевском заговоре против Пушкина! - еще раз выделим, не произошло бы!
И еще одно, тоже чрезвычайно важное именно для четкого понимания, нами, всех изгибов, подробностей и нюансов николаевского заговора против нашего Гения. Исходя именно из только что изложенных вам, выше, двух николаевских сценических фрагментов заговора, произведенных, им, именно в Конюшенной церкви, следует уже с большой вероятностью ожидать, в николаевском заговоре против Пушкина, именно николаевскую “Свадьбу мертвецов” над склепом могилы нашего Великого поэта!
«Свадьбу мертвецов, которая и появиться, у царя-святотатца, именно через постановку им, в 1841 году, своего памятника на могилу Величайшего поэта!
И которую прямо подтвердит, нам, - не осознавая, её, именно как николаевскую “Свадьбу мертвецов” над склепом нашего Великого поэта! - академик С.С. Гейченко через свое воспоминание об исследовании могилы поэта, произведенного им, в составе специальной комиссии, в 1953 году.
Вот еще одна реальность, тоже крайне мерзкая по своей главной сути и по своему смысловому содержанию, именно в николаевском заговоре против А.С. Пушкина!
Конец.
2. Суды над Пушкиным. Владимир Блеклов
© Copyright: Владимир Блеклов, 2009
Свидетельство о публикации №109103008587
Свидетельство о публикации №109103008587
Рецензии