Планг и базилий из аркадии филипа сидни

ФИЛИП СИДНИ         

  ПЛАНГ - БАЗИЛИЙ

ПЛАНГ: О странствованье длинное и злое!
   И горшей будущностью небеса
   Дополнить рады горькое былое...
Из горл пронзенных - сладки ль голоса?
   Ропщу ль горе, кляну ль юдоль земную,
   От жалоб лишь обильней слез роса.
Коварный кто измыслил вещь такую:
   Ума сосудом землю сотворить
   И этим ум губить напропалую!
Зачем в руинах темных эльфам жить?
   Что им там делать в облаченье плотском?
   Не имя ль жалкое людей носить?
Из мира звезд свели их к яслям скотским -
   Вотще на волю рвутся из тюрьмы,
   И смерть встает за поприщем сиротским.
Той жалкой сцены лицедеи мы,
   Где шут шуту являет мыслей смену.
   Помимо горя все - насмешка тут.
Жизнь - страх детей. Мы жизни знаем цену.
   Рожденья муки ясный знак несут,
   Что ум рожден снимать страданья пену.
Торги стыда, страница, где цветет
   Пятно позора, - вот что наше тело:
   С борьбой в самом себе оно живет.
Как будто жемчуга ловцы, чье дело
   Всегда опасность, наши члены суть.
   Телесного покоя не имела
Вовеки наша форма, словно ртуть
   Или волчок, к стоянью не способный,
   Зверь говорящий, куст, пошедший в путь!
А горе - наш надежный камень пробный,
   Тот не горюет лишь, в ком чувство спит,
   А смерть влечет нас к этой жизни злобной.
БАЗИЛИЙ: Молчи! Здесь столько светлых нот звучит!
   Еще нам добрый случай даст блаженство,
   А скорбь твоя гармонии претит.
ПЛАНГ: Будь проклят добрый случай и надменство
   Всех верящих в него. Я знаю: нет
   Щита верней, чем дней несовершенство.
Я ль знал Эроны кудри - златный цвет
   И руки - тоньше не знавали люди?
   У них, истерзанных, днесь крови цвет!
Я ль знал колодцы красоты, те груди -
   От их дыханья я сходил с ума...
   Глаза - свет солнца, чудо в болшем чуде...
Я ль слышал речь, пусть скорбную, как тьма,
   Но сладостным омытую дыханьем?
   В эфире сем сладима смерть сама!
Уж я давно пресыщен дней мельканьем
   И думаю, как небу жизнь отдать,
   Мне - жить и смерть ее встречать рыданьем?
Любовь торопить Планга все терять,
   Чтобы вернулась в мир живых Эрона...
   Он жив, а ей в живых уж не бывать!
Иль все коловращенье небосвода
   К единственному одному ведет:
   Открыть для звездных глаз провал бездонный?
А для меня последний дурень тот,
   Кто алтари воздвиг властям небесным,
   От них же мир напрасно ждет щедрот.

БАЗИЛИЙ: Пойми, ты сам глазам ее прелестным
   Шлешь гибель, богохульствуя сейчас.
   Так наказанье будет лишь уместным.
Любовь не то ль, что пелена у глаз?
   Земная страсть нас вводит в заблужденья:
   Врагов мы видим в тех, кто любит нас.

Земная истина без снисхожденья
   Состав свой губит и себя саму!
   Что жизнь ей после нашего паденья?
Слепой имеет не дорогу - тьму.
   А ты какую предпочтешь дорогу:
   Благую весть принять или чуму?
Смерть будет для нее равна итогу.
   Мучительств будет прервана чреда,
   Страданье прейдет - так слава Богу!
Но мы - смиренья нет в нас никогда,
   Лишь вихрь от ветров противоположных!
   Нет - плачем. Было - плакали тогда.

ПЛАНГ: Не всюду власть решений непреложных.
   Сгубили стольких глаз ее огни -
   Что если смерть - одна из жертв возможных?
Быть может, ледяное искони
   Пред нею сердце Смерти жар познало
   И Смерть продлит прельстительницы дни?
Иль Смерть нам всем соперницею стала?
   В объятьях мерзких чистота лежит -
   С Эроной вместе добродетель пала!
Весь мир манил сокровищ этих вид -
   И Смерть одна коснется их руками!
   Секбя саму в тот миг пусть уязвит!
Как черный круг найдет на это пламя?
   Как башню эту пасть земли возьмет?
   Кощунство торжествует ль над хвалами?
Мир - сад, она - его сладчайший плод,
   Эрона - гостья редкостная в свете:
   Она и долу и горе живет.
Ужели сгинут совершенства эти?
   И если Феникс должен быть сожжен,
   Пусть дом совьет сперва, пусть будут дети.
Не дай, о Солнце, сокрушить закон:
   Сей луч, как собственный, храни от гроба -
   Ужель забвен тобою Фаэтон?

Не торжествует пусть Вулкана злоба!
   Воск девственный расплавить не дозволь,
   Продолжи дни азийке яснолобой.
Могучий Марс, топор твой страшен столь -
   Ужели зверь, Венеры дочь язвящий,
   От острой стали не претерпит боль?
Тебя молю, Венера: настоящей
   Ты матерью, не мачехой ей будь,
   В душе супруга жалость к ней обрящи...
Глаза мои, лишь только заглянуть
   Она решилась в вас - и отраженье
   Свое узрела; мысли - мой к ней путь;
Рука, руки ее прикосновенье
   Познавшая! Уста, что солоны
   От слез Эроны; речь моя в стесненье;
Душа, чьи недра чувством к ней полны!
   Пусть вещи все, что любите, берете,
   Целуете, - к ней будут склонены!

БАЗИЛИЙ: Слова тоски! Вы душу мне гнетете,
   Какая грусть в вас и какая власть!
   Печаль печалей слышу в каждой ноте.
Как будто сам твою делю я страсть.
   Как в зеркале, зрю свой в твоем недуге.
   Нет состраданья в не успевшем пасть...
Но разум говорит: событья - слуги,
   Воспринимай приход их и уход
   Как будто смену дней в годичном круге.
Но у желанья свой с делами счет:
   Оно, решив, что в жизни все услада,
   Обыденному места не дает.
И вящей правоты ему не надо:
   Оно бы радо глаз не закрывать,
   Но очевидность удалить от взгляда.
Противоречий нам не обуздать,
   Коль бабьи слезы у мужчин и души.
   Тебе ж урок хочу я преподать.
ПЛАНГ: Молчи! Когда мне протыкает уши
   Нравоучений ложь или стихов -
   С лица земли я стер бы вас, кликуши!
Тот прав, кто век мой оборвать готов!
   Для несчастливца худшей нету доли
   Как внити жалким в возраст стариков.
Судьба, приняв - о низость! - образ боли,
   Вошла в предел, где ангел дни влачил.
   Ты ж будешь мне читать мораль - доколе?
Могу ль забыть? Она была без сил
   И сгинула б тогда в своей темнице,
   Когда б шнуровку я не распустил!
Могу ль забыть, как после вереницы
   Стенаний бриллиантом на стекле
   Она писала: "Смертью все простится"?
Могу ль забыть, как говорила мне:
   "Сюда скорее гроб, мой одр покоя!",
   Спасенье зря в ужасной глубине?
Забыть? Иль мы, одной ногою стоя
   На бреге рва, не помним о другой?
   Иль мне забыть отца, и мать, и кто я?
И если страшно памяти живой
   И чувства памятью ужасной смяты, -
   Останется ль бесстрашным разум мой?
БАЗИЛИЙ: Кто сам себя всю жизнь клянет, несчастный,
   Прощеньем не спасется. Кто вредит
   Себе, щитом хранится ль безопасный?
И всякой посторонней вещи вид
   Его терзает, но всего жесточе
   Душевная тоска его язвит.
Для терний землю орощшают очи,
   И благородство губит в нас тоска,
   И ум от преизбытка дел короче.
Дни сменят дни, а век не все века
   Накапливает горе. Я спасаем
   Судьбой, но горесть друга мне близка.
Мы тень добра самим добром считаем,
   На жизнь свою кладем безволья знак -
   Так исподволь мы высоту снижаем.
Но, Планг, пойми, я не хочу никак
   Тебе вредить, лья кислоту на раны,
   Иль погубить любя, как тот ишак...

                (С английского)