О трагедии

Цепочки, сеть свингующих трагедий,
их паутина, в коей мечется герой –
вот что такое жизнь в условно называемом расцвете,
с виду влекомая сама собой.

Трагедия – в её резиновом абсурде,
как в позолоте – трагедиен он.
Огонь! Огонь! Вот только чьи орудья?
На поражение, без промаха гремит дивизион.

Трагедия зачатья и рожденья,
а дальше дерби по котлам Ивана-дурака,
возможный ропот трансформирует в смиренье
в запястьи узкая трагедии рука.

Не говори – судьба, трагедия – столь ясно
и проще в очи чёрные взирать.
Не мезальянс, а трагедийность. Как прекрасно!
Ну,  неужели можно б большего желать?

Трагедии и дни, их принцип «домино»,
плашмя друг друга, время повергают.
Своеобразное повек «Бородино»,
переплетений и курьёзов стая.

Трагедия… Есть общее с цветеньем.
Но разве легче? Лепестки опали долу…
Процесс трагичный – безысходность размышленья,
а новизна – наркотик в бездну взору.

Трагедии… Калибр… Замкоостров…
Рост энтропии трагедиен без предела.
Сейчас где жертвы Холокоста?
С ними милосердие сгорело?

Трагедия… Свобода… Память…
Три язвы индивида, люда бытия.
Бессмертно-смертоносные их грани,
слепят и держат насмерть их балласты-якоря.

Возвращение утраченного времени –
постэзотерику – проклятьем заклеймённых.
Для трагедийности и нет иного бремени.
Не слышен нам один язык Вселенной – громы!

10 мая 2004 г.