презрение

картонные улыбки, затупленные ножницы.
дороги, на которых чьим то гневом стерты зебры.
вместо полос вперед вели нас вырезки газетные,
и страх оберегал,- внутри томящийся заложник.


как птицы ближе к югу улетают за теплом,
несутся мысли резво за ревущими сиренами.
и спички, слишком долго награждавшие огнем,   
как это не прискорбно, но давно уж отсырели.


внутри жила весна, всем ранам вопреки
без стука и звонка мы шли в земную юдоль.
но несмотря на это, заклятые враги
нас подали к столу уже остывшим блюдом.


туман, который остро так сродни глазам кошачьим,
стелился мягкой дымкой в ваших почерневших душах.
и руководствуясь путем по-жизни лишь кратчайшим,
с ваших любимых истин оставались тонкой стружкой.


от гипоксии страшной задыхаясь поминутно,
могли дышать свободно, затянув лишь туже галстук.
и звезды наши в небе, замедляя время люто,
нас больно обжигали, но впредь уже не гасли.


для вас мышами были мы всегда лабораторными
и изучали ток всегда в розетку пальцем тыкая.
теперь твердой рукой выводим сами четко формулы
для тех, кем были ранее безжалостно отторгнуты


ни разу слез не пролили перед чужими клятвами,          
что были лишь из жалости нам переадресованы.
смотря на небо синее, по теплым фразам плакали               
как плачут вазы по цветам, что перед адом сорваны.


для тех, кто жил зимой, с уходом лета будет тяжко,
и в ваше понимание мы вряд ли будем впущены.
нам не нужны задаром ваши щедрые поблажки.
мы приглашаем прошлое, сливаясь в танце с будущим.