Рэндом А. Блесс 2

он заходит, по обыкновению хлопая дверью, и смотрит пристольно.
взглядом обводит безжизненную аудиторию. закуривает.
он считает, что интерес в глазах, как обычно, не искренний.
он считает, что юноши - идиоты, барышни - дуры.
он пьёт чай.
он пытается греть руки - они всегда мёрзнут.
и невзначай
забывает дышать, игнорируя сжатый воздух.
и он не видет ни правды, ни мысли в зрачках напротив.
уходите. не важно. бессмысленно. он - не против.
он давно погружен в себя, в свои мысли, в истину
на страницах безжизненных, в фальши обретший искренность,
он взахлёб. он кричит. он живёт. до поры, до времени...
бьют часы - как он их ненавидет! - он вздрогнет. от кончиков пальцев ног и до темени,
и...
вздохнёт. облокотиться устало на спину старой столешницы...

он не знает, смеяться до боли, забыть, или вешаться.
и тикает, тикает, тикает время в висках. неизбежно с иронией.
холодные пальцы. курить. продолжать агонию.

а дома ждёт чёрная кошка, камин, страна не идущих часов.
пробирки и колбы. и том непрочитанный. Фламель и Парацельс.
он хочет уйти. он мечтает забыть и время закрыть на засов.
он хочет чего-то... но это желание всё же не значит "цель".
в его имени можно услышать, как кости игральные ребром стучат по паркету.
в его глазах можно познать огонь, в котором сгорит папский пленный.
но взгляд недоступен за ширмой очков. он знает так много ответов.
почти на каждый вопрос. он прикасался к скрежалям. он знает по имени сущность вещей нетленных.

сгибается в кашле, до чёрных кругов, до судорог мышци сердечной.
и что-то в висках, насмешливо так, молотом...
он иногда ненавидит себя за то, что здоровался за руку с вечностью,
за то, что плевать он хотел на давно приручённое им золото.