В коробочке города

В коробОчке спичечном майский жук печалится,
поскребёт по донышку: мягкий  плен у дна.
В этом и отличие, я ему начальница:
он надеждой тешится, я – тоской больна.

Он узорным усиком, он прозрачным крылышком,
он с названьем солнечным,  майским обручён.
Я ему спасением или смертной милостью –
ангелом-хранителем или палачом.

Ну, лети, лети уже, прожужжал все уши мне:
жалобой по жёлобу, в раковину слов.
Вот тебя послушаюсь, доберусь до  Тушино,
и поеду загород – городу назло.

В коробОчке города, в закуточке  случая
не найти начальников, не связать концов.
То тоска падучая, то доска скрипучая,
то дома высотные – склепы мертвецов.

Влезем  в околоточек и себя замучаем.
Гробики панельные, жизни медный грош.
Городские пленники, жертвы невезучести –
дети мегаполисов, что с таких возьмёшь?

А не то вот выпорхнем! Полетим к излучине
речки, что за полюшком, к лесу, что вдали.
К золотому солнышку, клеверу пахучему.
Пожужжим! Да вволюшку! Ай, люли, люли!

За стеклом от скорости лишь  деревьев колышки,
Саранча слетается в пляс под фонарём.

На свободе трепетно, мы прочистим горлышко:
Нажужжимся вволюшку!
И назад…умрём.